Осторожно, субъективно!Юрий Шевчук верен себе. Новое видео ДДТ в чёрно-белых тонах «Маленькая смерть» – это констатация. Без сантиментов, лингвистически хлёсткая и точная. Как и ранее «Пришёл пить воду» или «Баста Раста» у БГ – он всё предвидел ещё в начале 10-х годов. Но при всей чудовищности настоящего времени, если Мир отвечает «да» на вопрос «возможно ли искусство после…», возникает самый насущный – что делать художнику здесь и сейчас? И здесь я с Юрием Юлиановичем всегда не совпадал – вероятно, именно поэтому в топе моих любимых вещей ДДТ нет ни одной «народной», с разорванной рубахой, метафизической осенней тоской или февральской метелью. А есть – «Она», «Московская барыня», «Родившимся этой ночью» (пока горят поминальные свечи, ещё годы до темноты!). Суть в том, что если художник обнаруживает в себе способность к не молчанию, его сверхзадачи для меня – не констатация или обличение. Всё это мы в наш информационный век, даже с учётом всех блокировок, можем почерпнуть в прозе из разных источников. А предложить альтернативу унынию и страху, состоянию тотальной беспомощности, ощущению бессмысленности любых действий – бесценно во все эпохи. Это может быть – как первая ступень – ирония над настоящим с одновременно твёрдым и личностным «нет» (БГ, «Изумрудная песня»). Чуть позже, с иного ракурса зрения, рождается альтернатива с осознанием того, что «и это пройдёт», и тем, кто выжил, не утратив человечность, будут насущны смыслы и свет. В наш век (а век ХХ и нынешний по интенсивности равны десятку минувших) всё внешне прочное и постоянное имеет свойство утрачивать ценность и рушиться в одночасье, если не обнаруживает признаков подлинности. А всё фэнтэзийное ещё совсем недавно становится реальностью, и мы уже не в силах поверить в недавний морок и проанализировать, как он случился. В ходе Второй Мировой большинство советских солдат и солдат союзников вспоминали и пели мирные песни – как из прошлой жизни, так и в качестве надежды на её возвращение. «В городском саду играет духовой оркестр» или американский джаз придавали сил и смыслов стократ больше сочинений героического эпоса с констатацией. Так уж устроена психика – и в этом, во многом, живой человек. Постоянная поза скорбца невозможна и, если жив, ищешь свет вопреки. Именно поэтому на любых похоронах я не плачу, а тихо провожаю, зная о том, что буду помнить лучшее, пока жив сам. Давно подметил одну вещь – обвиняющие в «бессердечности» (а на деле – в недостаточно театрализованной реакции) спустя годы вспоминают об ушедшем немногое и не слишком охотно. Я помню. Поверьте. И верх пошлости – поучать любого, как вести себя в лихолетье и правильно «скорбеть». © Copyright: Константин Жибуртович, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
