170

Вот основные типы композиционно-стилистических единств, на которые обычно распадается романное целое:
1) прямое авторское литературно-художественное повествование (во всех его многообразных разновидностях);
2) стилизация различных форм устного бытового повествования («сказ»);
3) стилизация различных форм полулитературного (письменного) бытового повествования (письма, дневники и т. п.);
4) различные формы литературной, но внехудожественной авторской речи (моральные, философские, научные рассуждения, риторическая декламация, этнографические описания, протокольные осведомления и т. п.);
5) стилистически индивидуализованные речи героев.

Эти разнородные стилистические единства, входя в роман, сочетаются в нем в стройную художественную систему и подчиняются высшему стилистическому единству целого, которое нельзя отождествлять ни с одним из подчиненных ему единств.
<...>
Роман — это художественно-организованное социальное разноречие, иногда разноязычие, и индивидуальная разноголосица.

М. Бахтин "Теория романа"

_________________

Краткие сведения о концепции смеховой культуры Бахтина:

"Справедливо отмечая амбивалентность смеха, его противоречивую особенность: отрицая — утверждать, уничтожая — воскрешать, он пишет: «Целый необозримый мир смеховых форм и проявлений противостоял официальной и серьезной (по своему тону) культуре церковного и феодального средневековья. При всем разнообразии этих форм и проявлений — площадные празднества карнавального типа, отдельные смеховые обряды и культы, шуты и дураки, великаны, карлики и уроды, скоморохи разного рода и ранга <…> — все они, эти формы, обладают единым стилем и являются частями и частицами единой и целостной народно-смеховой, карнавальной культуры» (с. 6).

Автор отмечает, что организующее карнавальные обряды смеховое начало абсолютно освобождает их от всякого религиозно-церковного догматизма, от мистики и от благоговения, они полностью лишены и магического и молитвенного характера; все карнавальные формы последовательно внецерковны и внерелигиозны. Они принадлежат к совершенно иной сфере бытия.

Карнавал, по мнению Бахтина, носит вселенский характер, это особое состояние всего мира, которому все причастны. Единое карнавальное мироощущение народа враждебно всему готовому и завершенному, всяким претензиям на незыблемость и вечность. Сознанием веселой относительности господствующих правд и властей проникнуты все формы и символы карнавального языка. Для него очень характерна своеобразная логика «обратности» (; l'envers), «наоборот», «наизнанку», логика непрестанных перемещений верха и низа («колесо»), лица и зада. Эта пародия на обычную, то есть внекарнавальную жизнь, как «мир наизнанку», пишет автор смеховой концепции, очень далека от чисто отрицательной и формальной пародии нового времени: отрицая, карнавальная пародия одновременно возрождает и обновляет. Голое отрицание вообще совершенно чуждо народной культуре.
<...>
«Серьезность утверждалась как единственная форма для выражения истины, добра и вообще всего существенного, значительного и важного» (с. 82).

Христианство, справедливо отмечает Бахтин, осуждало смехотворчество. Однако в околоцерковном и околопраздничном быту допускались «параллельно культу чисто смеховые формы и обряды. <…> Праздники дураков в основном носили характер пародийной травестии официального культа, сопровождались непристойными танцами. Особенно необузданный характер эти увеселения низшего клира носили на Новый год и в праздник богоявления: <…> обжорство и пьянство прямо на алтаре, неприличные телодвижения, обнажение тел и т. п.» (с. 83).

Апологеты праздника дураков утверждали, что он необходим, «чтобы глупость (шутовство), которая является нашей второй природой и кажется прирожденной человеку, могла бы хоть раз в году свободно изжить себя. Бочки с вином лопнут, если время от времени не открывать отверстия и не пускать в них воздуха. Все мы, люди, плохо сколоченные бочки, которые лопнут от вина мудрости, если это вино будет находиться в непрерывном брожении благоговения и страха Божьего. Нужно дать ему воздух, чтобы оно не испортилось. Поэтому мы и разрешаем себе в определенные дни шутовство (глупость), чтобы потом с тем большим усердием вернуться к служению Господу» (с. 84).
<...>
Автор отмечает особое свойство народного смеха уничтожать страх. «Победа над страхом, — пишет Бахтин, — ощущалась не только как победа над мистическим страхом (“страхом Божиим”) и над страхом перед силами природы, — но прежде всего как победа над моральным страхом, сковывающим, угнетающим и замутняющим сознание человека: страхом перед всем освященным и запретным (“табу”), перед властью божеской и человеческой, перед авторитарными заповедями и запретами, перед смертью и загробными воздаяниями, перед адом, перед всем, что страшнее земли. Эта победа, правда, была только эфемерной, праздничной, за нею снова следовали будни страха и угнетения, но из этих праздничных просветов человеческого сознания складывалась другая неофициальная правда о мире и о человеке, которая подготовляла новое ренессансное самосознание» (с. 101, 102). «Смех, — утверждает Бахтин, — освобождает не только от внешней цензуры, но прежде всего от большого внутреннего цензора, от тысячелетиями воспитанного в человеке страха перед священным» (с. 105)."

http://www.moskvam.ru/publications/publication_416.html

По сути идеи Бахтина представляют собой слегка законспирированный САТАНИЗМ. Но сатанизм ли это?

Постмодернизм (и Бахтин, как его проводник) уничтожает все привычные иерархии и превращает жизнь в хаос. Со-бытие, о котором писал Хайдеггер, установит новую иерархию, дав ответ на вопрос "что значит быть?" Быть - значит любить.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.01.2020. 174 Тимей фрагмент
• 30.01.2020. 173 Глебич
• 29.01.2020. 172
• 27.01.2020. 171 Смысл. Христианские ценности
• 26.01.2020. 170
• 25.01.2020. 169
• 17.01.2020. 168
• 11.01.2020. 167 Словесное искусство при шизофрении