Против социально благонамеренной акрофилиофобии

С подачи одной подружки Женька набрела на видео с покорением заброшенных радиовышек близ Электростали.
Эти башни имеют удобный и безопасный подъём (лестница внутренняя, ограждена кольцами, шахта не сквозная, прерывается каждые метров пятнадцать) и венчаются площадкой с парапетом. Высота – 200 с небольшим метров. Что, вкупе с незатруднённым доступом, делает этот ансамбль объектом паломничества для школьников и хипстеров, кайфующих от собственной акрофобии (и от её преодоления, конечно).

Разумеется, подъём такой продолжительности представляет собой небесполезное физическое упражнение для людей, изнурённых офисной гиподинамией, а симпатичный вид, открывающийся с вершины, вознаграждает их труды.

Насколько это может быть полезно в плане борьбы с боязнью высоты? В какой-то мере, но – в очень относительной. Открою одну тайну: акрофобия как инстинктивный, животный страх – обычно не распространяется на такие высоты. Максимум – метров пятьдесят-семьдесят (почему – думаю, несложно догадаться, но не буду лишний раз ранить чувства господ креационистов). Всё, что больше – биологически воспринимается уже как картинка, а не как смертельная опасность. Если и вызывает страх – то рациональный, а не животный. И далеко не такой сильный. Поэтому, собственно, когда человек преодолевает тот высотный диапазон, которого ему предписано бояться генетически, - у него возникает ощущение, будто бы он вовсе победил фобию. И это может быть полезно для укрепления веры в свои силы, но это может сыграть злую шутку, если слишком увериться в своей «акростойкости». Во всяком случае, мне доводилось видеть людей, которые запросто совершали затяжной прыжок с парашютом, но собирали всю волю в кулак, чтобы перелезть через перила железнодорожного моста.

Поэтому, думаю, отдельные подмосковные верхолазы, не удовлетворившись остротой ощущений от подъёма по закрытой лестнице и стояния на ограждённой площадке, делают шаг вперёд – на швеллер, вынесенный метра на три за пределы площадки (и ограждения).

Я - циничная старая сволочь, поэтому, если б такую прогулку совершил кто-либо из моих стажёров после пары месяцев тренировок, я бы только пожал плечами: «Ты что мне хочешь доказать? Свою способность пройти три метра и ни разу не навернуться со стальной дорожки в добрый фут шириной? Извини, но американский тест на опьянение выглядит несколько более каверзным. Поэтому – то же самое, но на руках, пожалуйста».

Однако ж, лет в восемнадцать – для меня бы, наверное, это было очень суровым испытанием, несмотря на всю каратистскую крутизну. Нет, я, как и все нормальные люди, чувствовал бы очень существенную разницу между белой линией, прочерченной мелом на асфальте, и швеллером, висящим над двухсотметровой пропастью. К сожалению, я и мои коллеги – уже давно НЕ нормальные люди. У нас наглухо отбиты те отделы мозга, которые должны проводить какое-то различие между поребриком и карнизом небоскрёба. Нет, до уровня профессиональных канатоходцев, может, мы не дотягиваем (хотя и на канате тренировки тоже проводятся), но уж по стабильной, твёрдой балке пройти – это… да через несколько дней уже забываешь, почему оно тебя когда-то смущало. И похер, сколько там метров внизу, когда в метре от тебя, на той же балке – однозначно ****утый инструктор, размахивающий вполне себе боевой катаной. Причём, это происходит именно на «генетически страшных» высотах, а не на запредельных (и, открою профессиональный секрет, первые тренировки по высотке проводятся в специальном павильоне, где в двух метрах под сплетением из всякого рода швеллеров установлены листы очень прочного и очень прозрачного пластика; в тускловатом освещении иллюзия «пропасти» абсолютно полная, курсант никогда не замечает этого щита, пока ему не показывают, и вот так учится не то что преодолевать страх перед высотой - а попросту игнорировать её, воспринимать как совершенно рутинную штуку; ну и только уже когда мы стопроцентно уверены, что в падении он успеет ухватиться руками – даётся допуск до занятий без подстраховки).

Но, клянусь, когда я вижу, как на этом чёртовом электростальском швеллере выпрямляется в полный рост некий пацанчик, про которого я не знаю ровным счётом ничего, - у меня малость сердечко поёкивает. Ну как голова у него закружится? Или икры сведёт от напряжения? Или просто запаникует от чего-то, дёрнется?
Понимаешь, что всё это крайне маловероятно для парня, который в принципе туда полез, - но всё равно испытываешь ощущения, возможно, более острые, чем он сам. Именно потому, что не знаешь: то ли профи, то ли дурачок безбашенный? И это – при всей моей толстокожести.

Надо ли говорить, что Женька – вообще не может без содрогания воспринимать эти экзерсисы над пропастью? Она-то натура не то чтобы очень впечатлительная (хотя по-любому барышня), но – сострадательная.

И конечно, первая мысль, которую ей подсказало подсознание: «Блин! Они молодцы, конечно, но ведь сорвётся ж кто-нибудь рано или поздно! Лучше б, наверное, демонтировать эти башни от греха подальше».

Насколько в курсе, эти вышки бывшего радиокомплекса им. Коминтерна и планируется демонтировать в ближайшие годы, по мере застройки территории коттеджами. Это будет большим огорчением для верхолазов, но, видать, сие неизбежно. Если, конечно, местные власти не додумаются использовать вышки по наиболее разумному назначению и развить вокруг них туриндустрию с продажей чизбургеров, памперсов и памятных значков. Зуб даю, в девятнадцатом веке так бы и поступили. А сейчас – вряд ли. Все стали слишком застрёманными возможной ответственностью и потому узабоченными чужой безопасностью даже в тех случаях, когда их совершенно о том не просят. Вот и моя благоверная туда же...

Чёрт, я люблю её человеколюбивые порывы (что в нашем союзе компенсирует мою монстрозность), но не люблю – когда она отключает логику. Это было бы простительно для ****обола-парламентария, но непростительно – для солидного адвоката по арбитражным делам.

«Жень, - сказал я, - ты серьёзно считаешь, что это единственное место в Москве и Области, где можно сверзнуться с верхотуры и украсить ландшафт экспрессионистской багровой кляксой? Или ты серьёзно считаешь, что для этого нужно непременно двести метров полёта, а тридцати категорически не хватит?»

Она обиделась:
«Давай обойдёмся без straw-man arguments! Нет, разумеется, я понимаю, что крыша любой девятиэтажки прекрасно сгодится. Даже – пятиэтажки. Да блин, можно и с лестницы навернуться так, что костей не соберут. Но это место – оно как бы «культовое». Оно манит к себе, притягивает. Кто-то залез, повыпендривался, выложил ролик на Ютъюбе – и ещё десятерым захотелось съездить туда и залезть».

Пожимаю плечами:
«И что? Доедут, залезут. Но, с большой вероятностью, это будут люди, не пьяные в хлам и не передознутые бутиратом. В отличие от крыши девятиэтажки»

Хотя я прекрасно понимал ход Женькиных мыслей. В действительности, плевать ей, конечно, на всяких боевитых хипстеров, самоутверждающихся на этих вышках. То есть, было бы жаль, если б кто-то из них впрямь сорвался, но – они сами себе хозяева. Но вот что неизбежно вселило ужас в её материнское сердце – мысль, что какой-то из этих роликов может увидеть наше Исчадие и тоже решит попробовать. Ну, не сейчас, в восемь лет, а чуть попозже.

Честно признаюсь, мне и самому стало малость не по себе, когда я вообразил, что рискую как-нибудь увидеть нашего Лёшку, разгуливающего по брусу, висящему над двумястами метров бездны. «Блин! Провокаторы-соблазнители! Нет, чтоб в своём кругу своими видосами понтоваться? Обязательно вот – в Сеть надо выложить!»

Но это был совершенно мимолётный испуг. Ибо, если я чему-то и научился за годы жизни и работы – так это гнать прочь иррациональные страхи. А страх, что твой ребёнок может себя угробить – он иррациональный по определению, ибо а) конечно, может; б) хрен ты как помешаешь ему это сделать.

Во всяком случае, здесь ничего не добиться запретами и лютыми карами за нарушение оных. Нет, можно добиться того, что твой сын вырастет зашуганным невротиком, шарахающимся от собственной тени, но, боюсь, это несколько расходится с моими представлениями о том, каким бы я хотел видеть будущее своего отпрыска.

Можно ли хотя бы внушить отпрыску идею, что не следует подвергать свою жизнь опасности без крайней нужды, только лишь ради глупого самоутверждения перед дружками и подружками?

Что ж, есть люди, в которых эта идея заложена, вероятно, самой природой, самим темпераментом. И я не говорю, что это непременно робкие люди, но – практичные и осторожные. Бывает, они находят своё место в жизни, и вполне достойное.

Но если человек любит риск, получает от него кайф, – хрен ты сумеешь побороть это влечение. Разве лишь – трансформировать тягу к экстриму в какой-то менее смертельный кайф. Например – в героиновую зависимость. При условии качественного снабжения дурью – он протянет лет двадцать. И будет вполне счастлив… в отличие, конечно, от окружающих, которые на протяжении этих двадцати лет будут всё больше задаваться вопросом: «А стоило ли ему вовсе рождаться на свет?»

Да и потом, кто судья в вопросе, где смертельный риск оправдан, а где нет?

Альпинист, карабкающийся по отвесной стене к вожделенной вершине, – какое он имеет оправдание для очень изрядного риска, сопряжённого с его хобби? Кому нахер сплющилась эта вершина, на которую «ещё не ступала нога человека»? Ну, не ступала – и не ступала. Что изменится для мира, если ступит? Что он там надеется найти? Протоколы тибетских мудрецов о контактах с пришельцами? Да если и предполагать, что на этой вершине сокрыто нечто ценное для человечества, – не проще ли отправить экспедицию на вертолёте?

А чем оправдан риск дрессировщика, выступающего на потеху публике с клыкастыми тварями, способными растерзать его за считанные секунды (что порой и случается)? Потехой публики он оправдан? Да как-нибудь – и клоунами обошлась бы… хотя предпочитает гладиаторов, по мере возможностей.

А в чём конкретно выражался «гигантский шаг для человечества», запечатленный башмаком Нила Армстронга на пыльной тропинке Луны? В том, что земная цивилизация сумела запулить на свой спутник живых людей, а не шагающих роботов сравнимой массы? Ей-богу, на той стадии американские астронавты не сделали ничего такого, чего бы не могли сделать советские механические луноходы. А если уж встанет вопрос о реальной колонизации Луны – ясно, что сначала туда отправят именно роботов, для обустройства базы, и только потом – людей.

На самом деле, можно составить очень длинный список занятий, которые не то что не дают какого-то сверхценного результата для человечества, а вообще не приносят какой-либо очевидной пользы, и при этом – чертовски опасны.

И можно считать дурью и блажью приверженность таким занятиям, но человечество точно не достигло бы того, чего достигло, если б не порождало людей, которым просто по кайфу рисковать жизнью и «преодолевать себя». Не будь этих маньяков, готовых рисковать собой чисто ради кайфа и понта, - неоткуда было бы вербовать и всякого рода первопроходцев да испытателей для истинно важных задач (хотя в действительности – и не всегда можно сказать наперёд, насколько важным окажется открытие, совершённое тем или иным адреналиновым наркоманом).

Таким образом, стремление выпендриться перед дружками и тёлками, - не менее достойная штука, чем стремление сократить реальный риск.

С детьми, конечно, возникает та проблема, что они могут не вполне осознавать реальный риск или переоценивать свои силы (хотя что дети? пути человечества – усеяны и костями вполне взрослых профессионалов, которые допустили те же ошибки).
Поэтому, задача хорошего родителя, на мой взгляд, заключается не в том, чтобы вопить «Я тебе категорически запрещаю!», спекулируя своими треволнениями, а в том, чтобы помогать детям лучше осознавать риски и вырабатывать средства для их минимизации (гхм, получилось – как подзаголовок статьи в Financial Times… ведь биржевые спекуляции – это тоже ещё какие экстрим и адреналин!).

Тут мы порой расходимся с Женькой. Помню, она кричала: «Да сделай же что-нибудь, чтоб он не лазил по этим останкам карьерного экскаватора!»
Я недоумевал: «Что я могу сделать? Оторвать ему конечности? Посадить на цепь? Или утопить всех его дружков, чтобы не перед кем было понтоваться?»
Всё, что я мог сделать – провести занятия по высотке в нашем тренировочном павильоне, чтобы не клинило мозг от акрофобии, и показать кое-какие меры предосторожности. Ну, ещё я маленько исследовал этот чёртов экскаватор, убедившись, что он не окончательно прогнил и решётчатый пол не провалится внезапно под детскими ножками… в чём, конечно, совершенно нельзя быть уверенным, когда твой опрыск взбирается на сосну и опирается на крепкий с виду сук… можно лишь надеяться, что он по-любому удержится, ухватившись за ствол.

Ну или – была целая эпопея с купанием в шторм. Не слишком ли нам страшно смотреть на барахтающееся в волнах тельце? Не лучше ли запретить ребёнку лезть в воду и считать, что он действительно отправился в номер смотреть мультики, а не за мыс на альтернативный пляж? Ведь тогда – мы по крайней мере не будем видеть этого кошмара.

Что ж, как можно разбиться, сорвавшись с высоты, – я себе представляю очень живо. Летать человек не умеет, любые манёвры в воздухе не погасят скорость до менее чем ста шестидесяти километров в час, что при столкновении с твёрдой поверхностью почти наверняка гарантирует смертельный исход. Выживание – считается чудом.

Но вода – дело совершенно другое. Плавать – человек умеет (во всяком случае, может научиться). И, рискну утверждать, самоутопление в воде – всегда происходит от растерянности и неопытности (если не брать в расчёт гипотермию или крайнее истощение физических сил). Честно, я вообще не представляю, как может утонуть опытный пловец, находясь в сознании.

Конечно, у купания в шторм есть своя специфика (как и у сплава по горной речке). Но если не паниковать – всегда улучишь возможность сделать вдох и не захлебнуться. А для лучшего понимания того, как следует дышать «из-под волн» - очень помогает такая немудрящая процедура, как уотербординг.

Люди, непривычные к водным процедурам, вроде террористов-бурнусников, считают уотербординг ужасной пыткой. Мы – считаем его прикольным и полезным упражнением для детей и неофитов. Двадцать минут практики – и вероятность захлёбывания (а тем более – паники, если всё-таки хапнул в лёгкие чуток воды) снижается почти до нуля.

Говорят ещё, что самое коварное в шторме – он не даёт выйти на берег, образует сильный обратный ток.
Да, есть такое дело. Но это очень легко преодолевается, если научиться «осёдлывать» волну, удерживаться на гребне и использовать прибой к своей выгоде. Что, конечно, достигается практикой (желательно – в присутствии инструктора).

Могу ли я быть совершенно спокоен за Лёшку, научив его управляться со штормом?
Да, конечно. В смысле, я совершенно спокоен, что он в любом случае найдёт на свою задницу дохрена приключений, каждое из которых очень легко может обернуться трагически. Но это что – повод лишать ребёнка счастливого детства?
Нет, это повод – поумерить воображение и перестать гнать мрачнуху, вгоняя в психоз себя и ребёнка.
А что, если он упадёт? А что, если он утонет? А что, если ему оторвёт руку баллончиком, подложенным в костёр? А что, если его тяпнет в гортань проглоченная вместе с персиком оса? А что, если навстречу его велосипеду вылетит Камаз с пьяным дегенератом за рулём? А что, если его похитят? А что, если в него ударит молния?
Ответ один: это будет хреново. Но что ещё хреновее – свихнуться от паранойи единственно в ожидании описанных печальных событий.

А вообще, на самом деле радует, что несмотря на всю мягкотелость и изнеженность современного цивилизованного общества, несмотря на эту маниакальную пропаганду абсолютной ценности человеческой жизни per se, - нисколько не стало меньше людей (молодых, конечно, преимущественно), готовых рискнуть в том числе и жизнью ради таких «глупостей», как самоутверждение, слава, понты или просто кайф от самого риска.

Но это, конечно, не та мысль, которую бы я высказал сыну вслух (иначе Женька меня точно убьёт :-) ).
Впрочем, это и не та мысль, которую нужно обязательно услышать от мамы с папой, чтобы проникнуться ею.

P-s.: Да, а что самое приятное в "экстриме" - это в равной мере и "демократичная" штука, и "аристократичная". В равной мере - и в хорошем смысле.

Вот для чего рискует жизнью юный голодранец, красуясь перед публикой, рисуясь перед дружками и подружками? Разве не глупо это? Разве для этого родила его мама на свет?
Конечно, могут быть иные точки зрения, но я бы сказал, что если у этого голодранца нет каких-то особых и явных дарований, позволяющих выбиться в Люди, то рисковать жизнью, рисуясь и понтуясь перед публикой, - это, возможно, самое разумное поведение с его стороны. Ибо - да чем он рискует-то? Жизнь его - по-любому говно и рубля не стоит. А через сорок лет - она и полушки стоить не будет, если он просидит её на жопе ровно, оберегая от всякого риска.

Но вот обратить на себя внимание, во что бы то ни стало, - это хорошая стратегия. А отчаянная смелость - обращает на себя внимание. Публика может, конечно, бурчать, что это глупо, что не надо бы так... но - всегда платит много больше за зрелище канатоходца, работающего без страховки, чем - со страховкой. И всегда врёт, когда утверждает, что ей интересно лишь техническое его мастерство. Нет, техническое его мастерство, равно как и эстетика номера, - ей, в целом, до ****ы. Но вот что её будоражит - вид охуенно крутого парня, демонстративно презирающего смертельную опасность (и это должна быть именно смертельная опасность, а не эрзац). И если голодранец просекает эту фишечку в юные годы и имеет достаточно крепкие яйца, чтоб эксплуатировать её, - у него может быть хоть какое-то будущее, не внушающее брезгливой жалости.

Но почему экстримом увлекаются богатенькие детишки, и реально много их таких? Только лишь потому, что бесятся с жиру, "им нечего больше хотеть", вынь да положь остренькие ощущеньица?
И это - тоже.
Но дело здесь несколько глубже. У молодняка гомосапской элиты потребность в самоутверждении за счёт всяких опасных занятий - на самом деле ничуть не менее разумная, чем у юных голодранцев. И обусловлена эта потребность - необходимостью подкрепления ПРАВА НА СТАТУС.

Помнится, было в Европе время, когда на дорогах было весьма неспокойно. Разбойники шалили вовсю, леса ими кишмя кишели. Однако ж, любопытная закономерность: они весьма охотно нападали на торговые караваны (несмотря на сильную охрану и заведомо неизвестную ценность груза), но очень редко - на одиночных рыцарей (хотя одно лишь его снаряжение стоило по тем временам баснословно дорого в глазах простых селян).
Почему?
Потому, что они знали: торговец занимается бизнесом, соизмеряет риски, и потому, возможно, предпочтёт откупиться, а не лезть на рожон. Но рыцарь - он в принципе не будет вести переговоров с какой-то швалью, на которую по жизни смотрит, как на говно. Это - аристократический отморозок, и он однозначно будет драться отчаянно, даже зная, что у него нет шансов, но пяток-другой гопничков - он с собой прихватит.

В наши времена, конечно, всё не так сурово... обычно. Но никуда не делся этот социально обусловленный "инстинкт" элиты: подтверждать свою ЛИЧНУЮ крутизну и отмороженность (в хорошем смысле). Это может быть подсознательное стремление показать отчаянным голодранцам, что ты - не менее отчаянный, а может быть - вполне осознанной психологической тактикой.

Скажем, когда мне приходилось решать некоторые проблемы с иными провинциальными ребятишками (они по-своему тоже элита, конечно, были, только местного значения) и когда меня начинали пугать - я мог бы, разумеется, расписать им, как их раскатают в ноль всякими омонами-собрами-прокурорами, если вздумают нам подлянки кидать и глупости творить. Или что просто они потеряются, один за одним. Ибо: "Я - последний, кто с вами разговаривает. После меня придут молчаливые люди. И вы не услышите, как они придут. Вообще уже ничего никогда не услышите". Но я предпочитал, до начала таких неприятных откровений, просто подвести кого-нибудь из их центровых из точки А в точку Б. Типа, по-приятельски.

Замечу, в обычных условиях я езжу очень умеренно и аккуратно. По-бюргерски. Даже на свободной трассе ставлю круиз-контроль на сто семьдесят и - "куда ж она, родёмая, из колеи-то денется". Честно, я, хоть и русский (причём, истинно русский, сиречь варяг) - не люблю быстрой езды. Меня напрягает, когда приходится уделять рулю и педалям чересчур большое внимание, когда езда отвлекает от размышлений.

Но вот когда подбрасывал таких местечковых пацанчиков - "включал Лёшу Зимина"(как это в наших кругах называется). А Лёха - это реально маньяк. Для него "езда" - сладострастней и заманчивей матерной рифмы. Вернее, его обычные эволюции на дорожном полотне - это даже не езда, а скорее напоминает движения креветки в морской глубине, когда пытаешься поймать её руками. Собственно, Лёха - яркий пример парня из очень небогатой семьи, который привлёк к себе внимание и вышел в Люди именно за счёт своей тщательно выверенной безбашенности (в его случае - автодорожной, прежде всего).

Ну и я, не будучи особенным фанатом стритрейсерства, - изображал некоторую пародию на Лёшкин самозабвенный "вечный дрифт" (но не уходя далеко за двести даже на прямых, впрочем). Для местечковых пацанчиков - этого хватало. Поначалу они бледнели (собственно, провинциалы, кроме дальневосточников, даже от обычного московского драйв-стайла бледнеют), потом зеленели, а потом - розовели и начинали ловить кайф.

Расставались - очень хорошо. "Бля, ну это... йопты, бля... ****ец, бля... Круто, бля! Как заново родился, йопты!"
И после этого - им уже не приходили в голову такие дурацкие мысли, что парень, которого отрядили с ними переговариваться, - фуфло, которое можно как-то зашугать, нагнуть и принудить. А для меня, после этой невинной демонстрации, уже не было никакой необходимости говорить неприятные слова вроде: "Я тебе, щас, клоун, твои грозилки в жопу засуну, из темечка выну - и три раза проверну тебя на них!" Или что-то вроде того. А тем более - показывать в натуре, как это делается, ожесточаясь самому и унижая их.

То же самое, в общем-то, и поведение этого "безумного" полковника "воздушной кавалерии" из Apocalypse Now, любителя запаха напалма и прогулок под обстрелом. То же - и личное участие Саши Македонского в конных атаках на персов.
Разве не глупость со стороны гениального полководца, так рисковать собой?
Может, и глупость. Но только всякий воин Александра знал: он не имеет той отмазки для дезертирства, что мы, мол, жизни свои кладём, а царь в тылу отсиживается. Нет, царь - самый отрывной пацан из всех, и наравне со всеми судьбу испытывает. А значит, если ты подписался выступить за этого царя, но побежал, - то просто чмо ссыкливое ты, а не "поборник справедливости".

И понятно, что времена изменились. И понятно, что зачастую элите лучше беречь себя, ради общего блага, не лезть лишний раз на рожон, не искушать судьбу. И это, конечно, больше касается людей, которые и так много чего свершили, многого добились.
Но всё равно, общество не погибло до тех пор, покуда элита может быть так же бесстрашна, как и самые отчаянные из простолюдинов. Вернее, покуда такое нигде не писанное требование - предъявляется к элите и принимается ею.

И это на самом деле демократично, когда голодранец и богатенький буратинко занимаются чем-то таким, от чего имеют равные шансы подохнуть (и я не имею в виду кухонное приготовление метамфетамина-первитина). Не то, что перед смертью все равны - но сам по себе неиллюзорный риск смерти стирает многие сословности-условности. И выпячивает те свойства личности, которые роднят лихих парней вне зависимости от социального происхождения.

По-моему, это очень мило. Это как бы... ордалии, что ли? (я не буду развивать идею ордалий).

Но, опять же, это не та мысль, которую я когда-либо выскажу вслух своему ребёнку. Вслух - такие мысли не высказываются своим ребёнкам (иначе - потом никогда не отделаешься от паранойи, что именно ты спровоцировал его заняться "чем-то не тем").

Другие статьи в литературном дневнике:

• 18.03.2012. Менты. Допросы. Пытки.
• 16.03.2012. В последние дни
• 15.03.2012. Посмотрел фильм
• 14.03.2012. Против социально благонамеренной акрофилиофобии
• 11.03.2012. Примирение с протекционистами
• 10.03.2012. А теперь - о семье.
• 09.03.2012. Восьмого Марта,
• 04.03.2012. Посмотрел Белую гвардию,