Родина горных баранов никому не нужнаСтратегическая ценность и значимость различных регионов и территорий меняется во времени, о чём необходимо помнить и не оказываться в плену иллюзий прошлого, переоценивая или недооценивая важность и существенность. В качестве текущего умаления геополитической роли и значения хорошо подходят СМП и проект «Север-Юг» в 2030-е гг. Обратный пример – практически все окраины, отколовшиеся от Советской России, считающие себя сверх важными, будучи никем и ничем. С точки зрения безопасности и географии, естественной и удобной границей для России в предыдущие столетия был Кавказский хребет, дальше наведения порядка на северных склонах двигаться особого смысла не было. Дальнейшая экспансия была во многом вынужденной, опосредованной нахождением с южной стороны хребта откровенно враждебных больших держав Османской империи и Персии, а также проводимой ими политики этноцида, геноцида и давления на местное христианское население. В XVIII-XIX вв. эти вопросы были решены, Закавказье перестало рассматриваться в качестве поля битвы, став приграничьем, форпостом России. В XX в. Советская Россия не считала данное направление приоритетным, прекрасно понимая относительную слабость и отсутствие прямых угроз со стороны сильно ослабевших врагов. После распада СССР расклады изменились, опасность со стороны Турции и Ирана не вышла на более высокий уровень, но Закавказье стало потенциальным местом для прокладки одной из ветвей проекта «Запад – Восток», транспортной магистрали между Европой и Китаем. Одним из результатов реализации проекта стало бы разрушение связанности между Россией и Ираном. Для обеих стран это было маловажно, особой дружбы и союзнических отношений между ними не было и не планировалось. По мере распада глобальной мир-системы и формирования контуров Многополярного мира / Мира панрегионов, перспективы и потенциал связи России и Ирана стали усиливаться, переходя на стратегический уровень, с перспективой его сохранения на несколько поколений, включая формирование в 30-е гг. коридора «Север – Юг» (Россия – Иран – Индия / Африка) и стратегии «Новый ковчег» в 50-е гг. Параллельно с процессами построения будущего, происходило и отмирание прошлого, так в последние годы ветка проекта «Запад – Восток» через Закавказье выродилась до «пути из ниоткуда в никуда», потеряв глобальную значимость и актуальность, сохранив лишь очень ограниченный транзитный потенциал регионального уровня: ЕС умирает, Китай потерял интерес, переключив стратегический фокус на Малайзию, Индокитай, Индонезию, доступ к нефти и газу Персидского залива и др. Ценность и положение региона продолжает меняться, с точки зрения России и Ирана это не долина между двумя хребтами, представляющая интерес, а пустошь / ущелье, через которое нужно построить мост, обезопасив его от катаклизмов и местных диких жителей. Принимая во внимание много большую уязвимость и слабость Ирана, для которого Россия становится стратегическим тылом, персы будут играть более агрессивно и открыто, для них происходящее является предательством. Излишне говорить, что для полностью уходящих из Европы и с Ближнего Востока США, которым предстоит в 2027-2030 гг. останавливать Китай, Закавказье интересно примерно никак. В 30-е гг. основными игроками и интересантами в регионе будут Россия и Иран, для которых эта территория сама по себе не представляет практически никакого интереса. Превращение Закавказья в демилитаризированную территорию, через которую удобно дружить, минимизируя потенциальные конфликты и не допуская на этой территории проявлений ненависти к России и Ирану – оптимальный вариант для обеих держав. Если Курдистан будет нужен им как щит от Диких земель, в которые превратится Ближний Восток, то здесь требуется пустота и тишина, без глупых и диких перформансов. Выходя за пределы холодной геополитической рациональности и понимая, что в предоставленном самому себе Закавказье обязательно заведутся в большом количестве вредители, России придётся сохранять частичный контроль и многослойность. Южная Осетия в военном плане нависает над основными потенциальными транспортными магистралями региона (речь о Грузии, а не идиотизме высокогорного «Зангезурского коридора»), она выгодна независимой военной базой / крепостью южнее Кавказского хребта. Ни о каком воссоединении с Грузией речи не будет, Южная Осетия останется российской страховкой и гарантией. Судьба Абхазии также не подразумевает воссоединение с Грузией, её будущее – рекреационная территория, расширение Большого Сочи, с перспективой плавного развития, экономической и культурной интеграции в ближайшие 10-15 лет. Обе бывшие ранее частью Грузии республики вполне устроят Россию в виде внешних окраин (формально независимые государства, с единым пространством и практически всё население является ещё и гражданами России), если не будет никаких угроз в отношении этих республик, то присоединять их Россия не станет. В рамках инерционного сценария, Грузию ждёт положение полупериферии в составе российского панрегиона и Русского мира, с высокой интеграцией экономики, неофициальными ограничениями внешней политики, военными гарантиями и высокой автономией по остальным вопросам. В части территорий современных Армении и Азербайджана всё будет много хуже – депрессивные резервации, буферная полоса с сильно урезанной субъектностью, разорванными экономическими связями. Возможны локальные контакты и преференции для отдельных районов (лезгины, талыши и др.), не более. И, да, любой политолог, аналитик, иноагент или просто дилетант, кто в текущих раскладах говорит про стратегические: значимость Закавказья, поражение России, успех США и т.д. хорошо наполняет свой анамнез…)) Самообман, природная рента и шлёпанцы В стремлении к созданию общих, универсальных моделей и схем всегда нужно помнить о теореме Гёделя о неполноте, особенно когда речь идёт о социально-экономических моделях, способных поставить под угрозу общую стабильность. В погоне за единой теорией нет ничего плохого, если не доводить ситуацию до предела, нужно чётко понимать, что иногда лучше использовать две-три изолированные, ограниченные, но работающие на практике теории, чем держать одну а-ля теория струн, в которую регулярно приходится ставить заплаты, добавляя новые размерности, чтобы заткнуть зазор между теорией и очередными эмпирическими данными. Могу ошибаться, но вроде бы число размерностей довели с первоначальных 9 уже до 26 и процесс продолжается. В парадигме технологических укладов легко объяснить, почему средний уровень рентабельности старшего уклада выше. Нет ничего удивительного, что сельское хозяйство, относящееся к доиндустриальному укладу, несмотря на все инновации более старших укладов, проигрывает с точки зрения экономической привлекательности. В этом вопросе важно не забывать про понятие «средний», ведь разница прибыли между аграрно-индустриальными монокультурами и индустриально-аграрными фермерскими хозяйствами с множеством культур, в расчёте на гектар будет различаться на порядок. Различия могут быть опосредованы не технологиями, а природными условиями, так урожайность на территории Среднерусской равнины была сам-3 (на одно посаженное зерно можно собрать в лучшем случае три), а для Древнего Египта доходила до сам-100. Прошло несколько тысячелетий, но реликты данной проблемы остались. Для СССР в XX в. был характерен дисбаланс – Грузинская ССР, для которой сочетание климата, почв, наличия пресной воды и др. на фоне остальной страны были идеальны, позволяя добиваться высокой урожайности множества дорогих культур на небольших площадях. Принципы централизованного государственного планирования и формирования закупочных цен не в полной мере учитывали глубины различий, неполнота советского законодательства позволяла абсолютно законно присваивать гражданам республики значительную часть природной ренты. Получение нескольких десятков тысяч советских рублей за сезон не было чем-то уникальным, а если ещё встроиться в «базарно-рыночные отношения», то и больше. Доход простого советского гражданина, работающего в сельском хозяйстве в других республиках, оказывался не в разы, а на порядок ниже. Внутри позднего СССР сформировался островок мещанско-крестьянского извода НЭП, который благоденствовал, перетягивал ресурсы со всей страны, а население которого искренне считало, что всего этого они добились сами, благодаря трудолюбию, традициям, высоким моральным качествам и т.д. Мало кто задумывался о несправедливости созданных условий, что уникальность Грузии была исключительно из-за нахождения внутри северной и менее приспособленной для ведения сельского хозяйства страны. Люди слабы, они склонны приписывать успехи исключительно своим внутренним положительным качествам и чертам, а неудачи относить к внешним факторам. Нет ничего удивительного, что более высокий уровень жизни привёл к формированию комплекса превосходства, уверенности, что остальные лишь им завидуют. Вместо того, чтобы растить и ухаживать за фруктовым садом, собирать урожай, сдавать его государству или продавать на рынке, они занимаются не понять чем и получают в разы меньше. Да и вообще, государство могло бы раздать больше земли и не мешать, позволив всё везти на рынок по «справедливым», базарным ценам. Ничего подобного сделать в другом месте страны не получалось, но кому это интересно. Данное положение не было задумкой и злым умыслом, больше подходит понятие системной ошибки в правилах и подходах, а пользующиеся этим привилегированные окраины СССР оказались «читерами». В качестве современных параллелей, похожее чувство собственного величия до кризиса 2008 г. активно формировалось в банковском секторе, а после в нефтегазовом. В позднем СССР Грузия стала своего рода российским «Газпромом» начала XXI в. Нет ничего удивительного, что чем больше уровень жизни окраин отличался от РСФСР, тем сильнее у них прорастали антисоветизм и сепаратизм. Местное население искренне считало, что злое государство мешает им зарабатывать, создавая ограничения, что стоит только его убрать и они будут жить лучше, чем на капиталистическом Западе. В конце 80-х гг. Грузия оказалась в авангарде разрушения СССР, после чего настали тёмные десятилетия. Оказалось, что высокая цена на сельскохозяйственную продукцию была внутренней ценой СССР, а на мировом рынке совсем другие расклады в части качества и цен. Грузинские фрукты, чай, вино и т.д. никому не нужны в мире, так как есть более дешёвые и качественные аналоги, которые легко побеждали нового конкурента, выкидывая его даже с рынков бСССР. Несколько десятков лет рукотворных бедствий, полностью разрушенная экономика, национальная катастрофа, потеря этнических окраин, депопуляция и др. понадобились грузинам, чтобы верно оценить своё место в мировой системе разделения труда. Казалось, что поезд уже ушёл, отношения с единственной страной, способной спасти эту страну в ближайшие 10-15 лет окончательно и безвозвратно разрушены, но события 2022-2025 гг. изменили расклады, политика властей Грузии стала прогрузинской. Работы ещё много, но направление движения выбрано верно. И, да, несколько лет назад казалось, что шансы Грузии спастись и войти в новый мир тождественны перспективе пьяного мужика в шлёпанцах успешно выступить в профессиональном забеге, главное поверить в себя и всё получится – Грузия активно бежит в будущее…)))
© Copyright: Душа Шахини 1, 2025.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
