Рецензия на «9. Док в Сельдевой» (Альберт Иванович Храптович)

Сильная глава. Впечатлений уйма. Вам Альберт Иванович, обязательно надо напечататься. Сильная получится книга!
«Я всех не знаю поименно, но славлю ваш нелегкий труд».
« И ничего нельзя изменить – мы у берега, погрузиться невозможно. Куда-то укрыться тоже – у нас боевой приказ, да, собственно, и укрыться негде. Я еще думал, что можно сделать, когда вдруг впереди себя в полусумраке увидел какую-то гору. Сверкнула мысль – неужели берег?! Не может быть! Тут же дошло – это огромная волна! Успел повернуться к вахтенному офицеру и сигнальщику, крикнуть: «Ложись!», и нас накрыло. Инстинктивно уперся руками в корпус пеленгатора, и дальше только ощущал, как меня давит масса воды, трещат мои ребра, сухожилия на руках. Думал, как хорошо, что задраен верхний рубочный люк, сейчас бы в Центрально посту было полно воды… и тогда одними нами не обошлось бы.

Казалось, прошла вечность, пока волна не схлынула. С трудом приподнимаюсь, вглядываюсь туда, где должны быть вахтенный офицер и сигнальщик. И к неописуемой радости вижу, что они там, шевелятся. Только тогда ощутил, что не могу вдохнуть воздух, грудь продавлена. Всё же с каким-то хрипом, даже рычанием удалось продохнуть. Отцепил концы, подтолкнул буквально ногами обоих к люку, дождался промежутка между волнами, отдраил его, и приказал им спуститься вниз. Всё равно в такой обстановке на мостике они были не нужны. Сам спустился в боевую рубку, люк успел за собой задраить. Приказал поднять перископ, чтобы вести наблюдение через него, иначе было невозможно. Хорошо, что он был с гидроприводом, вращать его руками просто не смог бы. Понимаю, что другого выхода нет, говорю по связи штурману:
- Штурман, быстро курс боцману от берега к ближайшему месту с глубиной 100 метров!
А тот мне в ответ:
- Товарищ командир, навигационный комплекс вышел из строя, задать курс боцману не могу!
- Давай по магнитному, быстрее! (На такой аварийный случай магнитный компас у нас, был).

Штурман дал курс, боцман по магнитному компасу кое-как на него вышел. Беда была еще и в том, что упала аварийная защита реакторов, турбины остановились, и минимальный ход мы могли поддерживать только вспомогательными винтами под электромоторами. И то хорошо, хоть аккумуляторная батарея уцелела. Корабль, продолжая валиться с борта на борт, (вот когда прошли настоящую проверку моряки, включая и качество приготовления ими корабля к бою и походу), медленно, но всё-таки пошел от берега в сторону моря. Как только штурман доложил, что под килем 100 метров, я приказал опустить выдвижные устройства, кроме перископа, принять Главный балласт, и погрузился на перископную глубину. А потом, когда глубины стали больше, и на глубину 50 метров. Спустился в Центральный пост. Качка еще ощущалась, но уже, конечно, далеко не так.

Очень драматичная глава. Вы Альберт Иванович в рубашке родились, наверно в следующий раз уже решение принимали исходя из прогноза погоды, а не приказа. Я тоже попадал в подобный перепляс (глава командир корабля).

Это было просто моё командирское счастье – люди на совесть приготовили корабль к походу. Дальше всё было проще. Восстановили режим боевого патрулирования, и пошли в подводном положении в заданную точку, где должны были погрузиться. Вот там я и записал в Вахтенный журнал, что погрузился и начал переход по плану. Благо доносить на берег о погружении не требовалось. Комдив, так же молча, со мной согласился. ОЧКОВТИРАТЕЛЬСТВО ТОВАРИЩ КОМАНДИР, НО ПОНИМАЮ. «Волк собак не боится, а дрязг не любит».

«Вот это последнее мне показалось странным. За сравнительно небольшое время перехода в базу при всем желании много не сделаешь. Тем более, что большого желания работать за кого-то, признаться, у меня не было. Приведу, думал, корабль в базу, а там пусть командование дивизии им занимается. И каково же было моё, мало сказать, удивление, скорее потрясение, когда мы с Новиковым после погружения в Беринговом море вскрыли секретный пакет с Боевым распоряжением на дальнейшие действия. Кораблю предстояла Боевая служба, (Боевое патрулирование), в Тихом океане без захода в базу! Для меня это было: две Боевые службы подряд, месяц на ледоколе и теперь еще одна! (Позже, тот же Катков сказал: «Альберт Иванович, Вы меня просто удивляете. Мало кто так смог бы. Вас же просто используют на износ!»).

В одном из журналов как-то прочитал, что в некоторых странах, например в Англии, если моряк провел в море около трех месяцев, то его могут лишить даже права голоса на выборах. А если был там полгода и больше, то, по данным науки, у него могут произойти такие изменения в психике, что на берегу какое-то время его можно считать не совсем нормальным, не несущим ответственность за свои порой необъяснимые поступки, действия». Вот это я имел в виду, когда писал, что наш флот самый сильный в мире

«Несмотря на все сложности, трудности и опасность подводной службы, многие из нас, как я уже говорил раньше, в море чувствуют себя гораздо лучше, чем на берегу. Не зря же кто-то сказал, что морские бури ничто по сравнению с бурями житейскими. Уходя в море, мы оставляем их за кормой. Здесь у нас нет интриг, низости, подлости, сплетен, отравляющих душу обид. Каждый делает своё дело и знает, что от него зависит не только выполнение поставленной кораблю задачи, но и жизнь не только его, а всего экипажа, и целой страны . И человек ощущает свою значимость, он чувствует себя личностью. Я ощущаю настроения и состояние своих подчиненных, когда обхожу отсеки, боевые посты, командные пункты или отдыхаю с ними в кают-капании». КРАСИВО СКАЗАНО!

- На флоте есть две заслуживающие уважения должности – Главком ВМФ и командир корабля. Думаю, Главкомом мне уже не стать, так что останусь я лучше командиром! РАНЕЕ НЕ СЛЫХАЛ! ЗДОРОВО! НО АДМИРАЛА НАДО БЫЛО БЫ ПОЛУЧИТЬ!

В СВОЕЙ СЛУЖБЕ Я ТОЖЕ ТАК ПОПАЛ НА ОДИН ИЗ ВОЕННЫХ АЭРОДРОМОВ В ПРИМОРЬЕ, ОН НАЗЫВАЛСЯ «КАМЕННЫЙ РУЧЕЙ» Я ПОНЯЛ, ЧТО МЫ БЫЛИ В ОДНОЙ КАЗАРМЕ. БЫЛО ЭТО В 1991 ГОДУ. ЛЕТЕЛ ИЗ ПРИМОРЬЯ НА КАМЧАТКУ НА ИЛ-12 ВВС ТОФ И НАС ТАМ ПО ПОГОДЕ ПОСАДИЛИ. Просидели почти неделю, и тоже самое, как у вас.

Владимир Сысун   28.11.2016 07:25   •   Заявить о нарушении