фавн
В перестройку горело не по-детски - рассказать, объяснить, убедить.
Ужасы совка, неоперабельность плановой экономики, уродство административной системы и замшелость правящей идеологии: обязательность дефицита, репрессивный характер управления, системную несправедливость распределения и абсурдность коммунизма.
Правда и до перестройки были позывы, но кое-что сдерживало.
Опасно.
Можно было попортить жизнь, и не только себе. Поэтому шепотом и только в доверчивом кругу трижды проверенных лиц, а тут прорвало.
Шутка ли, новый, с иголочки говорящий ртом генсек.
Ускорение и перестройка - коренное изменение всей точки зрения на социализм. Пресса, толстые журналы и счастливые глаза интеллигенции.
Дождались, пришло избавление: рассекречивание архивов, показ канувших лету фильмов, чтение запрещенных книг и огненная публицистика.
В восемьдесят восьмом объявили повсеместные выборы начальств и по итогам голосования я стал первым.
Существующий завлаб запил, дважды не появился на планерке и не отвечал на звонки, в конце концов прибежал разъяренный главный и демократично заорал "баста!" Натерпелись, продолжил он по деловому, давайте это - в духе времени, голосуйте по-быстрому, и я взлетел на три ступени вверх по административной лестнице, но тут, как назло, посыпались сверху иные звезды.
Кооперативы, НТТМ, хозрасчет, и реально пахнуло деньгами.
Всей лабораторией писали пожелания девятнадцатой партконференции: "Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью..."
Отцы-основатели. Долой привычность, да здравствует обновление.
Разок даже пригласили в телевизор.
Мама еще работала, и на родительской кухне познакомились.
Лена.
Протрепались весь вечер, а назавтра родилась идея телепередачи. Перестройка за кухонным столом.
Нашли коммуналку побольше, притащили технику, пригласили молодежь и понеслось кучерявое говорение по Явлинскому: инициатива, творчество и предпринимательство; мать его плюрализм, многопартийность и демократия, где обязательно царствуют закон, праведный суд и свобода оборота.
Поэтому надо делать как там. Америка, Англия, Франция или Канада - выбирай не хочу. Просто скопировать от а до я и все получится.
Да, переход будет болезненным, но потом зацветет - вдоволь еды, вдоволь одежды, молочная река, кисельные берега.
Эх, Запад, не пот ,а запах, и женщины как в сказках братьев Гримм...
Сладкое время. Пока все трепыхаются за двести, ты легко забираешь пару тысяч. Москва, Сочи, кооперативные кафе и баночное пиво.
Две цены, три, пять.
Хлоп по ляжке - кухонный гарнитур, бац по пиджаку - чешская стенка, щелк лазером - дубленка.
Короче, победа. Полная, окончательная и оглушающая.
Пал совок, скукожился марксизм, сдулись партийные бонзы, засуетились чинуши, поубавили спеси директора, приподнялись неформалы и взлетели до небес криминалы. Банки, биржи, брокерские места, маклеры и трейдеры, компьютеры и видео-двойки, кооперативы и малые предприятия, аренда и хозрасчет.
Выборы и перевыборы, эротические брошюры, захватывающие порнофильмы и вареные джинсы.
Сбыча мечт.
Пена схлынет, говорили бывалые, море останется.
И как прикажете объяснить, что вместе с пеной сгинули научные лаборатории, пошла на дно оборонка, встали десятилетиями работающие производства, а научно-исследовательские институты и проектные бюро вынуждены сдавать площади в аренду. Торговцы черным деревом - водкой, шмотьем и собственной ненужностью.
Потерпите, вещали знатоки, накопится первичный капитал, и страну будет не узнать - с ног до головы покроется частным и цивилизованным, расцветет торговля, размножится образование, вырастет новая медицина, а государство сведется к минимуму. Стрелочник, станционный смотритель.
Люди, заливисто вещали доброхоты, будут жить на своей собственной земле, в своих собственных коттеджах и работать на своих собственных заводах. Исправно платить налоги, радостно скидываться на благотворительность и активно участвовать в управлении, а в свободное время бурно развиваться изнутри и снаружи.
Ага, путешествовать по новым местам и пробовать новые вина.
Мир, дружба, жвачка, и какая теперь разница, одна страна, три или пятнадцать. Ведь демократии, клялись посвященные, не воюют друг с другом.
Благими намерениями, господа ,все благими намерениями выложено, сверху донизу
И я стал консультировать. Новое время, новое право, новая экономика.
Уставы, сделки и суды. Весело, понятно, ненапряжно.
Аренда и выкуп, подряд и страхование, банковский счет и поручительство.
Да так, будто речь шла не о хозяйственном бремени, а изящной, легкой игре на подобии бадминтона. Или серсо.
Доверительное управление, траст, агентирование и комиссия.
Никакой морали, только интересы и права. Раз, и готово.
Рано поздно эйфория поутихла.
Молодец конечно, выпрыгнул из горящего и удачно заскочил в комфортабельный экспресс. Коммерциализация, либерализация, приватизация...
Ничего сложного и заказы сыпались. Рога изобилия.
Корпоративный спор, конфликт интересов, захваты и поглощения, рейдерские атаки, подложные протоколы и поддельные бюллетени.
Бесконечная история с продолжением, и нет на свете печальнее повести, чем повесть о прибавочной стоимости.
С утра до вечера говорил и показывал, убеждал и просил. Не уставая, не отдыхая и не просыхая. По телефонам, телеграфам, компьютерам и факсам. За столами и рулями, в банях и усадьбах, загородных домах и производственных цехах.
Новый человек из Сезуана.
Людская речь казалась скучной и пустой, неряшливой и манипулятивной.
Повторы, оговорки, обмолвки. Выпячивание плюсов и пренебрежение минусами. Невнятный, направленный на очевидно-вульгарные цели, примитивную выгоду или избегание ответственности поток эмоций - обид, манипуляций и вранья.
Сын-директор, требующий через суд с матери главбуха.
Кинула падла на большие бабки, говорило озлобленное чадо.
Дед, высуживающий у внука директорское кресло, сестра, которую брат попросил подержать долю.
Кидалово, швырялово, аморалово...
А как вы хотите - выживает сильнейший.
Как-то благоверную избрали в родительский комитет, поручили собирать деньги на классные ремонтики, милые занавесочки, учительские подарочки и общешкольные чаепития.
Казалось, ерунда по мелочи - хлебнула девушка горькой травы.
Люди, которые подкатывали на Лексусе и минуту назад хвастались дорогим испанским туром, со слезами на глазах клялись и божились безденежьем.
Ни тени стыда.
Корежило и рвало, кривило и косило, но я держался.
Ведь пена схлынет и бабло обязательно победит зло.
Протоколы, улыбочки и бодрое "прекрасно" на дежурное "как дела".
Подождите рассказы рассказывать, говорил я очередному потерпевшему - это я буду задавать вопросы, а вы отвечать. Кратко, со ссылкой на документ или иное свидетельство.
Помогало, но очень ненадолго.
Ровно до первой неудачи, и если суд не вставал на нашу сторону, приходилось выслушивать припрятанную психологию.
Какие они великие и ужасные - крыши, связи, заходы и заносы, но в большинстве случаев на поверхность вылезала банальщина: жадность, хвастовство, тщеславие, самодовольство или вранье.
В этих историях мир переполняло зло - жажда денег и жажда власти, отсутствие табу и ограничений, презрение к закону и полнейшее пренебрежение людьми.
Нарочитое и самозванное.
Мало добиться результата и срубить бабла, важно насладится собственной безнаказанностью. Хуже, облить презрением потерпевших обманутых.
Герои наоборот.
Те, кто разводит лохов, презирает закон и плюет на традицию. Любую, разумеется, кроме превосходящей силы или очень больших денег.
Все позволено, коли не убьют по дороге. И у каждого полный карман знаменитостей. Золотой дождь.
Смотри, говорили они, тыча пальцем в сотовый, вот Басков, вот Орбакайте, а вот Чак Норрис. Кто в обнимку, кто рядышком, а кто чуть впереди. Губернаторы, медийные выскочки, градоначальники и авторитеты.
Величие избранных и разнузданное бахвальство новых, но в глазах затаился мучительный, беспросветный страх.
Самозванство на пороге разоблачения.
Сузил до формализма: только по документам, только нарушенное право.
Есть, подтверди, нет - прощайте. Никаких ссылок на продажность или решал. Лохотроны не обсуждаются - есть доказательства, предъяви, нет, прощайте.
Слухи, сплетни, подозрения побоку - есть обоснованные сомнения, предъяви, нет - прощайте.
Стиль судейской скупости, холода и концентрация на существенном: я не консультирую беззакония - не нравится закон, считаете суд несостоятельным - прощайте.
Господи, сколько же люди говорят.
Трещат без умолку, не важно о чем, но сам процесс вдохновляет. Встретились глазами и понеслось.
Сад-огород, путешествие-еда, одежда-машинка, детки-школа, знакомые-придурки, хвастовство и обиды.
Как заведенные, ровно по одним и тем же кругам: погода-настроение, хачу лета-хачу моря, "эта" страна и "этот" город, все кругом идиоты и все кругом подлецы.
Мантры и заклинания.
Красота спасет мир, говорите,- не думаю, во всяком случае не та, что понимается как очевидная эстетика.
Интерьеры и дизайн, раскрученная живопись и архитектура, набившие оскомину строки и напомаженные артисты.
Разве это спасение, разве это спасители и спасатели - ровно наоборот.
Армия атакующих - захватчики, узурпаторы, поработители, те кто денно и нощно тащат в сети, опутывают и заковывают, треножат и оглушают.
Не дай бог выйти из тотально громогласного дискурса, усомнится в полезности прогресса или очаровательности материального довольствия - бунт против реальности.
Изъятое и вытащенное наружу, раскрученное, выпячиваемое, наезжающее, ошеломляющее, продаваемое триллионами и мегатоннами не имеет статуса вечности, ибо воспроизводимо и тленно.
И красивое совсем не истина, и даже не бытие - эмоциональное порабощение.
Ах, европейские города, как это чудесно. Ратуши, рыночные площади, увитые виноградом ворота, булыжные мостовые, яркая торговля, уютные магазинчики, сувениры, голуби, вино де таволя - застенок, куда помещена увядшая душа и сладкий сон пленительного рабства - только не просыпайся.
Что может быть лучше, чем ездить по новым местам и пробовать новые вина, ох, и на лице появляется снисходительная гримаса милой сопричастности.
Да, легкий вздох всепонимающего, конечно - глазки ввысь, губки в горькую усмешку - угораздило же родится в этой стране.
Заговор хороших, корпорация милоты, синдикат посвященных.
Куда, позвольте спросить, куда посвященных - правильный вкус, стильные ухмылки или скромное обаяние буржуазии.
Утрата бытия, тайны и сакральности, отрицание души и бога, обнуление человеческого - в обмен на что?
Изящество и изыски, приобщение через касание, ослепление собой, мнимым могуществом и сиюминутным доходом.
Хорошо, что нет друзей. Имитация, номинация, заполнение клеточки. Нечему и некому сближаться. Договорная форма, притворно-приторное приятельство.
Хорошо, что нет любви. Контракт, отношения, которые всю жизнь предстоит пилить, модифицировать или защищать в суде. Дом, счет, дети, собственность, отдых, только не общая судьба. Алгоритм, коридор, по которому нужно идти.
Хорошо, что нет себя. Ноль, отсутствие. Принципиальное. Говорящее тело, которое воспроизводит чужое. Стиль, формы, слова и реакции, и поэтому оно вечно мучимо психологией. Неполнотой, нераскрытием, бессмысленностью и неверием.
Безумствуют в попытках найти себя где-нибудь. Секты, сообщества, группы. Единство лозунгов, требований, обид и травм. Только не отказ от выгоды или утробы, чтобы не остаться один на один с реальностью. С тем, что неизвестно, таинственно и небезопасно. Наедине с собой. Без готовых представлений и проверенных рецептур.
И я заговорил по-другому.
Без диспозиции факта, без готового закона, без следования авторитету. Рвано, беззвучно, интуитивно.
Отрицание, праведный пафос или сарказм спасительны, определяют речь и цель, настроение и скорость, скольжение или полет. Но не суть.
Бытие невыразимо.
Цвет, звук, запах лишь указатели, а радость, как полнота исполненного смысла, наступает после. В лучшем случае, момент соприкосновения, догадкой, откровением.
Нет верного способа и дичь всегда ускользает, но путь остается, сохраняя следы борьбы.
Пойманная птица не летает, а достигнутое исчезает - выходит из бытия, становится существующим и свеча потухает.
Речь - это дорога. Движение.
Куда, зачем - одному богу известно, тем не менее, единственный осмысленный путь.
Приведет ли к поступку или застынет в продолженном недеянии, неизвестно - нет проводника, нет гарантий и никто не ждет на финише с призами.
Казалось, хотелось, представлялось.
Ни цветов, ни песен, ни алчущих любви красавиц - тупики, тупики, тупики.
Лабиринт Фавна
Другие статьи в литературном дневнике:
