Можно ли было сохранить хотя бы часть советской промышленности, которая была разрушена в середине 90–х?
Этот вопрос в очередной раз встал на недавнем форуме «Народное хозяйство Латвии — прошлое, настоящее и будущее». Экс–премьер Латвии и экс–глава Банка Латвии Эйнарс Репше ответил, что это было практически невозможно. Глава Объединения экономистов 2010 Оярс Кехрис был не так категоричен и допустил, что какие–то заводы, возможно, и можно было сохранить. Категоричность Репше легко объяснима: именно он приложил руку к разрушению промышленности страны, и, значит, по его вине тысячи жителей Латвии уехали работать на заводы и фабрики России, затем — Англии и Ирландии. А могли бы работать на ВЭФе, «Альфе» или «Радиотехнике». В Государственном архиве ЛР хранятся документы по всем уже несуществующим латвийским предприятиям, и по этим архивным данным можно проследить, кто и как уничтожал нашу промышленность.
«Мы не понимали, мы не знали…»
На вышеупомянутом форуме выступающие вспомнили РАФ и ВЭФ. Кто еще сегодня помнит о Рижской автобусной фабрике?! Да и ВЭФ на слуху у рижан лишь благодаря наименованию остановки общественного транспорта «ВЭФ». Остановка есть, а завод давно разрушен. Странно, что никто на форуме не помянул завод «Альфа», а ведь считалось, что важнее «Альфы» в Латвии ничего нет. К слову, название этого завода тоже сохранилось лишь благодаря торговому центру, расположившемуся в его бывших корпусах.
Тема разрушенной промышленности Латвии периодически звучит в СМИ. К примеру, бессменный руководитель фабрики «Дзинтарс» Илья Герчиков в интервью пятилетней давности заявил, что развал латвийской промышленности был хорошо организован, над этим работала целая «бригада» во главе с опытными консультантами. В том же 2012 году с откровенным заявлением выступил известный адвокат Андрис Грутупс, признав, что ликвидация промышленности в 90–е годы была грубейшей ошибкой. «Мы многого тогда не понимали и не знали», — объяснял Грутупс. Именно он был автором многих законов 90–х годов, ставших правовой базой для разрушения всего народного хозяйства.
В 90–е годы Латвия была одним из наиболее промышленно развитых регионов СССР, занимая 3–е место, сразу после Московской и Ленинградской областей. По оценке ИМЭМО РАН, в 1990 году Латвия по ВВП на душу населения занимала 40–е место в мире. В процветающей ФРГ приходилось 10 709 долларов на душу населения, в Италии — 7425, в Латвии — 6265, в Ирландии — 5225. Пройдет всего лет 15, и жители процветающей ЛССР тысячами побегут в эту самую Ирландию, отстававшую от нас тогда на целых 20%! На каком месте сейчас наша страна? На 51–м по рейтингу МВФ — сразу за Экваториальной Гвинеей. Или на 52–м в рейтинге ООН — за Науру. Ирландия — на 4–м месте.
Почему мы сравнялись с карликовым государством в Тихом океане? Потому что в 90–е годы у руля государства встали люди, которые «многого не понимали и не знали». В результате передовая наша республика по глубине падения экономики оказалась абсолютным чемпионом на всем постсоветском пространстве. «Бригада», о которой говорил Илья Герчиков, имела название: Народный фронт Латвии. Именно его деятели в соответствии с боевым названием своего движения провели полномасштабные военные действия на территории республики — разрушив и уничтожив промышленность.
1990–1993 гг. В кресле премьера — Ивар Годманис. При нем дважды была проведена валютная реформа(сначала латвийский рубль, потом лат), ликвидированы регулируемые и дотируемые цены, ликвидированы органы планирования, заменена администрация предприятий. Появились государственные границы, таможня, пошлины. По словам экономиста Александра Гапоненко, когда Латвия переходила с советских рублей на «репшики», был применен целый ряд экономических манипуляций, в результате которых предприятия, поставлявшие товары в страны бывшего СССР, получили в несколько раз меньше денежных средств, чем они затратили на их производство. Происходило это по прямому указанию тогдашнего премьера И. Годманиса и руководителя Банка Латвии А. Репше. Таким образом, все промышленные предприятия, работавшие на экспорт, разом лишились оборотных средств, которые фактически были у них государством конфискованы. А потом началась приватизация, которую в народе прозвали «прихватизацией».
В результате всего за три года независимости от объема производства в промышленности осталось 32%. Закрывалась масса предприятий. Работу потеряли 325 тысяч человек. В итоге уже в 1998 году в перечень ста крупнейших предприятий Балтии входило 18 промышленных предприятий Литвы, 15 предприятий Эстонии и только 6 (!) Латвии. Это — общая картина, сухие цифры. Попробуем посмотреть, как уничтожались отдельные предприятия и кто за этим стоял. Начнем с завода «Альфа». Важнее которого, как говорили в Москве, для СССР завода нет.
Силиконовая долина Прибалтики
Пик расцвета «Альфы» пришелся на 80–е. Здесь работало более 10 000 рабочих. Это была целая страна — со своим НИИ на улице Московской, со своим опытным заводом «Инвертор», с филиалом в Гулбене — заводом «Митран». В Карсаве и под Валмиерой, где нашли огромную пещеру глубиной 30 метров, планировалось соорудить цеха уникальной точности. Еще бы — ведь «Альфа» производила приборы «Марс — Венера» для космической промышленности, а операционный усилитель «Регата» был аналогом американского MU–709, и делали его в золотом корпусе. В целом на заводе производилось 60 миллионов различных микроэлектронных изделий на сумму 200 млн долларов.
Само собой, у такого предприятия была отличная социальная инфраструктура: детсады, училище, комбинат питания, лечебная база в Кемери, дом отдыха в Майори, пионерские лагеря, поликлиника. Новую квартиру работники завода, несмотря на дефицит жилья в республике, получали в течение двух лет. Зарплата высококвалифицированного рабочего — 500 рублей. При среднестатистическом доходе советского инженера в 160 рэ.
Неизвестный факт: в Государственном архиве Латвии в папке, где собрана вся документация по «Альфе», лежит документ 1976 года, в котором озвучена идея союзного министерства увеличить количество работников предприятия до СТА тысяч человек, сконцентрировав у нас в Риге все передовые силы и технологии по электронной промышленности. На крыше «Альфы» должна была появиться вертолетная площадка — для мобильного сообщения между предприятиями всей Прибалтики.
Рижская «Альфа» — это был инновационный кластер, советская Силиконовая долина. Сегодня, когда от большинства заводов «Альфы» остались лишь развалины, в это почти невозможно поверить. Трудно вообразить мраморные цеха, лаборатории, попасть в которые можно было лишь пройдя «дезинфекцию» в трех боксах: работники ходили в бахилах, шапочках и халатах, как в операционном зале. Прибор в золотом корпусе тоже вообразить трудно…
Первая советская микросхема
В смутные время горбачевской перестройки и развала СССР возглавлял «Альфу» Юрий Валентинович Осокин. В отличие от ряда других руководителей, Осокин был профессионалом, а не просто партийным работником: он — главный конструктор первой советской микросхемы, которая была запущена в производство в 1962 году, через полгода после американской. Это произошло в Риге, на Рижском заводе полупроводниковых приборов (РЗПП). На основе рижских разработок был создан так называемый ЭВМ «Гном» — аппаратура, которой был оснащен целый ряд самолетов. В 1971 году рижский завод полупроводниковых приборов и был преобразован в производственно–техническое объединение «Альфа», куда, помимо РЗПП, вошел научно–исследовательский институт микроприборов со своим опытным заводом.
В 1975 году Осокин — главный инженер Рижского НИИ микроприборов ПО «Альфа», а в 1989–м — гендиректор ПО «Альфа», в 1991–м президент акционерного общества «Альфа». Несколько лет назад в беседе с вашим корреспондентом он рассказал, что в 90–м, когда люди, работавшие в военно–промышленном комплексе, уже понимали, что все идет к развалу «нерушимого союза», «Альфу» планировали перевести в подмосковный Зеленоград — один из основных научно–производственных центров советской и российской электроники и микроэлектроники. В оборонном отделе ЦК Осокину сказали: «Ценнее “Альфы” для военно–промышленного комплекса страны ничего нет!» «Альфа» выпускала военные изделия, аналогов которым не было даже в США. Стоимость завода со всей его технической базой оценивалась минимум в 10 млрд долларов.
Перемещения не получилось. Было еще несколько попыток спасти уникальный завод. К примеру, уже после августовского путча выкупить «Альфу» пыталось министерство радио— и электронной промышленности СССР, но местные власти уперлись: закрыть надо завод, потому что столько рабочих, тем более русскоязычных, Латвии не нужно. Постановления Совмина, ставшими законодательной базой для уничтожения «Альфы» и всей промышленности Латвии, готовил юрист Грутупс.
Первые иностранные заказы
В декабре 1992–го Осокин подал заявление об уходе: работать было невозможно, за каждым его шагом следили активисты заводской ячейки Народного фронта Латвии, в его адрес поступали угрозы, все шло к уничтожению крупнейшего завода Прибалтики. После ухода Осокина кресло гендиректора занял член НФЛ Арнис Шениньш. Документы тех лет показывают ход событий: в начале 90–х — сплошные массовые увольнения, потеря заказов из СНГ, растущие долги по зарплатам и налогам. Контрольный пакет акций «Альфы» — у государства. Остальные акции — у работников предприятия. Основной капитал предприятия — как зарегистрированный, так и реальный — более 3 миллионов латов.
Удивительно, но после всех потрясений начала 90–х легендарный завод продолжает производить свою профильную продукцию и приносить небольшую прибыль. В 1996 году — восемь с половиной тысяч, в 1997–м — три с половиной тысячи. Над отдельными предприятиями «Альфы» еще висит угроза банкротства, еще продолжаются непростые переговоры с Министерством финансов о списании долгов, число работников — всего 545 человек, средняя зарплата — лишь 73 лата, но уже начали поступать первые иностранные заказы.
Так, в протоколе от 10 апреля 1996 года упоминается, что микросхемы «Альфы» покупает фирма Anglija komponens, которая «считает завод нормальным партнером, а продукцию — качественной». В протоколе от 25 апреля сообщается, что альфовский завод IRM, на котором висит долг по налогам в 50 тысяч, заключил контракт на 80 тысяч латов со шведской фирмой. Один контракт — и долги будут покрыты!
Эти заказы давали надежду на долгосрочное сотрудничество(и полностью опровергали заявления премьера Годманиса о том, что латвийские заводы никому не нужны на Западе, так как производят неконкурентоспособную продукцию). Однако курицу, несущую пусть уже не золотые, а простые яйца, продолжили уничтожать: началась приватизация. На том же собрании 25 апреля А. Шениньш рассказывает акционерам о проекте закона о приватизации, называя при этом фамилии тех, кто руководил процессом: Шкеле, Кажа, Миллерс.
Станки на свалку!
Андрис Шкеле на тот момент — премьер–министр ЛР (его советник — все тот же Грутупс) с большим опытом приватизации — к 1996 году, будучи замминистра сельского хозяйства и членом совета ряда акционерных обществ, лично приватизировал несколько латвийских продовольственных фабрик. Эрик Кажа — министр промышленности, собственности и приватизации в кабинете Шкеле. Айварс Миллерс — министр промышленности кабинета Годманиса (говорили, что в советское время скромный инженер Миллерс просто играл в одной музыкальной группе с Годманисом, и в этом кроется секрет его блистательной карьеры).
До 1996 года вся приватизация проходила через Министерство промышленности, так что Миллерс и его преемник Кажа — ключевые фигуры. Как и на всех прочих промышленных предприятиях, накануне приватизации руководство АО «Альфа» начало скупать за бесценок акции работников, объясняя, что акционерное общество ликвидируется. За акцию номиналом 30 латов простым акционерам платили по 2 лата. И люди продавали, веря, что акции ничего не стоят.
Итак, президент Шениньш сообщает «пренеприятнейшее известие»: «Миллерс представил позицию Шкеле и Кажи об интенсификации приватизации». Предлагаемый ими проект связан с разделением АО «Альфа» на маленькие акционерные общества, ибо «это более оптимально для приватизации и не будет особых сложностей». На этом заседании присутствовали 62 акционера. Двое из них имеют 20 голосов, сам президент Шениньш — 15, остальные — 6–10. «Против» схемы приватизации подано 200 голосов. За — 97 055. Но при этом 94 437 голосов имеет только один человек. И зовут этого человека Айварс Миллерс.
Именно Миллерс с самого начала представляет в АО «Альфа» государство, имеющее контрольный пакет в этом АО. Понятно, что при таком раскладе голосов любое решение государства было фактически приказом к действию. Многие акционеры проголосовали против «расчленения» «Альфы», но их мнение ничего не значило. На первом этапе от «Альфы» отрубили завод полупроводниковых аппаратов(RPAR) в Риге, филиал Мitran в Гулбене, заводы Altons и IRM на улице Ропажу, 140. Все они стали отдельными АО с госкапиталом.
На втором этапе в свободное плавание ушли завод Invertors и Instituts. На третьем этапе акционерам «Альфы» поступает распоряжение, подписанное Я. Наглисом, — главой только что созданного Латвийского агентства приватизации(LPA): отделить от «Альфы» здания, строения и энергосети на улице Краста, 103, и создать на этой базе новое АО с госкапиталом Alfa–7000. Кстати, все эти распоряжения Наглиса носят красноречивые названия: uzdevums — «задания». Акционерам–марионеткам приходилось брать под козырек.
По воспоминаниям работников завода, с которыми мне довелось беседовать, именно в середине 90–х заводское оборудование многих цехов начали демонтировать и увозить, а часть просто выбрасывать из окна. Станки, на которых еще недавно создавалось неплохое ВВП Латвии, интересовали новую власть лишь как источник цветного металла, поэтому по ночам их резали на части и отправляли на продажу.
Американцы открыли рты
Впрочем, надежда сохранить завод даже тогда еще оставалась. В мае 1998 года Шениньш радостно сообщает акционерам, что интерес к приватизации «Альфы» проявила американская фирма MINGO из штата Техас: «Американцы хотят приобрести контрольный пакет акций и начать работу, сохранив при этом производство интегральных схем и 80% рабочих мест! Американцы обещают инвестировать в предприятие 1,5 млн долларов. Это единственный случай в Латвии и даже Балтии, когда западная радиоэлектронная фирма приватизирует предприятие этого профиля!»
Именно тогда, как свидетельствуют архивные документы, началась активная распродажа недвижимости «Альфы». Сначала разрушили административный корпус, комбинат питания и сборочные цеха. Четырехэтажное здание площадью почти шесть с половиной тысяч метров на улице Бривибас, 272, было продано за 190 000 латов. Покупатель — Privatajs investiciju fonds. Спустя два года здесь распахнет двери торговый центр «Альфа» (владельцы центра выкупили торговый знак знаменитого завода, понимая, что это стопроцентно узнаваемый бренд). Тот же инвестиционный фонд приобрел и административный корпус на улице Ропажу, 140, площадью две тысячи метров — всего за 34 000 латов.
Через год предложение американской фирмы MINGO поступает в Агентство приватизации. Неожиданно появляется еще один производитель микроэлектроники из США — крупное предприятие Twist group. Оно обещает инвестировать в течение трех лет 3 млн долларов. Сама «Альфа» после трех этапов преобразований имеет основной капитал уже в размере одного миллиона латов и трудовой коллектив, состоящий из 150 человек. В составе АО «Альфа» осталось лишь два предприятия — RPAR (99% активов «Альфы») и Artus (1% активов «Альфы»). Но бывшие работники «Альфы» вспоминают, что, когда американцы пришли в цеха, они рты пооткрывали от удивления — не ожидали увидеть многомиллионное современное оборудование и столь передовые технологии.
Увы, американцы, признававшиеся в письмах Я. Наглису, что завод привлекает их современными технологиями, возможностями и, главное, квалифицированной рабочей силой, снимают свои предложения. MINGO не желало брать на себя обязательства по охране окружающей среды, опасаясь, что после приобретения ими завода вскроются старые проблемы, для решения которых потребуются большие инвестиции.
Плоды «прихватизации»
В декабре 1999 года создается новое АО — научный центр «Микроэлектроника», базой которого стал альфовский НИИ «Микроприбор», а точнее — его бывшие работники. В Госагентство приватизации поступает новое письмо — теперь уже из соседней Белоруссии, из научного центра «Интеграл». Этот центр, 30 лет сотрудничавший с «Альфой», планирует участвовать в ее приватизации вместе с рижским партнером, центром «Микроэлектроника». В августе 2000 года госпакет «Альфы» выдвинули на приватизацию. Ни одного претендента не было.
В сентябре государство пошло на уступки: если раньше для приватизации завода требовалось уплатить за госпакет акций половину сертификатами и половину латами, то теперь 80% акций можно было оплатить ценными бумагами. Именно на этом этапе «Микроэлектроника» и приватизирует контрольный пакет «Альфы» за 872 тысячи латов. Директором по производству стал бывший вице–президент, а с октября 1999 года и президент АО «Альфа» Алексей Шевцов. Уцелел также завод «Инвертор» на Маскавас, правопреемником которого является RD Alfa. Оба предприятия работают до сих пор. Прочие осколки «Альфы» были объявлены банкротами, так как желающих их приватизировать не нашлось. Хотя Миллерс, Шкеле и Кажа обещали, что именно маленькие заводы будут приватизированы «без всяких сложностей».
Кстати, электронные платы с сегодняшней «Альфы» поставляют в Белоруссию, где их обрабатывают и продают в Тайвань для производства конечной продукции. Белоруссия, сохранившая свою промышленность, держит четверть от всего мирового рынка электронных плат. На месте Белоруссии могла быть Латвия, имевшая крупнейший в Союзе завод микроэлектроники, но у руля нашей страны стояли люди, которые «не знали и не понимали».
Странное совпадение: все те, кто разрушал промышленность, стали самыми богатыми людьми страны. Андрис Грутупс, Ивар Годманис, Андрис Шкеле, Эрик Кажа, Эйнарс Репше вошли в первые же списки миллионеров независимой ЛР…
