Идеализм советский

Алик Абдурахманов: литературный дневник

Мой отец был сторонником свободы: чтобы можно было говорить что угодно, читать что угодно, в любой момент взять билет в Лондон или Берлин и ехать на конференцию или просто так без всяких парткомов и характеристик. В то же время он был за коммунизм, в идеальном его виде: все общее, никаких денег, все друзья. Идеализм. К деньгам и частной собственности отношение резко отрицательное, что можно себе позволить при доходах семьи раз в двадцать больше средних. Обручальное кольцо и зонт отец считал признаками буржуазии, хотя на служебной машине дяди Рафика ездил и ничего. Кошельки и бумажники тоже полагал принадлежностью мещан. В результате карамны его многочисленных пиджаков бренчали мелочью. В детстве я без зазрения совести эту мелочь изымал в свою пользу, не трогая бумажек. Деньги были, даже помимо выдаваемых на кино и мороженое. Проблема была в том, как потратить. У Юрки были монеты, он хотел продать, я купить. Но по идеалистическим понятиям отца, дети не должны друг у друга покупать. Они должны дарить, в самом крайнем случае можно менять. Объяснить происхождение желанных серебряных рублей или лир девятнадцатого века было затруднительно. На такие же деньги мы и выпили в первый раз. Купили втроем бутылку ликера. Вовка жил в большом особняке, его отец - тихий, почти невидимый человек – был главным инженером Дагэнерго, мать врачом. Их особняк стоял в саду, которым никто не занимался. С нашей бутылкой мы спустились в подвал особняка, там стояли громадные короба с яблоками. Мы пили пунш или ликер и закусывали яблоками. Первый опыт сошел благополучно, не напились и никуда не влипли. Все было впереди.


Сексуального воспитания не было никакого и даже в голову не приходило, что можно спросить. В значительной степени пробел заполнили медицинские книги и анатомический атлас. Не то, но лучше, чем ничего. Порнуха принесла бы громадную несомненную пользу.


Фрукты на рынке были прекрасные. Там же был водопроводный кран. Бабка мыла виноград или абрикосы, инжир. Есть немытое было таким же табу, как и разговоры о сексе. Первое табу разумное, второе калечило жизни.



Другие статьи в литературном дневнике: