Рецензия на «Мастер и Маргарита. Михаил Булгаков. заметки» (Валерий Кувшинчиков)

"Ведь Булгаков употребляет имя Иешу;а га-Ноцри;, Иешуа из Назарета — а это реконструируемая исходная форма (обратный перевод) евангельского прозвища Иисуса Христа. Имя Иешуа га-Ноцри упоминается в Талмуде."

Булгаков намеренно не называет своего героя "Иешуа из Назарета" (хотя и называет родной город этого "нищего" - Эн-Сарид), поскольку изучил источники, в которых трактуется перевод сочетания "га-ноцри". Смысл этого прозвища неясен, его можно переводить "из Назарета", "Назарянин/Назорей" (посвященный Господу, хранитель), "из рода/отрасли (Давида)/отщепенец", "страж/пастырь". В Талмуде упомянут Иешу га-Ноцри, причем специалисты (Ф. Фаррар) переводят га-Ноцри как "Назарянин".

"но разве Иешуа не выглядит убедительным, и даже более убедительным?"
По-моему, этот образ не выглядит убедительным в романе - скорее, этот персонаж кажется мне "наивным до глупости". Если Воланд философствует более или менее пространно, демонстрируя эрудицию и логическое мышление, то суждения га-Ноцри, как они подаются в романе, отрывочны и не оригинальны. Для придания образу значительности М.А. Булгаков наделяет Иешуа практически сверхъестественными способностями: умением врачевать и проникать в мысли собеседника.

"... на кресте (самый дешевый вид казни, имеющей цель устрашить других, чтобы неповадно было)... или на плахе от топора"
Не самый дешевый вид казни, поскольку использовалось дефицитное в Иудее дерево, а крест надо было охранять, поскольку распятый умирал не сразу, а в течение нескольких часов или даже суток, и умирающего могли терзать стервятники. Этот вид казни считался наиболее позорным, бесчестящим казненного (у иудеев умершего полагалось хоронить как можно быстрее; у римлян и греков полагалось его сжигать). В эпоху Империи применялся не топор, а меч.

"о иудейском националисте, который выступил против римского гнета и проиграл, была полностью утрачена."
Библейский Иисус, арестованный стражей первосвященника, если верить евангелиям, на допросах пытается отрицать выдвинутые против него обвинения (он отказывается прямо признавать то, в чем его обвиняют): дескать, никакой я не царь Иудейский, а если я что-то и говорил о приближении царства, то царство мое не от мира сего. И вообще, это "ты говоришь, что я..." К тому же библейский Иисус (а не зелот-бунтарь, как видит его исследователь, с которым, как я понимаю, согласен автор) открыто не выступает против римской власти, предлагая давать кесарю кесарево. Да и откуда нам знать, каков был исторический Иисус, коли основы христианства заложил апостол Павел, не видевший живого Иисуса и, следовательно, не общавшийся с ним?

"этот симбиоз приближает читателя к пониманию Христа"
Скорее, вызывает у читателя интерес к личности Иисуса Христа. Так же, как, например, научно-популярные работы многочисленных авторитетных специалистов в области истории христианства от Э. Ренана до З. Косидовского.

"Булгаков словами Воланда говорит Левию Матвею на балконе в Москве – ты глуп и раб. Я бы продолжил: ты глуп, потому что поверил в историю, которую сам же ложно и отобразил в своих записках, и ты раб, раб идеи, придуманной первыми христианами."
Если Воланд говорит устами писателя, то почему писатель делает Левия приближенным Иешуа на "том свете"? Да, Булгаков, видимо, считает, что "истинные" история, учение и личность Христа в евангелиях искажены, поскольку люди, записывавшие, а потом переписывавшие речи "истинного" Иисуса, многое путали и понимали превратно. Меня интересовал вопрос, верил ли сам Булгаков в Бога. По признаниям его третьей супруги, "верил, но по-своему", т.е. не так как предписывает "ортодоксальная религия". При этом писателя всегда коробил воинствующий атеизм современных ему борцов с религией. Он называл кощунственными их насмешки над православием.
Насчет "раба идеи, созданной первыми христианами". У Левия нет никакой идеи - он же "глуп", считает себя учеником Иешуа, и из романа не следует, что он пойдет проповедовать идеи своего учителя. Из романа следует, что он их изложит на бумаге. А основные постулаты христианской веры создаст и будет проповедовать апостол Павел, и рабами его идей станут тысячи, а потом и миллионы...

"Или завершение романа – бесконечная дорога Иешуа и Пилата, когда Пилат постоянно спрашивает – ведь казни не было? И успокаивается, получая ответ."
Думаю, здесь Булгаков успокоил сам себя. Подобно Пилату, испугавшемуся за свою карьеру и благополучие, подобно Мастеру, затравленному критиками и спрятавшемуся от жизни в психолечебнице, сам писатель сознавал, что боялся и заискивал перед властью, подобно Пилату, и был затравлен советской критикой и слежкой органов, подобно Мастеру. Известно, что писатель в конце 30-х страдал манией преследования. В романе Булгаков по сути дарует Пилату и Мастеру то, чего они страстно желали. Оба обретают посмертный ПОКОй (Пилат, промучившись 1900 лет после смерти). По-моему, покоя, пусть посмертного, желал себе и сам Михаил Афанасьевич.

"По мнению Быкова Булгаков при создании романа целиком «прогнулся» под Сталина, и единственное, что его оправдывает, это то, что он написал его с целью спасения жизни многих честных литераторов."
Не прогнулся. В МиМ сатира на советскую действительность носит крайне резкий и жесткий характер. А "прогнулся" Булгаков своим "Батумом" и оперным либретто по нему, в которых, однако, товарищ Сталин увидел себя не в том зеркале, в каком был бы готов увидеть, и запретил ставить пьесу. Это был тяжелейший удар по психике драматурга.

"Не случайно где-то прозвучали слова Воланда: «Беспредельна власть моя, Булгаков, и беспредельна тоска моя; чем больше власти, тем больше тоски»."
Они прозвучали не "где-то", а в главе пятой запрещенной повести А.В. Чаянова "Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей". Повесть эту, по словам супруги Булгакова, тот "очень любил" и ее "инфернальную линию" использовал при написании МиМ. Фамилия "Булгаков", выбранная Чаяновым для своего литературного героя, поразила Михаила Афанасьевича, как и сюжет повести (образ Дьявола в личине некоего Венедиктова).

"Попробуйте после этих грустных, щемящих зарисовок Булгакова определить роль Ивана Безрукого"
Почему Безрукого?

"читателю понятно, что главный герой Иешуа"
Видимо, я не отношусь к этому читателю. Иешуа у Булгакова в тексте романа уделяется в несколько раз меньше места, чем Мастеру, Маргарите, Пилату, Воланду и Бездомному. В московских же главах этому персонажу места не нашлось (нашлось лишь упоминание о прочтении им романа о Пилате и поручение Левию снестись с Воландом - самому Иешуа, видимо, противопоказано общение с повелителем теней; возникает вопрос, с чего это Иешуа взялся за чтение романа, он что, в курсе обстоятельств "командировки" Воланда в Москву?).

"То есть и Пилат прочел роман?"
Но он же "выдуманный Мастером" герой. А Мастер выдуман Булгаковым. Интересно, когда Пилат удосужился прочесть роман Мастера и откуда роман попал к нему на Луну (видимо, Иешуа, следуя принципу "прочти и передай товарищу", подбросил через Левия Пилату роман Мастера)? Пилат - художественный вымысел Мастера, который в своих фантазиях освобождает придуманного им героя от тысячелетних мучений (но он не знает, что за Пилата попросил "тот, с кем он так стремится разговаривать"). Мастер - художественный вымысел Булгакова, который устами Воланда освобождает от мучений своего героя. Фантазия наслаивается на фантазию, реальность превращается в ирреальность.

" пошлости, т.е. полет обнаженной Маргариты и бал Воланда с обнаженными гостьями."
Эта не вся пошлость романа и это не пошлость, а эротика, "прорвавшаяся" в МиМ и сдерживавшаяся в большинстве других произведений писателя. Михаил Афанасьевич, понимавший, что МиМ все равно не увидит свет при нынешней власти, дал волю своим чувственным фантазиям (но сработала самоцензура - в черновых набросках есть сцены, граничащие с порнографией) - он любил в женщинах не только высоко духовное начало.

Алексей Аксельрод   05.02.2023 23:14   •   Заявить о нарушении