Гибралтар-ЛабрадорСловарь Вильяма Шекспира*, по подсчёту исследователей, составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени "Мумбо-Юмбо" составляет 300 слов. Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью. Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего великого, многословного и могучего русского языка: 1. Хамите. 2. Хо-хо! (Выражает, в зависимости от обстоятельств, иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворённость.) 3. Знаменито. 4. Мрачный. (По отношению ко всему. Например: "мрачный Петя пришёл", "мрачная погода", "мрачный случай", "мрачный кот" и т. д.) 5. Мрак. 6. Жуть. (Жуткий. Например, при встрече с доброй знакомой: "жуткая встреча".) 7. Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения.) 8. Не учите меня жить. 9. Как ребёнка. ("Я его бью, как ребёнка" –– при игре в карты. "Я его срезала, как ребёнка" –– как видно, в разговоре с ответственным съёмщиком.) 10. Кр-р-расота! 11. Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика неодушёвленных и одушевлённых предметов.) 12. Поедем на извозчике. (Говорится мужу.) 13. Поедем в таксо. (Знакомым мужеского пола.) 14. У вас вся спина белая (шутка). 15. Подумаешь! 16. Уля. (Ласкательное окончание имён. Например: Мишуля, Зинуля.) 17. Ого! (Ирония, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворённость.) Оставшиеся в крайне незначительном количестве слова служили передаточным звеном между Эллочкой и приказчиками универсальных магазинов. Если рассмотреть фотографии Эллочки Щукиной, висящие над постелью её мужа –– инженера Эрнеста Павловича Щукина (одна –– анфас, другая в профиль), –– то нетрудно заметить лоб приятной высоты и выпуклости, большие влажные глаза, милейший в Московской губернии носик с лёгкой курносостью и подбородок с маленьким, нарисованным тушью, пятнышком. Рост Эллочки льстил мужчинам. Она была маленькая, и даже самые плюгавые мужчины рядом с нею выглядели большими и могучими мужами. Что же касается особых примет, то их не было. Эллочка и не нуждалась в них. Она была красива. Двести рублей, которые ежемесячно получал её муж на заводе "Электролюстра", для Эллочки были оскорблением. Они никак не могли помочь той грандиозной борьбе, которую Эллочка вела уже четыре года, с тех пор как заняла общественное положение домашней хозяйки –– Щукинши, жены Щукина. Борьба велась с полным напряжением сил. Она поглощала все ресурсы. Эрнест Павлович брал на дом вечернюю работу, отказался от прислуги, разводил Но всё было бесплодно. Опасный враг разрушал хозяйство с каждым годом всё больше. Как уже говорилось, Эллочка четыре года тому назад заметила, что у неё есть соперница за океаном. Несчастье посетило Эллочку в тот радостный вечер, когда Эллочка примеряла очень миленькую крепдешиновую кофточку. В этом наряде она казалась (*себе*) почти богиней (*Исида! железно!*). –– Хо-хо, –– воскликнула она, сведя к этому людоедскому крику поразительно сложные чувства, захватившие её существо. Упрощённо чувства эти можно было бы выразить в такой фразе: "Увидев меня такой, мужчины взволнуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь от любви (*обычная собачья свадьба. я видела. самое оно!*). Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я –– самая красивая. Такой элегантной кофточки нет ни у кого на земном шаре". Но слов было всего тридцать, и Эллочка выбрала из них наиболее выразительное –– "хо-хо". В такой великий час к ней пришла Фима Собак (*ну есстессснно... кто ж ещё?*). Она принесла с собой морозное дыхание января и французский журнал мод. На первой его странице Эллочка остановилась. Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильда в вечернем платье (*наверняка на выставке собак*). Там были меха и перья, шёлк и жемчуг, лёгкость покроя необыкновенная и умопомрачительная причёска. Это решило всё. –– Ого! –– сказала Эллочка самой себе. Это значило: "Или я, или она". Утро другого дня застало Эллочку в парикмахерской. Здесь Эллочка потеряла прекрасную чёрную косу и перекрасила волосы в рыжий цвет (*знакомо... то есть знаменито!*). Затем удалось подняться ещё на одну ступеньку той лестницы, которая приближала Эллочку к сияющему раю, где прогуливаются дочки миллиардеров, не годящиеся домашней хозяйке Щукиной даже в подмётки: по рабкредиту была куплена собачья (*железно!*) шкура, изображавшая выхухоль (*или нахухоль. возможно, похухоль*). Она была употреблена на отделку вечернего туалета. Мистер Щукин, давно лелеявший мечту о покупке новой чертёжной доски, несколько приуныл. Платье, отороченное собакой (*ну есстесссснно... кем же ещё?*), нанесло заносчивой Вандербильдихе первый меткий удар. Потом гордой американке были нанесены три удара подряд. Эллочка приобрела у домашнего скорняка Фимочки Собак (*хо-хо!*) шиншилловый палантин (русский заяц, умерщвлённый в Тульской губернии), завела себе голубиную шляпу из аргентинского фетра и перешила новый пиджак мужа в модный дамский жилет. Миллиардерша покачнулась, но её, как видно, спас любвеобильный papa-Вандербильд. Очередной номер журнала мод заключал в себе портреты проклятой соперницы в четырёх видах: 1) в чёрно-бурых лисах, 2) с бриллиантовой звездой на лбу (*зна-ме-ни-то! кр-р-расота!*), 3) в авиационном костюме –– высокие лаковые сапожки, тончайшая зелёная куртка испанской кожи и перчатки, раструбы которых были инкрустированы изумрудами средней величины, и 4) в бальном туалете –– каскады драгоценностей и немножко шёлку. Эллочка произвела мобилизацию. Papa-Щукин взял ссуду в кассе взаимопомощи. Больше тридцати рублей ему не дали. Новое мощное усилие в корне подрезало хозяйство. Приходилось бороться во всех областях жизни. Недавно были получены фотографии мисс в её новом замке во Флориде. Пришлось и Эллочке обзавестись новой мебелью. Эллочка купила на аукционе два мягких стула. (Удачная покупка! Никак нельзя было пропустить!) Не спросясь мужа, Эллочка взяла деньги из обеденных сумм. До пятнадцатого оставалось десять дней и четыре рубля. Эллочка с шиком провезла стулья по Варсонофьевскому переулку. Мужа дома не было. Впрочем, он скоро явился, таща с собой портфель-сундук. –– Мрачный муж пришёл, –– отчётливо сказала Эллочка. Все слова произносились ею отчётливо и выскакивали бойко, как горошины. –– Здравствуй, Еленочка, а это что такое? Откуда стулья? –– Хо-хо! –– Нет, в самом деле? -- Кр-расота! –– Да. Стулья хорошие. –– Зна-ме-ни-тые! –– Подарил кто-нибудь? –– Ого! –– Как?! Неужели ты купила? На какие же средства? Неужели на хозяйственные? Ведь я тебе тысячу раз говорил... –– Эрнестуля! Хамишь! –– Ну, как же так можно делать?! Ведь нам же есть нечего будет! –– Подумаешь!.. –– Но ведь это возмутительно! Ты живёшь не по средствам! –– Шутите! –– Да, да. Вы живёте не по средствам... –– Не учите меня жить! –– Нет, давай поговорим серьёзно. Я получаю двести рублей... –– Мрак! –– Взяток не беру... Денег не краду и подделывать их не умею... –– Жуть!.. Эрнест Павлович замолчал. –– Вот что, –– сказал он наконец, –– так жить нельзя. –– Хо-хо, –– возразила Эллочка, садясь на новый стул. –– Нам надо разойтись. –– Подумаешь! –– Мы не сходимся характерами. Я... –– Ты толстый и красивый парниша. –– Сколько раз я просил не называть меня парнишей! –– Шутите! –– И откуда у тебя этот идиотский жаргон?! –– Не учите меня жить! –– О чёрт! –– крикнул инженер. –– Хамите, Эрнестуля. –– Давай разойдёмся мирно. –– Ого! –– Ты мне ничего не докажешь! Этот спор... –– Я побью тебя, как ребёнка... –– Нет, это совершенно невыносимо. Твои доводы не могут меня удержать от того шага, который я вынужден сделать. Я сейчас же иду за ломовиком. –– Шутите. –– Мебель мы делим поровну. –– Жуть! –– Ты будешь получать сто рублей в месяц. Даже сто двадцать. Комната останется у тебя. Живи, как тебе хочется, а я так не могу... –– Знаменито, –– сказала Эллочка презрительно. –– А я перееду к Ивану Алексеевичу. –– Ого! –– Он уехал на дачу и оставил мне на лето всю свою квартиру. Ключ у меня... Только мебели нет. –– Кр-расота! Эрнест Павлович через пять минут вернулся с дворником. –– Ну, гардероб я не возьму, он тебе нужнее, а вот письменный стол, уж будь так добра... И один этот стул возьмите, дворник. Я возьму один из этих двух стульев. Я думаю, что имею на это право?.. Эрнест Павлович связал свои вещи в большой узел, завернул сапоги в газету и повернулся к дверям. –– У тебя вся спина белая, –– сказала Эллочка граммофонным голосом. –– До свиданья, Елена. Он ждал, что жена хоть в этом случае воздержится от обычных металлических словечек. Эллочка также почувствовала всю важность минуты. Она напряглась и стала искать подходящие для разлуки слова. Они быстро нашлись. –– Поедешь в таксо? Кр-расота. Инженер лавиной скатился по лестнице. Вечер Эллочка провела с Фимой Собак. Они обсуждали необычайно важное событие, грозившее опрокинуть мировую экономику. –– Кажется, будут носить длинное и широкое, –– говорила Фима, по-куриному окуная голову в плечи. –– Мрак! И Эллочка с уважением посмотрела на Фиму Собак. Мадмуазель Собак слыла культурной девушкой (*искусствовед! железно, парниша!*) –– в её словаре было около ста восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово, которое Эллочке даже не могло присниться. Это было богатое слово –– гомосексуализм (*мрак! жуть!*). Фима Собак, несомненно, была культурной девушкой. Оживлённая беседа затянулась далеко за полночь.
–– Не врёшь? –– Что вы, дядя... Вот сюда, в парадное. Бендер выдал мальчику честно заработанный рубль. –– Прибавить надо, –– сказал мальчик по-извозчичьи. –– От мёртвого осла уши. Получишь у Пушкина. До свиданья, дефективный. Остап постучал в дверь, совершенно не думая о том, под каким предлогом он войдёт. Для разговоров с дамочками он предпочитал вдохновение (*хо-хо!*). –– Ого? –– спросили из-за двери. –– По делу, –– ответил Остап. Дверь открылась. Остап прошёл в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла. На стенах висели кинооткрыточки, куколки и тамбовские гобелены (*тамбовские –– с волками. железно!*). На этом пёстром фоне, от которого рябило в глазах, трудно было заметить маленькую хозяйку комнаты. На ней был халатик, переделанный из толстовки Эрнеста Павловича и отороченный загадочным мехом. Остап сразу понял, как вести себя в светском обществе. Он закрыл глаза и сделал шаг назад. –– Прекрасный мех! –– воскликнул он. –– Шутите! –– сказала Эллочка нежно. –– Это мексиканский тушкан. –– Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы. Ну да! Барсы! Я узнаю их по оттенку. Видите, как мех играет на солнце!.. Изумруд! Изумруд! Эллочка сама красила мексиканского тушкана зелёной акварелью, и потому похвала утреннего посетителя была ей особенно приятна. Не давая хозяйке опомниться, великий комбинатор вывалил всё, что слышал когда-либо о мехах. После этого заговорили о шёлке, и Остап обещал подарить очаровательной хозяйке несколько сот шёлковых коконов, привезённых ему председателем ЦИК Узбекистана. –– Вы парниша что надо, –– заметила Эллочка в результате первых минут знакомства. –– Вас, конечно, удивит ранний визит незнакомого мужчины. –– Хо-хо. –– Но я к вам по одному деликатному делу. –– Шутите. –– Вы вчера были на аукционе и произвели на меня необыкновенное впечатление. –– Хамите! –– Помилуйте! Хамить такой очаровательной женщине бесчеловечно. –– Жуть! Беседа продолжалась дальше в таком же, дающем в некоторых случаях чудесные (*непредвиденно-запретные*) плоды, направлении. Но комплименты Остапа раз от разу становились всё водянистее и короче. Он заметил, что второго стула в комнате не было. Пришлось нащупывать (*хо-хо...*) след исчезнувшего стула. Перемежая свои расспросы цветистой восточной лестью, Остап узнал о событиях прошедшего вечера в Эллочкиной жизни. "Новое дело, –– подумал он, –– стулья расползаются, как тараканы". –– Милая девушка, –– неожиданно сказал Остап, –– продайте мне этот стул. Он мне очень нравится. Только вы с вашим женским чутьём могли выбрать такую художественную вещь. Продайте, девочка, я вам дам семь рублей. –– Хамите, парниша, –– лукаво сказала Эллочка. –– Хо-хо, –– втолковывал Остап. "С ней нужно действовать на обмен", –– решил он. –– Вы знаете, сейчас в Европе и в лучших домах Филадельфии возобновили старинную моду –– разливать чай через ситечко. Необычайно эффектно и очень элегантно. Эллочка насторожилась. –– У меня как раз знакомый дипломат приехал из Вены и привёз в подарок. Забавная вещь. –– Должно быть, знаменито, –– заинтересовалась Эллочка. –– Ого! Хо-хо! Давайте обменяемся. Вы мне стул, а я вам ситечко. Хотите? И Остап вынул из кармана маленькое позолоченное ситечко. Солнце каталось в ситечке, как яйцо. По потолку сигали зайчики. Неожиданно осветился тёмный угол комнаты. На Эллочку вещь произвела такое же неотразимое впечатление, какое производит старая банка из-под консервов на людоеда Мумбо-Юмбо. В таких случаях людоед кричит полным голосом, Эллочка же тихо застонала: –– Хо-хо... Не дав ей опомниться, Остап положил ситечко на стол, взял стул и, узнав у очаровательной женщины адрес мужа, галантно раскланялся. Илья Ильф, Евгений Петров. "12 стульев" (глава 12). *Кстати, по поводу Шекспира. Интересно, кто мешал Джульетте податься в Мантую на пару с возлюбленным Ромео? И пусть бы эти скучные и душные Монтекки-Капулетти друг друга перегрызли. Туда им и дорога! Поп Лоренцо хотел как лучше, а получилось, как всегда. Поэтому я с попами не дружу)).
Бриллиантов там, конечно, нет, и изумрудов тоже. Можно сесть на эти стулья, взявшись за руки, как Кай и Герда, и смотреть на розовый закат на море. Реально знаменито? Хо-хо! )) © Copyright: Милая Твоя, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
