399 Кристиана Ф. Я, мои друзья и героинКнижка эта случайно попалась мне на глаза. Уж и не вспомню почему, но поначалу я не уделил ей большого внимания. Подумаешь, очередная драма о каких-то постыдных (на фоне умирающих детей Африки) страданиях сытой немецкой мэдхен. В последние годы спрос на всякие девачковые проповеди и исповеди перешла все разумные пределы. Иметь в анамнезе злую мать, школьный буллинг или тяжёлое психическое расстройство стало модным. Это хорошо продающийся товар. Если вы займётесь просмотром бесед с полупластиковыми зумерами на бесчисленных youtube-каналах, вы почти наверняка окунётесь в какую-нибудь голливудом навеянную ахинею о том, как якобы он/она/оно, преодолевая сопротивление среды, внутренние сомнения и козни правительства, шло к своим «грандиозным» успехам. И всегда (за редкими исключениями) это будет враньё - глупое, пошлое и безнравственное. Процесс чтения начинался под властью предрассудков такого рода. Но я польстился на добрые отзывы, поверил им и решил вникать дальше. К тому же, я не упускал из виду тот факт, что писалось сие давно - в прекрасные 70-е годы, - когда, несмотря на прогремевшую сексуальную революцию, бешеное развитие науки и техники и постепенный переход мировой экономики к модели бездумного потребительства, люди ещё оставались похожими на людей: страдали, любили и думали по-настоящему. В книге показывается жизнь обычной берлинской школьницы, дочери небогатых родителей… Что можно сказать о жизни простого ребёнка? Можно ли написать об этом интересную книгу. Пожалуй, интересную написать можно, хотя и непросто. А тем более непросто написать книгу пронзительную. Так вот, сборник почти дневниковых записей Кристианы Фельшеринов, объединённых под заголовком «Я, моя друзья и героин» безо всяких натяжек можно отнести к пронзительным книгам. Этому есть несколько причин: Во-первых, книга документальная. Хотя текст писала не сама Кристиана, а два опытных журналиста, работа выполнена на очень высоком уровне. И даже несмотря на то, что подчас текст становится прямо газетным, у читателя не остаётся и тени сомнения - именно так всё и было, настолько точны и жизнеподобны детали и сама нить повествования. Во-вторых, это конечно невероятный кошмар описываемых событий. Хорошо видна эволюция психики, столкнувшейся с наркозависимостью. Жуткое смещение интересов, душевных порывов, привязанностей: от детских, ещё мало осознаваемых, но прекрасных в своей наивности – к эгоистичным, мелочным, беспутным. Самое тяжёлое, а иногда и прямо невыносимое чувство, у меня появлялось в тех фрагментах хроники, где описывалось растление уже давно сидящими на игле детьми, детей ещё младше себя, наивных до святости, жадно, с открытым сердцем бросающихся в мир, как в объятия матери, и оттого совершенно беззащитных перед коварством, предлагаемых им услад. И в-третьих, - схожесть общей смысловой канвы исповеди Кристианы с тем, что происходило в России в 90-е годы и в начале 2000-х. Ощущение близости абсолютного ****еца, обуявшее тогда всю страну, спутать с чем-либо невозможно, вместе с тем, ощущая, легче видеть подобия собственных переживаний в обрамленьи иного времени и чуждой культуры. А на меня, как на человека, претерпевшего «период полураспада РФ» как раз в возрасте героини, эта схожесть влияла вдвойне. Итак, обычная берлинская 12-летняя школьница вместе с друзьями начинает употреблять лёгкие наркотики, а в следующие два года плотно садится на героин. Параллельно происходит взросление. То есть момент входа во взрослую жизнь навсегда связывается с героиновой зависимостью. Наркотики становятся образом жизни. Далее, как это и бывает в абсолютном большинстве случаев, идут кражи, афёры, проституция, ссоры, всё новые и новые попытки слезть, срывы и опять ломки. Бесконечный тупик: «Это был прекрасный тёплый день восемнадцатого мая. Я помню эту дату так точно, потому что через два дня у меня был день рождения: мне исполнялось пятнадцать. Я прогуливалась по точке, болтала с ребятами. Долго ласкала какую-то собаку. Я была совершенно счастлива. Как было здорово знать, что спешить тебе некуда, и ты можешь вмазаться тогда, когда захочешь. Я ведь физически не сидела уже… Какой-то тип, проходя мимо, спросил, не нужен ли мне героин. Я сказала да, нужен. Мы дошли с ним до Эрнст-Рёйтер-Плац, и там я купила у него четверть за сорок марок. Зашла в женский туалет на площади – там они достаточно чистые. Стала готовить – но только половину, потому что сразу после выхода я не могла вдуть всю четверть. Вмазалась очень торжественно… Знала, что сегодня я в последний раз на точке… Только через два часа я очнулась… Сидя на очке. Игла торчит. Мои вещи валялись, разбросанные по полу крошечного клозета, но я снова была вроде ничего – могла ходить. Подумала, что, пожалуй, правильно выбрала последний момент, чтобы расстаться с героином. Впрочем, отпадно фланировать по Кудамм на негнущихся ногах я уже явно не могла – об этом пришлось забыть. Хорошее настроение как рукой сняло. Съела в столовой порцию картофельного пюре с пореем за два пятьдесят, но, конечно, сразу же выблевала всё это…» В один прекрасный момент Кристиана понимает, что ей придётся всю оставшуюся жизнь прожить в этом ритме. Так всё и складывается затем, если верить Сети: после достаточно долгого перерыва в употреблении Кристиана, имея небольшие, но более/менее постоянные доходы с продаж своей истории, уезжает на пару с любовником к берегам Средиземного моря. Живут в палатке вдали от всех, чтоб лишний раз не срываться. После вынужденного расставания с мужем, и недолгих странствий она возвращается в Германию, где выпускает ещё одну автобиографическую книгу. Опять срывы и опять клиники, и всё время с переменным успехом продолжается битва: Героиня vs Героин. По последним данным 61-летняя Кристиана вместе с сыном живёт в Тельтове (пригород Берлина)... Заинтересовавшимся, я бы посоветовал для начала посмотреть нудный и слабо соответствующий духу повествования фильм 1981 года. В нём есть атмосфера, но жуть как бы «нагнетается не с той стороны». Иногда фильм отдаёт даже карикатурой, хотя казалось бы материал столь страшен, что не оставляет для подобных манёвров ни единого шанса. Авторы фильма постарались вывести на экране самые уродливые, отталкивающие, самые резкие сцены истории, но дело в том, что без должного сопровождения внутренней речью кадры не могут передавать трагедию в полноте. Поэтому после фильма, всё равно нужно прочесть книгу. © Copyright: Ььььь, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
