80. Беседы о книге Иова

80. «БЕСЕДЫ О КНИГЕ ИОВА» ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ КНИГИ Д.ЩЕДРОВИЦКОГО

1. Наиболее аргументировано мнение, согласно которому этнически Иов — эдомлянин (идумей), потомок Исава (первородного сына Исаака, брата Иакова). Как известно, эдомляне, происходившие от праотцев Авраама и Исаака (но не от Иакова), в определенной мере сохраняли воспоминание о завете Господа с патриархами и отчасти соблюдали основные заповеди этого завета — правда, в некоторой степени искаженные и «объязыченные» последующими поколениями. Эдомляне были как бы двоюродными братьями израильтян, т. е. родственниками достаточно близкими, говорившими на сходном языке, имевшими ряд похожих черт в мировоззрении; но тем не менее эти два народа со временем стали чужды друг другу, а иногда и враждовали между собой.

2. Когда же разворачивались события, описанные в Книге Иова? Согласно ряду иудейских преданий — до исхода израильтян из Египта, следовательно, где-то в первой половине II тысячелетия до н. э. Предание отождествляет Иова с царем Иовавом. (Напомним, что первым царем над Израилем древнейшая традиция признавала отнюдь не Саула, а самого Моисея. (Таким образом, с точки зрения древних иудейских толковате- лей, события жизни Иова относятся к домоисеевым временам).

3. Иов был праведником. Он был беспорочен и чист во всех деяниях, что он соблюдал Закон и заповеди в том виде, в котором они были явлены человечеству еще до Синайского законодательства (т. е. законы сынов Ноевых). Известно, что через Авраама и Исаака их потомкам эдомлянам (к которым принадлежал Иов), как и израильтянам, были даны еще и дополнительные постановления и заповеди. В частности, Иовом в какой-то форме соблюдалась заповедь о Субботе. Так, о его семерых сыновьях говорится:

Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своем доме в свой день... Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их. Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своем...

Как видим, сыновья Иова поочередно в течение недели устраивали пиры, а в седьмой день Иов приносил жертвы за всех них. Иными словами, в субботу он совершал обряд поклонения Всевышнему и просил Его простить грехи своих близких.

Нам известно, что Иов глубоко почитал Бога.

4. Почему же и в связи с чем такой праведный и возвышенный муж подвергся ужасным страданиям? Вдруг разрывается перед нами завеса обыденности, описание земных дел, и мы переносимся – подобно тому, как это происходит, скажем, во сне – в совсем иной мир, в иное измерение бытия, и оказываемся не более и не менее как перед престолом Самого Создателя.

Начинается знаменитое повествование о том, как в день, когда приходили сыны Божьи дать отчет Отцу своему, Всевышнему, «между ними», т. е. «среди них», «как один из них») явился и некто, называемый – сатана. «Сатан» означает «противоборствующий», «противоречащий». Кому же противоборствует этот дух и какой властью он обладает?

Из всего повествования Книги Иова мы видим, что он, в противоположность распространенному заблуждению, не имеет ни малейшей самостоятельной власти. «Сатан» появляется как один из духов – «сынов Божьих», подвластных Отцу. Он предстоит Богу и дает Ему отчет. Видимо, он выполнял какое-то поручение и рассказывает, насколько успешны были его усилия. Итак, «сатан» подотчетен Богу. И Бог дает ему очередное задание, как бы подстрекая к последующим действиям:

... Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И тут же «сатан» включается в диалог со Всевышним и говорит:

... Разве даром богобоязнен Иов?

Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и всё, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле;

Но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя?

В древнееврейском оригинале сказано не «... благословит ли он Тебя?», а более резко: «... разве не проклянет Тебя в лицо?»

Иова настигает первое страшнейшее испытание: похищаются его стада, а на его детей, когда они пируют у старшего брата, обрушивается дом, и все они погибают. В один день обрушиваются на Иова эти беды – вестники страшных событий следуют друг за другом. И тут повествование прерывается, чтобы перейти к описанию реакции Иова. Когда подобное случается с праведником, что он делает? —

Тогда Иов встал, и разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою, и пал на землю, и поклонился...

Человек может упасть на землю от беды, от бессилия; но Иов пал на землю не так. Он пал, чтобы поклониться Всевышнему, Который послал ему столь тяжкие испытания. И сказал Иов:

... Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Есть ли в приведенных словах ропот, обида, жалоба? Нет, только констатация факта: всё, что было мне дано, исходило от Всевышнего. Забрать это – Его суверенное право, я ни на что претендовать не могу, жаловаться мне не на что.

5. Затем настал срок второго испытания. Сатана опять предстает перед Богом, и в ответ на Его обличение: ты, мол, обвинял человека, который и теперь чист, и ничего скверного не сделал, – искуситель приводит такой довод: самое тяжелое испытание Иову еще не пришлось перенести. Отошел сатана от Бога и поразил Иова, как сказано, «проказою лютою», т. е. какой-то страшной кожной болезнью, связанной с перерождением кожи, нарывами от головы до ног. И Иов с той минуты не имел покоя ни физического, ни духовного.

Далее говорится, что он не мог сомкнуть глаз ни днем, ни ночью, не мог проглотить кусок пищи и выпить глоток воды без ужасающих мук, и адские страдания стали его повсечасным уделом. Всё это случилось в довершение потери детей, утраты имущества, лишения царской власти.

Как же отозвался Иов на череду неописуемых бедствий? Он оставался непорочным. Во всём этом не согрешил Иов устами своими. Он и после второго, страшнейшего, испытания не поколебался в вере. Он не обвинил ни в чем Бога, не воспротивился Ему, не стал возражать против тех способов управления вселенной, которыми пользуется Всевышний.

6. .. Но вот к Иову приходят друзья – великие мудрецы, которые горят желанием утешить страдальца. Надо думать, что, находясь в дружбе со столь глубокими мыслителями своего времени, сам будучи мудрейшим человеком, Иов вел с ними какие-то философские разговоры и раньше. С приходом друзей, которые, выступив первоначально в роли утешителей, быстро стали обличителями, обвинителями Иова в некой на ходу изобретаемой ими греховности, – в процессе бесед с ними пробуждаются все внутренние силы Иова и направляются к цели, именуемой теодицеей – оправданием Бога.

Иов неоднократно провозглашает это целью своих речей, в общем виде формулируемой примерно так: «Несмотря на адские муки, постигшие меня, праведного человека, я буду оправдывать Бога, а не обвинять Его».

7…. Друзья издают крик скорби, узрев его издали, – настолько он изменился, настолько стал не похож на прежнего, прекрасного видом, почтенного старца, каким они привыкли его лицезреть. Кожа прилипла к его костям, почернело лицо, он страшен обликом, согбен, отощал, бессильно сидит на земле. И друзья тоже садятся на землю, они подбрасывают с земли прах, посыпают головы пеплом, словно бы уподобляясь несчастному страдальцу, и семь дней молчат рядом с ним. Таково их соучастие в мучениях друга; и они ждут, чтобы он начал говорить первым, дабы своими речами не нарушить преждевременно его печальных размышлений и не показаться неучтивыми перед лицом его невыносимых мук.

И вот через семь дней Иов отверзает уста. Некое проклятие всё же извергается из уст Иова. Однако относится оно, конечно, не к Создателю:

После того открыл Иов уста свои – и проклял день свой. То, что Иов пытается сделать прежде всего, – это отвести от Бога какие бы то ни было обвинения в случившемся. Он начинает обвинять в происшедшем с ним судьбу, природу, естественный ход явлений и событий, как будто бы Бог здесь совершенно ни при чем.

8. И тогда в ответ на его речь отверзает уста Елифаз, видимо, старший по возрасту из друзей (это благородный старец, скорее всего предводитель идумейского племени, поскольку имя «Елифаз» впервые было дано первенцу Исава-Едома), и начинает обвинять Иова. «Да, – раздаются обвинения из уст Елифаза, – ты, наверное, страшно согрешил и скрываешь свой грех; совершил нечто ужасное – так покайся!» И вот Иов, уязвленный до глубины души подобным обвинением, начинает вслух обращаться к Богу. С друзьями он теперь говорит совсем по-другому, чем ранее, обнаруживая перед ними свои истинные взгляды на вещи.

«Да, – отвечает он, – Бог послал мне страдания, но они имеют совершенно не тот смысл, о котором вы думаете; мои страдания иного рода, чем вы привыкли себе представлять».

Проследим за развитием этой темы: как Иов обращается к Богу с жалобой на свои муки и как взывает к Нему, чтобы Он вывел, «как свет», правду Иова и показал мудрецам, что совсем иные причины привели его к бедствиям, нежели какие-то легко опознаваемые грехи.

9. Когда же собрались мудрецы и праведник был вынужден вести с ними диалог, он обязан был что-то сказать в подтверждение или опровержение своих прежних рассуждений о том, что праведность всегда награждается, а нечестие наказывается. Ведь Иов – великий мыслитель, проницающий сердцем глубины мироздания, созерцающий душой величие Божье, и он должен был перед лицом своих друзей высказать глубокие мысли о сущности, причине и цели страданий – даже и тогда, когда сам безутешно страдал.

И, как мы видели, первой его реакцией была попытка «отстранить» Бога от всего случившегося: во всём день виноват, ночь виновата; проклят тот день, проклята та ночь: «Зачем не закрыла эта ночь утробу матери моей, чтоб я вышел из нее, зачем я не был поглощен тьмой!» А Бог здесь ни при чем. Но когда Елифаз коснулся участия Бога в судьбе Иова и стал утверждать: «Бог тебя наказал, и, несомненно, ты несешь кару за свои поступки», – вот тогда уже Иов уклониться от обсуждения этой темы не смог. Он привел множество разных доводов и наконец обратился к Богу, чтобы Тот явил его правду и невинность и поведал, в чем причина его ужасных страданий.

10. Значит, суть всего обсуждаемого – не в жалобах, не в том, что Иов не в силах вынести наказание, а в необходимости оправдать деяния Всевышнего в мире, необходимости в страшных условиях крушения и разрушения привычного внешнего и внутреннего мира сохранить то, что еще можно сохранить, и создать свою теологию. Иов совершает героическую попытку обрести такую мудрость, которая объяснила бы деяния Бога и позволила утвердить учение о жизни на новых основах.

11. Он принял бедствие со стоической верностью и постоянством – безропотно перенес всё, что обрушилось на него. Он ни разу не возопил: «Боже, избавь меня от этого!» – мы не слышим из уст его подобных слов. Да, друзья «рыли яму» Иову своими словами, они его словно бы намеренно заставляли отречься от самой попытки зоедицеи – отстаивания жизни перед лицом подступившей бездны, хаоса и небытия, от утверждения величия Бога перед лицом несправедливости. Друзья как бы принуждали Иова признать, что ему, Божьему строителю, теперь не на чем больше строить.

12. Но Иов не сдается. Он сознает, что у него особые цели в этом мире, особое призвание, уникальные возможности для служения Богу в тех отчаянных условиях, к которых он оказался. Не зря в Книге Иезекииля говорится, что Иов – один из величайших заступников перед Богом, каких только имеет человечество. Там сказано следующее:

... Если бы какая земля согрешила предо Мною, вероломно отступив от Меня, и Я простер на нее руку Мою, и истребил в ней хлебную опору, и послал на нее голод, и стал губить на ней людей и скот;

И если бы нашлись в ней сии три мужа: Ной, Даниил и Иов, – то они праведностью своею спасли бы только свои души, говорит Господь Бог. Из данного отрывка с очевидностью следует, что в других ситуациях перечисленные великие праведники спасали не только свои души. Вспомним: Даниил молился за царя вавилонского, за персидских царей, он спас магов вавилонских, которым грозила казнь, если они не расскажут царю Навуходоносору его сон. Ной спас не только себя, но и всю свою семью, все виды животных – саму жизнь на земле.

Выходит, что если Иов упоминается в данном контексте, то и он многих спасал. Он, например, неоднократно приносил жертвы за своих детей, чтобы им были прощены грехи; он впоследствии принес жертвы за своих друзей, и им грех также простился.

Он, будучи правителем, спасал страдальцев и сирот, бедствующих и беспомощных. Значит, Иов также был великим заступником за людей.

13. Почему, собственно, сатана уговаривает Бога испытать именно Иова, а не кого-нибудь другого? Потому что Иов – самый праведный. Уж если самый беспорочный человек на земле, лишившись жизненных благ, проклянет Творца, то этим он не только обессмыслит всю свою предшествующую жизнь, но и поставит под сомнение само право человека существовать на земле, – ведь человек при своем сотворении был призван стать правителем земли, осуществляющим на ней волю Божью.

Таким образом, «праведник-отступник» подтвердит мнение сатаны, что человек – притом даже наилучший, самый праведный – при страдании забывает всё возвышенное и уподобляется животному. Однако животное, страдая, не проклинает Творца, ибо оно Его не осознает, а только чувствует. Если же это сделает наделенный разумом человек, и притом праведнейший в своем поколении, он падет ниже животного, как бы отринет весь строй мироздания, обессмыслит всё!

Тогда искусителю можно будет наглядно аргументировать свой постоянный тезис: «Да, человек напрасно создан; нет ни одного праведника, ради которого следовало бы создать Адама и поддерживать этот нечестивый род, населяющий землю».

14. Значит, на Иова возлагается колоссальная по значимости миссия: перед лицом компрометации самой идеи существования человека поддержать ее, обосновать, утвердить и отстоять в глазах Создателя!..

В одном из псалмов Давид произносит удивительные слова, обращенные к Богу:

Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Если вдуматься, Давид говорит о том, что даже в аду, где душу постигают несказанные и неисчислимые муки, – даже и там незримо присутствует Всевышний, и человек может Его искать и найти, если взыщет всем сердцем. «... Сойду ли в преисподнюю – и там Ты» – в этом стихе воплощен, может быть, весь опыт Иова. Он должен был в условиях настоящего ада, после крушения самих основ своей жизни найти Бога, утвердить Его суверенную, царскую власть – и прославить Его, несмотря ни на что!

15. Надо отметить, что Иов в течение предшествующей жизни познал на опыте многие свойства (атрибуты) Бога, о которых он теперь повествует друзьям, и притом делает это настолько поэтично, сильно, философски обоснованно, что во всей мировой литературе мы встретим не так уж много столь возвышенных высказываний о Боге. А ведь они раздаются из уст человека, находящегося словно бы в преисподней: «... сойду ли в преисподнюю – и там Ты»...

Какие же именно атрибуты Бога познал Иов? Прежде всего – всеведение и всемогущество. Иов твердо помнит и проповедует даже в самой «адской бездне» своих страданий, что Бог премудр и всемогущ, и от этой веры ни разу, нигде и никогда не отрекается.

16. Несмотря на все испытания, Иов верен пути Божьему. Но что же случилось теперь с мировоззрением Иова, со всей великолепной, законченной картиной бытия, в истинности которой он прежде не сомневался? Оказалось, что в мире нет справедливости, потому что беспорочный праведник страдает как никто другой, он буквально низвергнут в ад. Об этом сказано так:

Лишь только я вспомню, – содрогаюсь, и трепет объемлет тело мое.

Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? – и дальше идет подробное изложение концепции, состоящей в том, что беззаконных Бог хранит, а праведников убивает и наказывает. Затем говорится: Почему не сокрыты от Вседержителя времена, и знающие Его не видят дней Его? Под «днями Его» подразумеваются дни проявления Божьей справедливости, которую Иов перестал наблюдать на земле.

17. Только ли о себе говорит Иов? Только ли на свои несчастья жалуется? Нет, в данном случае он вообще не имеет их в виду. Но перед его взором, в его страшных страданиях, предстала во всём своем ужасе всеобщая несправедливость: повсюду бедные и сироты угнетаемы, а злодеи благоденствуют, и Бог не защищает слабых. Именно на это Иов обращает теперь взгляд своей души.

Как и должно благородному и праведному мужу, он забывает о себе и думает об общих проблемах, о бедствиях всего человечества, которые стали теперь доступны внутреннему зрению Иова, обостренному страданием.

18. Он по-прежнему любит Бога, верен Ему и говорит: «Если Ты не соблюдаешь справедливости, я всё равно верю; Ты убиваешь меня, а я надеюсь на Тебя». Иов продолжает надеяться, что Бог всё же ответит ему. С другой стороны, мы уже говорили про подход к событиям, явленный в первой речи Иова, когда он обвиняет день, обвиняет ночь, обвиняет судьбу, но не Бога, приписывая вину в случившемся творениям, но не Творцу.

Однако друзья своими обвинениями, вопросами и утверждениями подводят Иова к тому, что подобное невозможно: как же принять, что существуют все те атрибуты Бога, о которых мы говорили, но нет справедливости?

19. О чем же говорит страдалец? Каков смысл его доводов в контексте теодицеи? Когда человеку больно, он жалуется, когда ему очень больно, он начинает кричать. Если у него погибли все дети, вся будущность его рухнула – к чему тогда слова? Если он еще и поруган, отвержен, лишен чести, низвержен с престола, повергнут во прах – о чем он может говорить в подобном состоянии? Но Иов вновь и вновь говорит о Боге, о Его славе, о Его величии. И в этом – слава Иова, и этим он посрамляет сатану.

20. Иов заботится не о том, что станется с его душой (жизнью), что с ней происходит сейчас – он презирает подобные вопросы. Ему нужно одно: понять, осознать, вместить разумом то, что с ним случилось. «Невинен я» – вот что для него важно на фоне всех испытаний и терзаний. А из этого утверждения логически вытекает и вопрос о причине собственных страданий, который, в свою очередь, неотделим от поиска в мире справедливости для оправдания деяний Бога.

21. Как известно, Иов оказался праведнее своих друзей. Они приводят очень красивые аргументы, утверждая, что Иов виновен, что он должен отыскать свой грех, исповедать его – и тем самым они всё то неисследованное, никем еще не испытанное, уникальное, что на собственном опыте постигает Иов и благодаря чему он пролагает новый путь человечеству, сводят к заведомо известному – тому, что уже тысячу раз сказано и проповедано. Тем самым они обессмысливают его неповторимый путь, значение собственных открытий праведника, его теодицею и зоедицею – оправдание Бога и оправдание жизни. Итак, духовный героизм Иова – пример всем поколениям и всем векам.

22. Собственно, что такое опыт Иова? Это опыт человека, который пошел дальше знаменитой концепции о необходимости бескорыстного служения Богу. «Служите не как те рабы, которые надеются на вознаграждение, а как те, которые на вознаграждение не надеются». Но Иов идет дальше. Он служит не только без вознаграждения, он служит несмотря на страшные страдания, из которых не видно исхода.

23. Иов первый начинает разговор с друзьями, собравшимися вокруг него. Мы увидели, что сначала он пытается как бы отрицать непосредственное участие Всевышнего в сложившейся трагической ситуации, дабы не обвинить Создателя в своих страданиях, в крушении всего, на что он, казалось бы, имел право надеяться вследствие своей праведности.

Но Елифаз, однако, намеренно провокационно вынуждает его отвести главное обвинение: ничто не происходит без Бога и вне Божьей воли, и поэтому Иов совершенно не прав, ускользая, уклоняясь от главной темы размышлений – от темы воздаяния Божьего; он, мол, нарочно переводит разговор на другие темы, замалчивая суть дела.

24. Итак, утверждает Елифаз, если бы ты, Иов, шел истинно праведным путем, то что бы служило тому подтверждением? То, что шатер (т. е. дом твой) был бы в безопасности, семя твое (т. е. потомство) было бы многочисленно. А теперь – ты низвержен с престола, лишился своего дома (дворца), дети твои погибли, и ты совсем не так «входишь во гроб», как это свойственно праведникам, которые отходят из нашего мира, «как укладываются снопы пшеницы в свое время», т. е. мирно, спокойно и в состоянии духовной зрелости. Например, сказано об Аврааме, что умер он «в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнью». А ты, Иов, страдаешь и бедствуешь в последние свои годы – значит, ты страшно виноват!

25. Такая концепция – что угодные Богу, творящие Его волю всегда благоденствуют, а нарушающие Его законы и заповеди бедствуют, – в разные века формулировалась вновь и вновь. Особенно громкого, всемирного звучания она достигла в учении Кальвина, видного проповедника и политического лидера эпохи Реформации. Он учил, что Бог заранее и безоговорочно одних предопределил к вечным мукам, а других – к спасению.

Причем предопределение к спасению якобы проявляется в успешности практической деятельности человека, в его материальном процветании. Вот почему кальвинизм послужил мощным стимулом развития капитализма: очень многие протестанты-кальвинисты занялись бизнесом, чтобы доказать себе и другим, что они угодны Богу.

В то же время, согласно Кальвину, тот, кто бедствует, нищенствует, голодает, тем самым свидетельствует, что предопределен к осуждению. Надо заметить, что эта доктрина коренным образом противоречит евангельскому взгляду на соотношение богатства и благочестия – вспомним, например, притчу о богаче и Лазаре.

26. Так вот, из стройной, казалось бы, концепции Елифаза следует, что Иов кругом виноват. Стараясь доказать свою правоту, Елифаз отрицает, что страдания Иова сами по себе могут иметь какой-либо смысл. Несмотря на красоту и своего рода доказательность его учения, этот друг Иова предлагает упрощенное, и потому неверное, толкование взаимосвязи добра и зла.

27. ... Елифаз описывает последствия деяний нечестивца:

• Не пребудет он богатым, и не уцелеет имущество его, и не распрострется по земле приобретение его.

• Не уйдет от тьмы; отрасли его иссушит пламя и дуновением уст своих увлечет его.

Значит, «отрасли» нечестивого, его дети, погибнут – их охватит пламя небесной кары; имущество его будет уничтожено. Казалось бы, вполне правильное рассуждение – так нередко и бывает с нечестивыми. Но ведь против кого направлено (в скрытом виде) сказанное здесь? Против Иова!

Это у него рухнуло благополучие, исчезло имущество, погибли дети; это он терзаем изнутри и снаружи – как поиском ответов на сложнейшие вопросы бытия, так и неизбывными муками. Таким образом, все речи Елифаза направлены против Иова; и справедливые, красивые, правильные утверждения мудреца становятся сугубой неправдой в тех обстоятельствах, когда он свою, по сути истинную, концепцию пытается распространить на явления, которые в ее рамки не вмещаются; когда правильно, но односторонне понятое им он пытается представить всеобщим, всеобъемлющим. Именно таковы изъяны концепции Елифаза.

28. Отметим, что Елифаз, как и его друзья-мудрецы, пришедшие к Иову, не понимает, что духовная реальность в своем многообразии не может быть точно отражена и даже целиком охвачена рациональным мышлением. Он считает, что может объяснить всё, что причины и следствия всего происходящего в мире ему ясны. А ведь это в принципе невозможно – точно так же, как нельзя трехмерный предмет адекватно воспроизвести на плоскости. Нельзя создать законченную систему бытия с помощью ограниченного человеческого разума.

И здесь – одна из центральных составляющих спора Елифаза с Иовом: Иов как раз утверждает, что этого нельзя сделать, а Елифаз не только уверен, что можно всё объять обычным человеческим сознанием, объяснить рационально, но и «показывает на деле», как это достигается.

29. Иов же, в отличие от Елифаза, готов принять мир и без справедливости. Он может согласиться с величием Бога, Который справедливости не проявляет или ее скрывает. И он готов развивать свою теодицею (оправдание Бога) и зоедицею (оправдание жизни) несмотря на то, что рухнули основы его прежнего мировоззрения. Мы видим, что Иов не просит о смягчении своих страданий, не молит избавить его, проявить к нему милосердие свыше в ответ на любовь, которой он пылает к Богу. Он не просит никого – даже Самого Бога! – избавить его от руки мучителей и врагов; но вот о чем он действительно просит: Научите меня – и я замолчу; укажите, в чем я погрешил.

30. Он просит только об одном: восстановить правду, показать ему, в чем он виноват, и объяснить ему, как может Бог всесовершенный, всемогущий, сотворивший столь прекрасный и гармоничный мир, быть лишенным того атрибута, о котором Иов вопрошает, – атрибута справедливости. Как может воздать Он совершенному праведнику адскими муками?

31. Елифаз, построив в своем «премудром» самомнении столь законченную систему осмысления бытия, принадлежит, как уже говорилось, к тем, кто служит Богу из корысти. В чем же явная корысть, извлекаемая из служения, согласно Елифазу? - Да, говорит Елифаз, следует служить Создателю, хотя Он и наказывает, хотя Он – грозный взыскующий Судия; но ведь зато Он же и перевязывает раны, Он же и исцеляет.

И стоит претерпеть Его наказание, чтобы исправиться, – но не ради любви к Богу, а именно потому, что после этого ты будешь одарен всевозможными благами: Он и от голода избавит, и на войне спасет от меча, и тебя вообще не коснется никакое зло.

32. Но Иов в возможность «получить компенсацию» не верит: как может Бог возвратить ему детей, которые умерли, когда на них обрушился дом? Как может вернуться к нему прежнее почитание со стороны народа, когда он, бывший много лет правителем, обесславлен и осмеян всеми – даже маленькие мальчики бросают в него камни, проходя мимо?

Всё это невозможно, прошлое невозвратимо, поэтому Бог, «причинив рану», согласно взглядам Иова, уже не уврачует ее и не перевяжет. И, однако, Иов остается верным Всевышнему и сохраняет человеческое достоинство и упование.

33. Упомянем истинное, верное своему первоначальному смыслу христианское учение, т. е. учение тех христиан, которые служили и служат Богу не ради рая, не ради вечного блаженства, но из чистой любви, подражая самому Иисусу. Их служение выражается в готовности разделить с Иисусом его великую жертву – подобно ему, отдать жизнь ради спасения других. Если говорить об иудаизме, то и в талмудических текстах есть изречения, отражающие именно такой взгляд на смысл служения Богу.

Особое выражение эта сторона учения Иова нашла в суфизме – том течении ислама, которое призывает к высшей, экстатической, любви к Аллаху несмотря ни на что; к любви, преодолевающей любые страдания и лишения. Суфийские поэты и мыслители разных веков говорили, обращаясь к Богу: «Не нужен нам Твой рай и не страшен нам Твой ад, но мы жаждем лишь близости к Тебе, наш Творец!»

34. В учении всех трех мировых монотеистических религий присутствуют очень мощные в этическом, культурном и философском смысле концепции, которые как бы опираются на мировоззренческую позицию Иова. И всё же во многих случаях в ряде конфессий, и по сей день находящихся в состоянии духовного младенчества, обучают служению корыстному: ты должен исполнять заповеди, ты должен быть человеком нравственным, помогать ближним – но почему? Да потому, что ты попадешь за это в рай, потому что и в земной жизни тебя минуют многие беды, если ты будешь служить Богу.

Наконец, существует, увы, и крайняя форма фанатического эгоизма, основанного на глубоко въевшейся в сознание идее корыстного служения Богу, – например «шахидство» в современном исламе, когда человек готов пожертвовать многочисленными чужими жизнями для обретения райского блаженства (следует отметить, что, по мнению самих таких «шахидов», убитые ими отправляются прямо в ад, не имея уже возможности покаяться!).

35. Второй из тех, кто вступил в спор с Иовом, пытаясь опровергнуть его взгляды и доказать, что он грешен и недостоин вопрошать Бога, – это Вилдад Савхеянин.

36. Самое первое утверждение, с которым выступает Вилдад, опровергая «мятежные», «исполненные бунта и дерзости», с точки зрения всех друзей Иова, речи страдальца, состоит в том, что Бог справедлив (собственно, с того же начинает и Елифаз):

37. Справедливость Божественного суда – настолько общее место, неоспоримое положение всех религиозных учений, что говорится здесь о нем как о чем-то само собой разумеющемся: мол, неужели ты, Иов, станешь утверждать нечто иное? Бог праведен, Он воздает человеку по его делам. Вилдад подчеркивает и личную ответственность каждого перед Божьим судом.

Например, у Иова погибли все сыновья и дочери, но многими это воспринималось как воздаяние за вину их отца, как самая тяжкая кара, обрушившаяся на самого Иова за его якобы нечестие. Подобную точку зрения Вилдад опровергает; в отличие от Елифаза, который многократно подчеркивал, что дети погибают у нечестивых, Вилдад говорит следующее:

«Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их.
Если же ты взыщешь Бога и помолишься Вседержителю,
И если ты чист и прав, то Он ныне же встанет над тобою и умиротворит жилище правды твоей».

Значит, с точки зрения Вилдада, сыновья умерли за то, что сами они согрешили, а не за грех Иова; и пусть, мол, Иов не думает, что за его беззакония погибли дети, пусть не берет на себя излишней ответственности, не возлагает на себя невыносимой вины.

38. Кроме этого Вилдад утверждает, что наказуем даже замысел грешника - то есть «собственный замысел» грешника, осуществив который, он надеялся возрасти, стать более славным и могущественным, – этот самый замысел оказывается причиной гибели. Бог готовит падение грешнику на его же путях, и орудием для такого крушения избирает его собственные замыслы.

Вспомним, что в Священном Писании подобные сюжеты встречаются неоднократно. Яркий пример тому – история Амана в Книге Есфирь, который замышляет погубить всех иудеев в персидском царстве, а в результате, сам того не сознавая, каждым своим шагом, каждым своим делом готовит себе гибель. Итак, нечестивого губят собственные замыслы.

Вилдад утверждает, что грехи ведут к смерти того, кто их и замышляет, и творит. Но в чем же заключается сама сущность греха? Главный грех, по Вилдаду, – это забвение Всевышнего, отказ от Богопознания.

39. Истина, по учению Вилдада, заключена только и исключительно в традиции, в предании. Главное, а возможно, и единственное средство познания Бога – это традиция, поэтому следование ей – порука благословения свыше на всех путях.

40. Об истине, о правильном пути нужно спросить у прежние родов, у давних поколений – и «они научат тебя». Что же такое «первый род», или «первое поколение»? Это поколение детей Адама и Евы, потому что Адам и Ева сами не являются «поколением», так как они сотворены Богом; а вот родившиеся у них дети представляют собой уже первое поколение.

41. Питание от Божественного Источника, прямая связь с ним – это жизнь, а отсечение от Него – смерть, хотя и не мгновенная и не сразу ощущаемая. Самое древнее выражение подобного философского воззрения мы встречаем именно у Вилдада.

Бог – это источник, сердцевина, основа, начало жизни каждого из нас: если мы от Него отвращаемся, Его забываем, то уподобляемся растениям, нуждающимся в воде, но лишенным ее. Божественная сила, энергия, Его Дух, которым живится дух человеческий, в таком случае отступают от нас, и мы тогда потенциально мертвы, а в смысле духовном – мертвы уже сейчас.

42. Беззаконник вечно недоволен своим положением, потому что только праведник спокоен, мирен, а человек неправедный, отходящий от истины, гневается, сетует на всё, совершающееся вокруг. Здесь, конечно, содержится прямой намек на положение Иова: Иов всё время жалуется, Иов стенает, Иов требует чего-то. А если бы ты, мол, Иов, был праведен, как бы подчеркивает Вилдад, то и сейчас был бы спокоен и мирен несмотря ни на что.

43. Однако резкими, жестокими словами, подобно Елифазу, Вилдад Иова не обличает. Он не говорит, что Иов у кого-то что-то похитил, оставил сироту и вдову без суда, убил кого-либо и прочее; таких обвинений у Вилдада нет. Тем не менее намеки на греховность Иова в его речи всё же присутствуют:

«О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле и скале сдвинуться с места своего?» Но разве Иов хотел, чтобы земля опустела, а скалы сдвинулись с места? Нет, он просит только, чтобы Господь ему явил истинную причину страданий, показал те пути управления миром, на которых чистого, совершенного праведника постигло столь страшное наказание. Значит, слова Вилдада обращены в действительности вовсе не к Иову, а к тем, кто желает опустошения земли, ко всем подлинным нечестивцам.

44. Всё, что мы знаем о праведниках, святых, пророках и апостолах, говорит об их чистейшем альтруизме. Они умирали, отдавая свою жизнь за других, они жили ради других, они любили ближних совершенно бескорыстной любовью. Противоположность этому – состояние нечестивца: он думает только о себе. Предел же нечестия обозначен пророком Исаией в таких словах:

«Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле».

45. «Сбоку» приходит нечто неожиданное, внезапное, воспринимаемое лишь боковым зрением: вдруг откуда-то со стороны врывается в жизнь человека что-то, готовое поглотить и уничтожить его, так что он не успевает ни опомниться, ни должным образом среагировать. Если он ранее был богат, то теперь, как здесь сказано, «истощится от голода». И далее следуют описания кар, которые готовятся для преступника в загробной жизни: «Съест члены тела его, съест члены его первенец смерти».

46. Согласно Вилдаду, после смерти нечестивец ведет сознательную жизнь. Он не засыпает вечным сном, а, напротив того, испытывает какие-то непереносимые страдания, насылаемые «царем ужасов». Если «ужас», «смятение» – может постигнуть человека и при жизни, то «царь ужасов» (владыка их всех, насылающий кары на данную душу) поджидает грешника именно в аду, после смерти. Вспомним описания адских мук, сходные в различных религиозных традициях; здесь речь идет именно о таком загробном состоянии души. И все земные дела такого человека придут в упадок, дом его перейдет к чужим и даже серою засыплют то место, где он прежде жил.

47. Снизу подсохнут корни его, и сверху увянут ветви его. Обычно под «ветвями» и «корнями» разумеются потомки и предки. Итак, злая молва постигнет его предков (а уважение к предкам, как мы знаем, – одна из главных заповедей; в Декалоге Моисея это Пятая заповедь: «Чти отца твоего и мать твою, дабы продлились дни твои на земле»).

Бесчестие же предков – крайний позор, еще одна дополнительная кара для человека. Засохнут не только «корни» преступника, но также и «ветви»: потомство его не будет долговечным. — «Память о нем исчезнет с земли, и имени его не будет на площади».

48. Кроме личной кары в преисподней существует и «этическая» кара – недобрая память среди живущих. Эта вторая кара должна служить научению как современников, так и будущих поколений.

49. Таким образом, учение Вилдада очень сильно отличается от учения Елифаза, апеллируя преимущественно к традиции, к преданию.

50. У Елифаза причина страданий – падение души из состояния ангельского в состояние человеческое; соответственно, основа его учения – откровение свыше: откуда человек пал (ранее будучи ангелом), оттуда (от Бога) к нему и приходит спасительная весть.

У Вилдада основа нечестия – в падении человека до состояния скота, поэтому опора учения – в традиции, которая всегда пребывает на человеческом уровне; ведь в любом случае человек должен подняться до того уровня, с которого ниспал.

И если он изгнан из ангельского мира, как у Елифаза, то для возвращения туда ему нужна ангельская весть, т. е. откровение; если же он лишился человеческого облика, дойдя до скотского состояния, то ему для возвращения нужна весть из человеческого мира, которая и сохраняется непрерывной передачей традиции: только держась ее, можно спастись.

51. ... Мы видим, что каждый из двух друзей Иова – великих мудрецов древности – формулирует по-своему стройную, последовательную теорию бытия, иллюстрируя ее красивыми поэтическими образами; это – отличительная черта мудрецов Древнего Востока. Но оба их учения не объясняют причин страданий самого Иова.

52. Третий друг Иова также излагает пред ним свое учение, свою философскую концепцию. Софар Наамитянин. Что же означает его имя? «Цофар» – это «лучистый», «рассветный», «встрепенувшийся», «бодрствующий». И, несомненно, имя, как и в предыдущих случаях, связано с мировоззрением человека. В отличие от Елифаза, который проповедует откровение, мистическое Богопознание, Софар восхваляет разум.

В отличие от Вилдада, который превозносит традицию, идущую от предков, Софар опирается на мыслительные, логические способности самого человека.

53. По учению Софара, Бог познается разумом, хотя и не может быть познан до конца. И всякое зло, всякое нечестие и беззаконие, по мысли этого философа, происходят лишь оттого, что люди не напрягают всех сил разума для познания Божественной истины. Стоит им полностью опереться на собственный ум, задействовать все свои мыслительные способности – и они найдут истину и вследствие этого сразу станут праведными.

54. В чем он обвиняет Иова? В том, что тот пустословит, т. е. слишком много говорит без достаточно разумных на то оснований. Софар приписывает ему следующие слова:

«Ты сказал: суждение мое верно, и чист я в очах Твоих».

Но Иов, по смыслу всех его речей, никогда не опирается на собственные суждения, не провозглашает их истиной в последней инстанции или хотя бы мерилом правды. Он нигде не доказывает, что правильно мыслит логически («суждение мое верно») и что поэтому якобы чист в очах Божьих; всё это ему приписывает Софар, который в речах Иова видит лишь то, к чему всегда стремится сам.

55. . С колоссальным эмоциональным надрывом, с трагическим криком обращается Иов к Богу, умоляя возвестить, открыть ему истину Божественного суда – и прекрасно понимая при этом, что она выше человеческой логики. Софар как бы эмоционально глух (этакий чистый интеллектуал), он почти не чувствует (или меньше чувствует, чем другие два друга) мучения Иова, строя беседу с ним на основании чистой логики, интеллектуального исследования.

56. По мнению Софара, Иов еще мало страдает, дескать, на самом деле он заслужил еще большее наказание. Бог ему, однако, многое простил, многое изгладил из той книги, в которую вписываются грехи человека.

57. Софар, этот древний мыслитель-рационалист считает, что Бог познается разумом, интеллектуально, но до конца не может быть постигнут, потому что «Он превыше небес», «глубже преисподней» (вспомним, что во всех мифологических системах древности вселенная ограничивалась сверху небесами – непременно несколькими, а снизу – преисподней, состоящей также из нескольких «кругов»). Но Бог выше «верхней границы» мира и глубже его «нижней границы». И также «длиннее земли мера Его и шире моря» – т. е. превышает всё, что только можно было представить себе в древности.

Таким образом, Бог абсолютно неантропоморфен, не ограничен вообще какой-либо формой, Ему не поставлен никакой предел, Он вездесущ и наполняет всю Вселенную. И единственное духовное препятствие для человека, основной корень его беззакония и нечестия в том, что он мало постигает Бога. Чем же более он продвигается на пути интеллектуального познания, тем более преуспевает и в праведности, и в жизни вообще, как мы увидим из дальнейшего.

58. Таким образом, вопрос «Можешь ли ты исследованием найти Бога?», который некоторые интерпретаторы рассматривают как указание на агностицизм Софара, на самом деле является признаком, наоборот, «гностического» подхода: Всевышнего, по его мнению, можно постигать, но до конца постичь нельзя.

59. Французские рационалисты-просветители или атеисты современности сказали бы, что, действительно, следует разумно, логически мыслить – и этого достаточно. Но Софар рассуждает гораздо глубже, он на этом не останавливается; еще раз подчеркнем, что он мыслитель религиозный, и потому добавляет: «Если ты управишь сердце твое и прострешь к Нему руки твои...» Мало «управить сердце», т. е. правильно расположить мысли, надо еще обратиться к Богу – «простереть к Нему руки», взывая о помощи. Что это даст, к чему приведет?

И если Бог вмешается в жизнь человека, то каким образом? Это произойдет не посредством чуда, как в теории Елифаза (т. е. не через прямое откровение свыше); не путем возвращения к традиции, как в учении Вилдада; но только через особое просветление разума человека, чтобы дать ему самому возможность прийти к определенным логическим выводам.

60. Софар не признает предшествующей ангельской жизни, из которой человек «ниспал» на землю, как учит Елифаз; не разделяет он и мнение Вилдада о том, что главное призвание человека – сохранять свою человеческую сущность, нравственное достоинство, не впадая в состояние животного. Софар говорит только об одном: что человек должен вести жизнь разумную, которая противостоит жизни безумной.

61. В отличие от двух друзей Иова, которые ссылаются на откровение или традицию, Софар вновь опирается исключительно на собственные размышления: он уверен в непогрешимости разума, в непогрешимости человеческой логики.

62. Иов всех троих друзей, его обличавших, ответно обличил в жестокости, в немилосердии, в том, что они «неправо мыслят» о Боге: во-первых, пытаясь втиснуть Его Божественные атрибуты в прокрустово ложе своих теорий, и, во-вторых, уничижая и обвиняя самого Иова. Софар считает позором такое обличение: его, беспорочно рассуждающего, совершенно безупречного в мышлении человека вдруг назвали грешником! И он отвечает: «... дух разумения моего ответит за меня». Мы уже сказали, что на разумении и логическом мышлении Софар основывает всё.

63. По Софару, беззаконник есть человек, живущий вопреки разуму, тому высшему началу, которое вложено в человека Богом как главное средство не только познания, но и спасения; не прибегая к этому средству, человек пропадает.

64. Что же постигает такого беззаконника напоследок, какова его участь? Его ожидают адские мучения, которые, как мы помним, ранее были описаны Вилдадом. Вилдад утверждал, что «первенец смерти» набросится на человека нечестивого, съест члены его тела, и низведен будет этот человек к «царю ужасов», в мрачный подземный мир.

65. Однако Софар, в отличие от Вилдада, совсем иначе изображает ад: у последнего он – картинно-образный, зрительно воспринимаемый, чувственный. У Софара же ад таков, каким его представляли себе религиозные рационалисты всех веков (и в таком взгляде на природу адских мук содержится определенная истина):

«Всё мрачное сокрыто внутри него; будет пожирать его огонь, никем не раздуваемый; зло постигнет и оставшееся в шатре его». Если у Вилдада адские муки приходят извне, все ужасы насылаются демоническими силами, получившими свыше разрешение мучить грешника, то здесь мы видим совсем другой образ ада: «Всё мрачное сокрыто внутри него (т. е. самого нечестивца)».

Его будут мучить угрызения совести, сознание невыполненного на земле долга, память о том, что он мог бы творить добро, разумно строя свою жизнь и приводя в порядок свои мысли, но не делал этого, поддавшись злым, разрушительным страстям.

«... Будет пожирать его огонь, никем не раздуваемый» - ясно, что огонь физический должен быть кем-то раздут, иметь топливо; а здесь «огонь» исходит из собственных мыслей и переживаний человека. Так что представление Софара об аде – весьма древнее, около 4000 лет назад высказанное, – можно сказать, более духовно, более соответствует истинному назначению посмертных мук, нежели наглядно-вещественные, буквально-физические описания Вилдада и множества его последователей, запугивавших материально представляемым «адским огнем» верующих всех поколений.

66. Кроме этого, согласно Софару, прежде, чем нечестивец, «не управивший свое сердце», сойдет в ад, с ним нечто ужасное произойдет еще на земле.

67. Итак, Софар очень последовательно и целостно выражает концепцию, согласно которой разум и только разум ведет человека истинным путем, приводит к Богу; разум – единственное средство, данное человеку для спасения. Подобные концепции на протяжении веков встречаются во всех развитых религиозных учениях – это, в отличие от мистического направления, рационалистический путь познания. Если обратиться к христианской теологии, то можно назвать целый ряд имен сходно мыслящих людей.

Скажем, в западной христианской традиции это прежде всего Фома Аквинский, рационалист-аристотелианец, который всё «расставляет по полочкам» и создает всеобъемлющую картину мира, обоснованную с помощью логики. В исламе – это Ибн Рушд, Ибн Сина и другие рационально мыслящие мусульмане, которые обычно противопоставляются мистикам-суфиям.

В иудаизме – это линия, связанная главным образом с Моисеем Маймонидом, который, следуя Аристотелю, даже утверждал, что обретает бессмертие лишь та душа, которая в течение всей земной жизни совершенствует свой разум и таким образом уподобляется Высшему Интеллекту – разуму Создателя; остальным же душам вовсе нет места в вечной жизни.

Подобные системы воззрений есть также в индуизме, буддизме, зороастризме и т. д. – во всех развитых религиях рациональная струя достаточно сильна. Начиная с XVIII века, т. е. с европейских просветителей, именно данное направление мысли вышло на поверхность и властно захватило первенство в европейской культуре, привлекая к себе умы всего человечества.

68. Если мы теперь сопоставим взгляды всех троих друзей Иова – Елифаза, Вилдада и Софара, – то увидим, что каждый из них по-своему прав. Елифаз говорит, что Бог познается через откровение. Да, действительно, именно на откровении основана истинная вера. Однако частичное откровение (каковым обладал, например, сам Елифаз), когда оно принимается за абсолютное и исчерпывающее, становится причиной многих бедствий в мире и заблуждений в религии.

Потому что откровение как таковое никогда не прекращается, не иссякает: Бог вечно жив, и к Нему всегда можно обращаться, молясь и прося Его о вразумлении и наставлении. Но когда то, что было в свое время живым словом на устах пророка, гласом Духа Божьего, начинает восприниматься последующими поколениями как мертвая буква, подавляющая своим ложно понятым авторитетом живые мысли и чувства, то бывшее прежде спасительным становится губительным.

69. Прав в некотором смысле и Вилдад, который утверждает, что традиция спасительна. Да, всякая чтимая религия человечества основывается на традиции.

Традиция – это правильная, опробованная поколениями, проверенная тысячелетиями дорога познания Невидимого. Но когда традиция, пусть и истинная, признается вседостаточной, а всё, что она не охватывает, на что не распространяется или чему не уделяет достаточного внимания, отвергается с порога, то такое понимание может стать гибельным для духовного развития.

70. И, наконец, путь Софара – разумное постижение. Что может быть прекраснее разума? Но путь рационального исследования, когда он превалирует настолько, что отвергаются все остальные возможности познания – интуиция, откровение свыше, мистическое проникновение, экстатическое озарение и т. п., – оказывается недостаточным и в конце концов может привести к трагедии.

71. В каждом из трех случаев, нами рассмотренных, рисуется исчерпывающая картина бытия, в которой уже нет места никаким переменам или новым поискам. Дано откровение раз и навсегда – и другого откровения быть не может (так у Елифаза); дана традиция – и она якобы может объяснить всё (у Вилдада); и, наконец, утверждается, что человеческий разум всеобъемлющ и самодостаточен (у Софара).

Нет места новым поискам; в результате рождаются фанатизм – абсолютная преданность только своей дороге, своему способу познания и доходящее до ярости отвержение всех остальных способов.

72. Итак, мы видим, что на каждом из рассмотренных трех путей формируется свой особый фанатизм, который праведника Иова представляет страшнейшим грешником, в чем оказываются согласны между собой все трое философов. К одному и тому же выводу приходят и Елифаз, прямо обвиняющий Иова в совершении чудовищных преступлений; и Вилдад, который говорит Иову: «Ты, по-видимому, делал то, и это, и еще больше»; и, наконец, более сдержанный в своих эмоциях интеллектуал Софар, который хотя и не бросает Иову подобных обвинений в лицо, осуждает его завуалированно.

Вот общий взгляд на праведника-страдальца, характерный для всех трех господствующих ответвлений человеческой мудрости.

73. Мы видели, как речи троих друзей Иова, обличавших его и осуждавших, разбились, словно три ладьи о несокрушимый риф, о его твердое упование на справедливость Божью (или допущение, что мир может существовать и без этого Божественного атрибута). И тогда трое друзей замолчали, поскольку Иов всё еще считал себя правым «в глазах своих» и продолжал вызывать на суд Создателя. Они ведь были мудрецами и потому поняли, что приводить еще какие-то аргументы бессмысленно, поскольку Иова им убедить ни в чем не удалось.

74. И тут выступает на сцену некий «четвертый из троих», если можно так выразиться, по имени Елиуй, сын Варахиилов. Об этом человеке ничего не было сказано прежде, имя его еще не появлялось на страницах Книги Иова, и он не упоминался в числе тех мудрецов, которые посетили страдальца. Появляется Елиуй совершенно внезапно – и сразу начинает говорить. Возможно, он был в свите одного из троих мудрецов, ведь такие вожди племен, древние шейхи, не ездили в одиночестве по пустыне, но их обычно сопровождала целая свита придворных и телохранителей.

И вот некто, чье имя <Элиґу?> напоминает имя пророка Илии осмеливается теперь выступить с собственной речью, одновременно и осуждая Иова, и возражая предыдущим обличителям. Елиуй действительно похож на пророка Илию – как своей бескомпромиссностью, своей абсолютной преданностью Всевышнему, так и тем, что в его словах совершенно отсутствуют лесть или приспособленчество.

75. И еще один намек содержится в его имени: через Елиуя как бы говорит Сам Бог, вдохновенная речь Елиуя – это некое введение к непосредственной речи Создателя, когда Он напрямую откроется Иову, и тот услышит его голос из грома и бури. Таким образом, Елиуй своей громовой проповедью готовит почву для прямого Божественного откровения. Каковы же его речи? Прежде всего, они самые правильные, наиболее адекватно передающие истину из всех, звучавших доселе. Это видно хотя бы из того, что когда впоследствии Господь повелевает Иову принести жертвы за троих друзей, говоривших неверно и тем навлекших на себя гнев Божий, Елиуй среди них не упоминается:

76. И еще одно очень существенное отличие от предшествующих философов: Елиуй не обвиняет Иова в неправедных или преступных делах, которые якобы и навлекли на него кару Господню. Однако обвинения из его уст раздаются и, надо сказать, основательные. В чем же они заключаются? В том, что нечестиво мнение Иова о неправоте Создателя.

Елиуй осуждает мысли страдальца, а не его поступки, не приписывая ему напрасно нечестивых дел. Но поскольку в глазах Елиуя мысли – это самое главное (а мысль – действительно, источник и слов, и поступков), то обвинения всё равно звучат – и очень жестко, но на сей раз справедливо. Вот одно из таких обвинений:

«... Тогда воспылал гнев Елиуя, сына Варахиилова, вузитянина из племени Рамова; воспылал гнев его на Иова за то, что он оправдывал себя больше, нежели Бога...». Именно за это и разгневался Елиуй на Иова, а совсем не за то, что Иов якобы скрывал какие-то свои нечестивые деяния. По мнению Елиуя, Иов неправ на уровне не только мысли, но и речи.

77. В то время как Елифаз, Вилдад и даже Софар обвиняли Иова в том, что он скрывает какие-то свои прежние злые дела, Елиуй утверждает, что Иов именно теперь, в данный момент, совершает явное нечестие: «... вступает в сообщество с делающими беззаконие и ходит с людьми нечестивыми».

Но ведь Иов в действительности никогда с грешниками не ходил, в их сообщество не вступал; он был царем справедливым, судьей праведным. Почему же Елиуй так говорит? А потому, что слово, сказанное против Бога, ставящее под сомнение Его справедливость, Его праведность, есть «сообщение» с нечестивыми, есть «приобщение» к их единству – единству всех злых и темных сил. «Потому что, – говорит Елиуй, – он сказал: нет пользы для человека в благоугождении Богу».

78. Но ведь Иов по сути это и декларирует, утверждая, что Бог поступает так же с нечестивым, как с праведным, обрушивает кару свою и на невинного, и на виновного.

А ведь слово Иова имеет огромную силу, оно разносится широко. Какова сила этого слова, мы чувствуем через несколько тысяч лет, коль скоро и теперь говорим о Книге Иова и читаем ее. Значит, всё сказанное им имеет огромный резонанс в веках и народах. А следовательно, и то слово, им произнесенное, о котором упоминает Елиуй, – мол, что Бог и нечестивым, и праведным воздает одинаково, – может укрепить руки множества грешников. Вот против чего выступает Елиуй, обвиняя Иова.

79. Итак, мы видим, что все обвинения Елиуя относятся к речам и мыслям Иова, но не к каким-то его якобы неправедным деяниям. Кто же такой Елиуй, если он осмеливается говорить вслед за великими мудрецами, не принадлежа к ним по рангу и статусу, и бросать свои обвинения в лицо Иову?

Прежде чем описывать качества, признаки, характер этого человека, рассмотрим сердцевину его учения, потому что и все три предшествующих философа – Елифаз, Вилдад и Софар – стали нам известны благодаря своим речам, отчасти справедливым, в чем-то и неверным, но в любом случае – бессмертным.

80. Какой же может быть тогда четвертая точка зрения на истину, которую выскажет Елиуй? Будет ли он повторять что-либо из сказанного до него, или же выскажет нечто бледное, ничтожное по сравнению с речами своих предшественников? В чем суть его философии?

Прежде всего, это некое «всебожие» (которое не следует путать с пантеизмом в общепринятом философском смысле), т. е. учение о том, что Бог не только сотворил мир, но и объемлет его, надзирает над ним каждый миг, пронизывает его, составляет его сущность и сердцевину и действует изнутри каждого явления и тем более – каждого человека.

81. Таким образом, Бог не просто «однажды сотворил» человека и не один лишь раз в жизни посылает ему откровение (именно на таком единократном откровении основывает, как мы помним, свое мировоззрение Елифаз). И Бог не только основал традицию, возвещенную предкам (как учил Вилдад). И Бог не только даровал человеку разум, с помощью которого можно познавать (по мнению Софара) даже Самого Создателя.

Но – Он является Творцом, возобновляющим Творение каждый миг, Он постоянно дарует и продлевает жизнь, всегда может ниспосылать новые откровения и обновлять человеческий разум, расширяя пределы познания. Только благодаря Ему мы способны мыслить и чувствовать, желать и стремиться.

82. Таким образом, цель жизни человека, по Елиую, состоит в том, чтобы ощутить и осознать в себе Божественное начало – подлинный, высший источник своего бытия, сознательно к нему устремиться, с ним воссоединиться и осознанно и благодарно черпать из него жизненные силы. По учению Елиуя, Дух Божий находится внутри, в сердцевине, в основе всего сотворенного; Он является бессмертной, непреходящей составляющей бытия – в отличие от тленной и призрачной материи. Кем же становится человек, осознав, что прямо через него, посредством его сердца, проявляется и действует Дух Божий, Которому он целиком подчинился, отдав себя Ему на служение? Он становится пророком.

83. Здесь мы находим очень существенное отличие выступления Елиуя от речей предшествующих мудрецов. Каждый из них опирался на собственное учение, доказывал его, поддерживал его основы, негодовал, когда что-либо в речах Иова ему противоречило. Но под воздействием какой же силы говорит Елиуй: «... я полон речами, и дух во мне теснит меня»? Чем «оттесняется» его плотское «я»? Духом.

Значит, дух человеческий, просветленный, вразумленный Божьим Духом, оттесняет в Елиуе «меня» – его земное плотское «я» – и говорит, выступая вместо эгоистической, низшей, плотской личности. И мало того, Елиуй не может произвольно замолчать, он не в силах остановить тот поток направляемой свыше возвышенной речи, который через него изливается в мир.

84. Елиуй, как мы помним, моложе всех остальных, и он, согласно своему рангу, по древневосточному обычаю, должен был бы молчать. Однако «разгорелась ревность его по Боге», и он не может удерживать речь, провозглашая, что знание его– «знание чистое», а расположение сердца – искреннее. Что же это значит: «Слова мои от искренности моего сердца.»? Спустя много веков в Евангелие были записаны слова Иисуса:

«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».

85. Иов и его друзья-мудрецы являются монотеистами, они знают только единого невидимого Бога – из всех их доводов и изречений это видно, и не могут они признать никого больше Богом. Как же осмеливается говорить пред ними о себе такое простой человек? Но в свете сказанного выше это получает свое объяснение: он не вместо Бога, т. е. он не выдает себя за Бога, а он представитель Бога, он непосредственно вещает глаголы Духа.

86. Елиуй объясняет, почему Бог именно его послал к Иову. Как мы видим, прежде чем Бог Сам открылся Иову, прежде чем прозвучала ни с чем не сравнимая по могуществу своему речь Создателя «из бури», к нему был послан пророк Елиуй, который сказал так:

«Вот я, по желанию твоему, вместо Бога.... – «по желанию твоему», потому что Иов всё время продолжает вызывать Бога на суд, хочет, чтобы Бог открылся ему лично.

87. Похоже, Елиуй утверждает несовместимые вещи: с одной стороны, «мы в этой тьме ничего не можем сообразить», а с другой – «... пред тобою – совершенный в познаниях». В каком случае он говорит неправду? Ведь здесь явное противоречие!

Однако постараемся понять, что Елиуй прав в обоих случаях. Когда он говорит от лица Божьего, когда возвещаемое «диктует» ему Дух Божий (а Дух Божий, конечно же, совершенен в знаниях), тогда и сам он становится «совершенным в знаниях», пусть лишь на этот миг и в данном вопросе. А в остальное время он такой же, как и все остальные люди, т. е. знает очень и очень мало.

88. Только дело в том, что трое философов прямого доступа к Богу не имели, и потому Его речь из уст этих мудрецов исходить не могла. Какая-то доля мудрости у них, конечно, была, но Дух Святой не руководил ими непосредственно в момент произнесения речи. С Елиуем же было иначе, и потому и его подход к проповеди, и взгляд на бытие мира, и отношение к Божественному и человеческому кардинально отличаются от свойственных трем друзьям Иова.

89. «Голос Его»... «Его», а не «мой», – говорит Елиуй.

Всё сказанное выше свидетельствует нам, что именно Елиуй имеет право и обязан учить Иова мудрости, поскольку он послан Самим Богом. Только поэтому Иова, величайшего мудреца своего времени, и трех других чтимых всеми мудрецов вдруг начинает учить человек более юный.

90. Из всего, что мы сказали, явственно вытекает, что Елиуй является человеком, водимым Духом Божьим. Вот почему его речи непосредственно предшествуют откровению Всевышнего, вот почему после них не приводится никаких возражений Иова, никаких аргументов его друзей. Обратим внимание на то, что речи Елифаза, Вилдада, Софара представлены не подряд идущими главами.

Говорит, скажем, Елифаз – отвечает Иов, затем опять говорит Елифаз и т. д. – их выступления разделены, разбросаны по книге, что указывает на некую нецелостность, несовершенство, незаконченность представленных друзьями Иова философских систем.

Речи же Елиуя, наоборот, соединены и следуют одна за другой, подряд, образуя единство: в главах 32-37 мы читаем только слова Елиуя, не прерываемые ничьими возражениями. Такое построение книги уже само по себе говорит о многом.

91. Вот к чему апеллирует Елиуй – к мудрости и рассудительности. Он не говорит: всё, что я скажу, принимайте совершенно не исследуя, потому что я – вестник Божий. Он, напротив, призывает вдуматься в возвещаемое, исследовать его. Елиуй предлагает глубоко исследовать предмет рассуждений, выяснив сперва отличительные признаки блага как такового. Елиуй прямо говорит: рассуждением, интеллектуальным исследованием мы в состоянии отличить то, что называется ??? <тов>,т. е. «добро».

Значит, прямое экстатическое восприятие глагола Божьего не противоречит разумному осмыслению, а предполагает его.

92. Сначала Господь дает повеление, и это – именно то слово, которому необходимо следовать и которого нужно держаться; и человек должен опознать его именно как слово Божье, понять его, применить к себе и исполнить – вот к чему призывает Елиуй. Итак, поскольку рациональное познание не противоречит Божественному откровению, то далее Елиую остается объяснить со своей точки зрения (которая в данном случае совпадает с точкой зрения Самого Бога) смысл и причину страданий Иова.

93. Прежде всего, объясняет Елиуй, Иов не должен ставить под сомнение Божественную справедливость и обвинять Создателя по той причине, что он еще не получил свыше знания о том, в чем смысл его страданий. Пока не откроются его духовные очи и он не узрит причину и смысл происходящего, ему не следует об этом судить, он обязан быть терпеливым:

«К Богу должно говорить: я потерпел, больше не буду грешить. А чего я не знаю, Ты научи меня; и если я сделал беззаконие, больше не буду».

94. Значит, Елиуй призывает Иова переносить страдания с глубочайшим терпением («... я потерпел, больше не буду грешить»), с постоянным самоанализом и раскаянием – и без каких-либо обвинений, предъявляемых Всевышнему.

95. Говоря об учении Елиуя – очевидно, наиболее совершенном из всех четырех, – мы остановились на самом важном, центральном, его положении, а именно на философии откровения. Мы помним, что философия откровения была свойственна уже системе Елифаза. Но там откровение рассматривалось как частичное и единичное. Елиуй же, в отличие от Елифаза, получает откровение постоянно и говорит не от себя, но от лица Божьего.

96. А ведь Господь может нечто повелеть, а потом отменить; Он может послать человека в одну сторону, а потом, когда, с точки зрения Божественного замысла, его миссия будет выполнена, – совсем в другую. Таким образом, ничего абсолютно застывшего, догматически омертвелого и незыблемо окаменевшего в учении Елиуя нет и быть не может.

Мало того, как бы опровергая самоуверенность Елифаза, как бы противостоя ей, Елиуй возвещает, что откровение (правда, частичное) дается не только пророкам, которые получают его многократно, но и простым смертным. Каждый человек, буквально каждый, получает в течение жизни некое откровение от Бога; только откровение это не всеобщее, на котором можно было бы возвести незыблемые основы мировоззрения, а частное.

Именно такое частное откровение и получил Елифаз – оно было приспособлено лишь к условиям его собственной жизни.

97. Цель откровения, которое дается в явном или скрытом виде каждому человеку, в том, «чтобы отвести душу его от могилы». Сказанное можно понимать в буквальном смысле: чтобы человек не умер физически. С другой стороны «отвести душу от могилы» –сделать так, чтобы он был жив духовно, не впал в такие грехи, из которых уже нет возврата к свету.

98. Таким образом, описанное откровение имеет частный характер и направлено на вразумление именно данного человека в его уникальных условиях бытия, в его неповторимой ситуации.

99. Как же получает человек это откровение? —

... Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе. Обратим внимание, что описанные здесь условия очень сходны с теми, которые упоминал Елифаз: откровение приходит во сне (чаще всего при переходе от сна к яви или наоборот – в момент засыпания).

Тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление….

100. Когда человек решается на что-либо дурное и беззаконное, Бог посылает ему индивидуальное предупреждение-откровение, чтобы отговорить душу от соответствующего замысла. Поскольку человек становится беззаконным только из гордости или корысти, противостоя Богу и ставя свой разум «наравне» с разумом Божьим, то откровение приходит именно с целью

«... Отвести душу его от пропасти и жизнь его – от поражения мечом».

101. Но вот, допустим, человек через откровение уже был вразумлен; далее, однако, он может по-разному отреагировать на это вразумление: или последовать внушению Божьему, или ему воспротивиться. Что происходит с тем, кто противостоит прямому вмешательству Творца в свою жизнь? В следующем стихе, начинающемся словом «или», описывается именно такая ситуация: человек отверг вразумление свыше – что же с таким человеком происходит дальше? —
«Или он вразумляется болезнью на ложе своем и жестокою болью во всех костях своих...».

102. Это описание говорит само за себя. Болезнь, страдания приходят не просто так, не случайно – они посылаются для более глубокого вразумления духа, отвергшего волю Всевышнего. И не просто болезнью вразумляется грешник, а «жестокою болью во всех костях»: когда боль носит локальный характер, еще можно заснуть, как-то забыться; а вот когда «болят все кости», страдание человека доходит до предела,

«... И жизнь его отвращается от хлеба, и душа его – от любимой пищи».

103. Конечно, в приведенных словах содержится намек на ситуацию самого Иова: с точки зрения Елиуя, Иов находится именно в описанном здесь положении, хотя прямого обвинения – жесткого, грубого, подобного тем, какие выдвинули прежние оппоненты, – Елиуй не предъявляет. В чем же вина Иова?

Об этом Елиуй прямо не говорит, но утверждает совершенно отчетливо и авторитетно, что вина всё же есть; просто Иов не помнит, забыл, в нынешнем своем состоянии уже не ведает о ней, и вина его может быть открыта (как далее мы увидим из слов Елиуя) только непосредственным вмешательством Всевышнего, Его словом, которое для Иова прозвучит во сне или же наяву.

104. Продолжая описание участи того, кто воспротивился прямому Божьему обличению, Елиуй говорит, что человек еще и внешне изменяется: от болезни кожа его прилипает к костям; он иссушен, изможден настолько, что становится похож на покойника, и именно к этому состоянию быстро приближается: «И душа его приближается к могиле, и жизнь его – к смерти».

105. И далее рассматривается вопрос: а есть ли вообще возможность спасения для описанного тут грешника? Ведь он совершал преступления, хотя и был предварительно вразумлен Самим Богом! Представим себе, что царь сошел с трона, облекся в простые одежды и покинул свой дворец, чтобы идти к землекопу в хижину и уговаривать того: мол, ты не так живешь, перемени свою жизнь.

Кажется, уж большего снисхождения быть не может! Так и Бог непосредственно «открыл человеку слух» и запечатлел в его сознании Свои слова. И если человек им не внял, то, казалось бы, всё: он обречен на смерть... Однако, нет! Елиуй, в отличие от других оппонентов Иова, видит невидимое, ему открыт духовный мир; он как бы присутствует на суде Божьем, который происходит в присутствии ангелов. В отличие от Елифаза, который имел только единичное откровение, переданное через ангела, Елиуй видит многих ангелов, целые сонмы, и рассказывает, что между ними происходит в горнем мире.

Он сам созерцает их, иначе откуда бы ему знать о подробностях ведения «судебного процесса» на небесах? И вот он внимательно изучает положение осуждаемого грешника – и оказывается, что оно еще не безнадежно!

106. Далее описывается сам горний суд: «И душа его приближается к могиле, и жизнь его – к смерти». Если есть у него ангел-наставник, один из тысячи, чтобы показать человеку прямой путь его, — Бог умилосердится над ним и скажет: освободи его от могилы; Я нашел умилостивление.

107. Не будем забывать, что речь идет о грешнике, достойном погибели. И тем не менее суд рассматривает все данные, могущие послужить для его оправдания. И ангел, который в Синодальном переводе называется «наставником», а по-древнееврейски, «ходатай», выступает и говорит, обращаясь с мольбой к Богу: «Освободи его от могилы; я нашел умилостивление».

108. Всмотримся в распределение ангельских «чинов», вершащих суд. Кто обычно присутствует на суде? Судья, защитник и обвинитель. Сколько, спрашивается, у человека обвинителей? Согласно Елиую – девятьсот девяносто девять! И только один называется «ходатай», «заступник». А ведь на небесном суде принимаются во внимание все прежние дела человека, всё, что он совершил. И если находится хотя бы одно истинно доброе, бескорыстное дело, полное сострадания, милосердия, – вот оно-то тогда человека и спасает.

Сам человек уже ни на какие поступки не способен, он испытывает предсмертные страдания (как сказано выше). Но оказывается, что когда-то он помог нищему или накормил умирающего от голода, одел нагого или посетил в тюрьме измученного узника, что он кого-либо утешил. И вот этот самый поступок теперь ему засчитывается, кладется на весы, и ангел-заступник, «один из тысячи», как бы напоминает об этом совершённом некогда деянии Создателю. И найденная заслуга перевешивает девятьсот девяносто девять обвинений. Таково учение Елиуя, который выступает как знающий то, что происходит на небесном суде.

109. В связи с указанными возможными причинами оправдания преступника находятся библейские предписания о помощи бедным, согласно которым милостыня спасает от смерти того, кто смерть заслужил. И в каждый момент жизни человек должен помнить, что может попасть в такое положение, когда даже малейшее, что он совершил из сострадания, из милосердия, будет принято во внимание, сыграет важную роль на небесном суде над ним.

И когда ангел представит Богу некое милосердное деяние, сотворенное человеком, оно, возможно, станет решающим доводом в пользу оправдания виновного, потому что на небесном суде необходимо хотя бы какое-то основание для вынесения оправдательного приговора. Не случайно Елиуй сравнивает Его с земным судьей, который не может оправдать обвиняемого «голословно», без особых на то причин. Ведь без них человек не достоин спасения, а Бог совершенно справедлив.

110. Что же произойдет в случае оправдания, а по сути – помилования? —

Тогда тело его сделается свежее, нежели в молодости; он возвратится к дням юности своей. С точки зрения физической – как это может произойти? По милости Божьей полное истощение сил сменяется их приливом. Тогда, как здесь и сказано, действительно обновляются и внутренность человека, и даже его внешность.

111. Праведность человека, хотя бы и воплощенная в единственном его поступке, была явлена, как мы помним, когда ангел, «один из тысячи», ее вспомнил и представил как вещественное доказательство на суд. И Бог человеку «возвращает... праведность» – именно эту, т. е. воздает за нее прощением. Но те же слова можно понимать и по-другому: Бог вновь делает человека праведным, потому что, испытав всё, оказавшись на краю могилы, он теперь будет жить уже совсем иначе: станет молиться Богу и стремиться к добру.

Если раньше он отвращался от Всевышнего, когда Всевышний его окликал, то теперь он сам взывает и умоляет послать ему вразумление.

112. Таким образом, грешник после всего перенесенного им оценит милосердие, к нему проявленное, и начнет жить совсем иначе. И наконец Елиуй произносит те слова, которые мы уже упоминали: «Вот, всё это делает Бог два-три раза с человеком, чтобы отвести душу его от могилы и просветить его светом живых». Здесь говорится, что подобное происходит с каждым, независимо от того, помнит он это или не помнит, замечает или нет; и притом происходит не один раз.

113. Вышний суд имеет не только всеобщий характер – например, он мог бы осуществляться лишь на уровне наций, народов, рас, государств, эпох, – но нет, он имеет и личный характер: для каждого человека Бог ведет отдельный счет его добрым и злым делам, видит каждый его шаг, вникает во все его желания, мысли, чувства.

Это учение известно и из других мест Библии, но здесь оно выражено наиболее ярко. «... Он видит все шаги его» – шаг, пожалуй, наименьшее пройденное пространство, но Бог видит и его. И нельзя укрыться делающему беззаконие от возмездия нигде – ни в какой «тьме» и «тени», в том числе и смертной, в которую уходят преступные души.

114. Всеведение Божье, согласно Елиую, не нуждается в специальном исследовании обстоятельств, в долгом судебном процессе. Всё это необходимо земным судьям, которые не знают, что и как было, которым нужны улики и вещественные доказательства. Хотя мы только что говорили, что, по учению Елиуя, когда ангел берет одно доброе дело, и, противопоставляя его девятистам девяносто девяти злым делам, кладет на весы, тогда он провозглашает пред Богом: «... я нашел умилостивление».

Но так сказано для людей, чтобы приблизить картину небесного суда к их пониманию.

В действительности же в духовном мире всё происходит мгновенно, потому что высшие духи, ангелы, без усилия проникают в мысли друг друга – и уж тем более всё видит Бог. Он не нуждается в особом исследовании. Он, как говорит Елиуй, сокрушает беззаконных «без исследования», потому что их вина в Его очах слишком явна.

115. Для Господа всё ясно, Ему всё видно, и когда человек преступает меру беззакония и чаша его грехов переполняется, она тотчас опрокидывается, и из нее выливается всё содержимое; тогда человек теряет жизнь. В ответ на сетования Иова по поводу того, что Бог якобы «не внемлет» мольбам, «не слышит» вопиющих к Нему с земли, Елиуй уверенно возражает и говорит, что бедные, угнетенные не должны думать, что Бог не слышит их, что до Него не доходят их молитвы. И если Бог медлит с воздаянием и правосудием, то на это есть особые причины.

116. В чем же, согласно Елиую, самый основной, коренной грех человека? Мы помним, что Елифаз учит: основной грех – не следовать откровению, притом им, Елифазом, лично полученному (хотя у другого человека может быть совсем другое откровение).

Вилдад же нам говорит, что самый большой грех – не принадлежать к той ортодоксальной традиции, к которой он сам принадлежит, – т. е. к его «церкви», скажем условно. А в чем заключается главный грех, по учению Софара? В том, чтобы не следовать ясным логическим выводам своего разума. А в чем же коренной грех с точки зрения Елиуя – того, кто доподлинно знает, видит причину всех грехов, с точки зрения человека духовного, передающего неоскверненную, незатемненную весть свыше?

Согласно Елиую, наказание приходит «... За то, что они отвратились от Него и не уразумели всех путей Его...». Отвращение от Бога – вот главный грех. Не внимать Ему, даже когда Он вразумляет человека непосредственно, не следовать этому вразумлению – вот самое страшное беззаконие.

117. Бог постоянно вразумляет людей: почему, зачем Ему это нужно? Да потому, что именно в человеке средоточие всего творения, в нем оно завершается – и начинается обратный процесс «восхождения», «возвращения» вселенной к ее Создателю. Ведь Бог в вещественной вселенной создал сначала внеземные миры («небеса»), потом – Землю, затем – жизнь на ней, начиная от простейших растительных форм; потом – формы более развитые, биологически более совершенные; и, наконец, был сотворен человек.

Именно в человеке начинается путь возвращения мира к единству Божьему, ибо сначала творение как бы всё более обособлялось от Творца, развивалось и шло по пути, который как бы вел в другую сторону – всё далее и далее от Бога. И вот создается человек, осознающий себя, а потому имеющий возможность сознательно возвращаться к Богу и вместе с собою возвращать всё созданное – всё то, что вмещается в его, человека, сознание; потому что весь мир Бог вместил в сердца людей.

Поэтому Бог и вразумляет людей – чтобы они сами, без принуждения, приняли решение возвратиться к Нему.

118. Как Он их научает? — «... Научает нас более, нежели скотов земных, и вразумляет нас более, нежели птиц небесных..» – ведь и «скоты земные», и птицы, несомненно, вразумляются Богом.

Откуда молодая белка знает, что наступит зима, почему она делает запасы?

Откуда знают муравьи, что близится время, когда нужно будет воспользоваться собранным за лето?

Откуда знают птицы, как им лететь в чужие страны, спасаясь от холодов? Откуда знают животные, что будет землетрясение, и убегают?

Откуда знают крысы, что корабль погибнет во время шторма, и спасаются с него?

Мыши, крысы и насекомые покидают дом, который обречен сгореть, хотя пожар может произойти только через какое-то время после их бегства, и притом от случайной причины.

Значит, Бог вразумляет и «скотов земных», и птиц. Но нас Он вразумляет «более, нежели птиц». Причина тут в том, что скоты и птицы – это «промежуточная ступень» творения, а человек – та ступень, ради которой всё создано и на которой начинается обращение духа к Богу через самоосознание – обращение, ведущее к поискам Бога и к следованию Его воле.

119. Взор Божий могут выносить без боли и страдания, напротив – с величайшей радостью, только чистые сердцем, притом не на земле, а в мире вышнем, почему и сказано в Нагорной проповеди: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Но то, что человек смотрит на Бога и может Его видеть («видеть», конечно, в духовном смысле – Бог не имеет телесного образа), – это, по законам духовного мира, означает, что и Бог смотрит на человека, не отвращает Своего взора от праведника. Праведники исполнены непредставимой в земных условиях радости, потому что непосредственно воспринимают духовные лучи, исходящие из взора Божьего, их жизненную силу.

Что еще с ними происходит? «... Но с царями навсегда посаждает их на престоле.» – речь идет о вечной жизни. Согласно весьма древним иудейским представлениям, праведные души восседают в высшем мире на престолах и наслаждаются сиянием Божьей славы. То же отображено и в традиционной иконописи: святые изображаются восседающими на тронах, и лица их обращены к Сидящему на вознесенном престоле.

Таким образом, все они являются «царями», поскольку сидят на тронах.

120. С праведными Бог общается не так, как с обычными людьми (т. е. не обязательно во сне и, может быть, не повторяя по два-три раза своих наставлений, ибо праведник «скор на слушание»), а иным образом – «открывая им ухо для вразумления»:

«Если послушают и будут служить Ему, то проведут дни свои в благополучии и лета свои – в радости...».

121. Итак, страдания и в этом случае посылаются затем, чтобы дух вновь вразумился и стал служить Богу всецело, т. е. направляя всю свою жизнь на исполнение Его воли; и тогда лета человека потекут в радости. Спросим, однако: не напрасно же в Писании немало говорится о том, что наиболее праведные наиболее тяжело и страдают?

О самом Иисусе Христе и говорить не приходится – настолько узок и тяжел был его путь в нашем мире; а пророки, праведники, мученики, все те, «которых весь мир не был достоин» и которые скитались и прятались в пещерах, а их преследовали, мучили и убивали. Какие уж тут «дни в благополучии и лета – в радости»! Как согласовать эти факты священной (да и обычной) истории с учением Елиуя?

Дело в том, что во внутреннем мире таких людей, в их душах царила Божья благодать, сердца их ликовали от близости с Отцом Небесным, и они ни за что не променяли бы свою внешне трагическую, но полную благоговения и внутренней радости жизнь на участь беззаконников, достигающих лишь внешних удач и плотских радостей. Так что сказанное Елиуем о том, что служащие Богу «проведут... лета свои – в радости», – совершенная истина, даже по отношению к земной жизни.

122. Почему бедствия уподобляются узам и цепям? Цепь составлена из звеньев; так и в бедствиях одно «звено» тянет за собой другое, по горестной русской пословице

«Пришла беда – отворяй ворота». Так образуется «цепь бедствий», которая сковывает лучшие стремления человеческого духа, мучает его и терзает. Но каким образом праведники могут оказаться «окованными цепями»? Ведь дух праведника постоянно стремится от рабства к свободе, а цепь – это символ рабства? Как могут угодники Божьи содержаться в узах бедствия? Найти ответ на данный вопрос важно, потому что в словах Елиуя содержится, может быть, ключ к положению самого Иова: он ведь как раз «окован цепями и содержится в узах бедствия».

123. Самим наличием бедствий и страданий в жизни человека Бог указывает на дела беззаконные, которые еще имеются у праведника. Для чего Он это делает? Лучше пострадать на земле человеку отчасти и немного, чем подвергнуться наказанию страшному и долгому, многим духам представляющемуся «вечным» – в самом Писании говорится о «вечных» муках, т. е. о таких, которые воспринимаются духом как нескончаемые, не имеющие предела. «... И открывает их ухо для вразумления и говорит им, чтоб они отстали от нечестия».

124. Значит, когда «ухо» – духовный слух праведника – становится недоступным для обычного вразумления, Бог подвергает человека страданию, чтобы «ухо» у него «открылось». Это подобно болевой, шоковой терапии: нужно причинить некое страдание, чтоб человек «пробудился». Когда будят глубоко спящего, его бьют по щекам или обливают водой – примерно так дух, утерявший чувствительность к духовным внушениям, вразумляется страданием.

125. После последних вразумлений, которые Бог предлагает человеку, окончательно решается его участь: если он не покоряется, то гибнет «от стрелы» (т. е. кары, которая внезапно «пронзает» – без исцеления). Прежде было сказано о вразумлении через страдания, которые могут быть долговременными и постепенно приближать к смерти. Как только человек покается, смерть отдаляется и страдания уходят.

Но если период долготерпения Божьего кончился, а человек, вместо того чтобы смириться, воспротивился Богу окончательно, то он бывает насмерть поражаем «стрелой», и его дальнейшая посмертная участь определена.

126. Далее Елиуй объясняет, как следовало бы поступить Иову: несмотря на все свои сомнения и недоумения, он должен был бы смириться и кротко ждать, пока Бог соблаговолит открыть ему причину того, что с ним произошло; ибо Бог именно затем ввергает человека в страдания, чтобы тот стал более восприимчив к внушениям свыше:

«Он спасает бедного от беды его и в угнетении открывает ухо его». Здесь говорится: «от беды его»; но если Бог намеренно вверг человека в беду, то является ли такое действие «бедой его», т. е. исходящей изнутри человека?

Очевидно, нет: ведь это страдание, специально допущенное Богом, т. е. наказание, приходящее извне. Но почему же «от беды его»? Дело в том, что через внешнее страдание грешник избавляется от беды внутренней, т. е. от беззакония и нечестия. «... И в угнетении открывает ухо его» – поскольку спасаться нужно не столько от того мучения, которому Бог подверг человека, дабы очистить его, сколько от самой внутренней нечистоты, чтобы дух мог возвыситься, войти в гармонию с миром света – и таким образом уйти от «беды своей».

127. В Нагорной проповеди говорится: «Не судите – и не судимы будете». Иов судит о том, чего полностью не понимает, и делает «всемирные» выводы, исходя из своего фрагментарного опыта, – поэтому он и «преисполнен суждениями нечестивых».
Елиуй говорит:

«Да не поразит тебя гнев Божий наказанием! Большой выкуп не спасет тебя». Какое основание имеет Елиуй так говорить – ведь Иов уже, кажется, так наказан, что дальше некуда; какое еще наказание может его поразить?! Он лишен детей и имущества, он в столь ужасном физическом состоянии, что не может проглотить кусок хлеба, он жаждет смерти и не находит ее.

Оказывается, есть еще какое-то наказание, гораздо более тяжкое; очевидно, оно относится к грядущему миру. Вот для того чтобы избавиться от этого наказания, говорит Елиуй, Иов и страдает здесь: «Да не поразит тебя гнев Божий наказанием!»

128. Иов уже неоднократно утверждал, что он ждет полной справедливости и желает, чтобы Бог явил ее не только по отношению к нему самому, но и ко всему человечеству, – и вот, как бы в ответ, Елиуй говорит ему: «Не желай той ночи, когда народы истребляются».

Это значит, что требование полной справедливости есть также и требование непреклонного возмездия. Праведнику же надлежит молиться и просить более всего о милости, потому что пока милосердие Господне еще проявляется к человеку или народу, Всевышний посылает им возможность покаяться и исправиться.

129. Как бы постепенно Елиуй нащупывает самую сердцевину, самый корень неправоты Иова. «... Не склоняйся к нечестию, которое ты предпочел страданию» – ведь хотя ты и не знаешь, за какое нечестие карает тебя Всевышний, всё же эта кара носит очистительный характер и должна переноситься со смирением; ты же пытаешься оправдать себя, вызывая Бога на суд.

130. На этом тема взаимоотношений человека с Богом в учении Елиуя заканчивается: Бог всегда справедлив, мы не ведаем всей своей вины и всей ответственности, далеко не всегда знаем, за что нас постигают страдания, и поэтому человек не может сказать Богу: «Ты поступаешь несправедливо!» А что же он может? Может понять справедливость Божественных деяний, наблюдая природу: поскольку в природе царит гармония, поскольку всё соразмерно и совершенно, то следует сделать вывод, что и в делах человеческих Бог проявляет справедливость, и, хотя она для нас еще не целиком понятна, никто не смеет сомневаться в праведности Божьих определений.

131. Человек, который сердцем и языком присоединяется к хвале всей природы, показывает тем самым, что он – служитель Божий. «Помни о том, чтобы превозносить дела Его» – а почему так важно постоянно прославлять Бога? Ведь Бог всеславен! Он настолько возвышен в славе Своей, что никакое восхваление от людей и даже служение ангелов не в силах воздать Ему должное. И неужели, как вопрошают скептики всех веков, Бог для того только и сотворил весь мир, чтобы быть восхваляемым? Конечно, нет! Дело в том, что только восхваляя Бога, человек восстанавливает и в себе, и в окружающем мире ту истинную гармонию, без которой повсюду царят развал и хаос.

Когда мы упускаем из виду деяния Божьи, Его величие, Его славу, мир для нас становится скоплением разрозненных, не связанных друг с другом фактов и частей, мы чувствует себя случайно живущими в мире, и жизнь теряет смысл. Сказал безумец в сердце своем: «Нет Бога»...Если Бога нет, всё безумно; и тот, кто говорит подобное, сам становится безумным: в его глазах теряет смысл всё мироздание.

132. Далее сказано: «Он полагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди знали дело Его». (Иов. 37, 7). Если мы посмотрим на свои ладони, то увидим эту «печать» – «линию жизни» и прочие «начертания». В течение тысячелетий существуют хироманты, которые по линиям руки «читают» судьбу человека. Спросим: почему человек Божий, Елиуй, говорит о хиромантии – как о том знании, которое Сам Бог дал людям? Разумеется, всегда встречаются как шарлатаны, так и те, кто, прикрываясь хиромантией, на самом деле служат нечистым духам. Однако Елиуй свидетельствует, что чистая, неискаженная хиромантия существует для того, «чтобы все люди знали дело Его» – ту часть предначертаний Божьих касательно их судьбы, которая отражена на линиях ладони.

133. Однако важный философский вопрос, который здесь возникает, можно сформулировать так: разве всё, что с человеком происходит, полностью предопределено? Писание утверждает, что нет: когда человек подчиняется Закону Божьему, живет по Его заповедям, это может исправить или даже иначе направить весь ход его жизни, который был определен прежними его мыслями и поступками.

Значит, Бог дал человеку возможность выбора между подчинением естественному закону, который для человека предопределен («записан» на ладони), и тому высшему Закону, который принимается к исполнению сознательно и состоит в полном подчинении воле Господней...

134. Материалисты-атеисты утверждают, что чем мудрее человек становится, тем менее он «трепещет», поскольку религия – это якобы наследие людей древних и некультурных, которые боялись грома, солнца, моря и т. д. и поэтому мыслили их в виде богов, коих необходимо было задобрить. Только глупцы, по мнению атеистов, «благоговеют», а мудрые – исследуют природу, и всякий страх у них пропадает, поскольку они постигают взаимосвязь явлений. Совсем по-другому учит Елиуй. Он говорит о Вседержителе, которого «мы не постигаем»: если благоговеют перед Ним все люди, то «трепещут пред Ним» только «мудрые сердцем».

Потому что чем более сердце умудрено, т. е. чем больше человек понимает, тем сильнее «трепещет» он пред Богом; ведь для людей, мало размышляющих, Бог если и есть, то где-то далеко. Но теми, кто вникает в суть явлений, Он воспринимается как самый близкий: Он здесь и сейчас – каждый миг и на всяком месте; как же не трепетать пред Всесильным, Который присутствует сейчас и здесь?! Итак, согласно Елиую, чем более мудр человек, тем более он «трепещет» перед Богом.

135. В последних словах Елиуя в крайне сжатом виде содержится очень глубокое, по сути своей, поучение. Эти слова говорят прежде всего о том, что Бог – всемогущий и непостижимый Вседержитель, Который ко всем справедлив. Дав определение Бога как всемогущего, непостижимого и справедливого, Елиуй говорит потом о долге человека по отношению к Нему – о том, как тот должен расположить свое сердце перед встречей с Богом: «Посему да благоговеют пред Ним люди...». Благоговеть перед Богом – значит страшиться Его и в то же время к Нему стремиться.

136. Благоговение – это не животный страх, т.е. «ужас», который охватывает человека, когда он, например, встречает льва на дороге. Благоговение - есть состояние духа, в котором человек боится, но в то же время видит и понимает; его страх связан с любовью, а опасение согрешить соединено со стремлением к Сущности, вызывающей благоговение. «Благоговение» и «трепет» соседствуют в изречении Елиуя, они взаимосвязаны. Что есть трепет? Это одновременно внутреннее и внешнее движение, содрогание.

В Библии есть понятие «окаменелого сердца»; пророк от лица Всевышнего говорит: «... Возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное...». Сердце «плотяное» – это сердце трепещущее, отзывающееся на каждое прикосновение Божье, на каждое Его внушение, на каждый звук Его голоса, на каждое Его обращение: «... и да трепещут пред Ним все мудрые сердцем!» Сердце трепещущее – у тех, кто ощущает присутствие Бога. Большинство людей живет, увы, с почти целиком или отчасти «окаменелым» сердцем. Жизнь духовная не равнозначна биологической, сердце может быть «каменным», «мертвым», а вот когда человек начинает «трепетать сердцем», чувствуя близость своего Создателя, – это знак, что сердце оживает.

137. «Трепет сердца» – как раз то, к чему призывает Елиуй, и чего, видимо, недостает Иову: что-то произошло, при всей его праведности, с его сердцем, что оно не «трепещет» пред Богом; Иов, переносящий огромные духовные и нравственные (не говоря уж о физических) мучения, ищет именно «оживления» своего сердца.

138. ….Итак, трое друзей Иова, изложив свои представления о смысле жизни и исчерпав все аргументы, наконец замолкли, ибо сказать им было более нечего; тогда заговорил Елиуй – непосредственный глашатай Всевышнего. И лишь после его «подготовительной» речи мы читаем потрясающие слова, которые как бы внезапно вторгаются в повествование и переносят нас в совершенно иное измерение бытия: «Господь отвечал Иову из бури...».

139. После того как великие мудрецы высказали о сути бытия всё, до чего смогли дойти своим человеческим разумом, – вдруг заговорил Тот, Кто превыше мысли и слова, Тот Кто дал человеку саму возможность мыслить. Величайший и самый таинственный миг жизни – когда Всевышний вступает в диалог со смертным, Творец – с творением... Но, углубляясь в Писание, мы видим, что именно для такого диалога человек и был создан.

Мы помним, что этот диалог длился в Едеме до самого грехопадения Адама; что его прервало изгнание из рая и тогда человеческий дух облекся в «одежды кожаные» и погрузился в суету и тьму вещественного мира... И Свой диалог с тех пор Всевышний возобновлял редко, и мало с кем, главным образом – с величайшими праведниками.

Один из таких праведников – Енох, который «... ходил пред Богом; и не стало его».

«Не стало», ибо Господь вознес его в горний мир так, что он избежал физической смерти, и даже тела его не осталось на земле. Затем в диалоге с Богом участвует Ной, потом Авраам. Хотя, как мы видим, Всевышний беседует главным образом с праведниками, есть и иные примеры, исключения: Господь обращался к Каину, Господь предупреждал Лавана («Берегись, не говори Иакову ни доброго, ни худого») – в какие-то критические моменты их жизни Создатель останавливал нечестивых или призывал к раскаянию.

140. Если вести речь о праведниках, чаще всего Он являлся для беседы с ними в тишине, наедине, тайно, так, что никто о том не знал. Это касается Ноя (окружающие насмехались над ним, когда он строил ковчег, ибо они, в отличие от него, не имели никакого откровения свыше). То же относится к Аврааму, Исааку, Иакову, Иосифу – и так являлся Бог всем, кто жил до Моисея. Моисей – первый, кому Всевышний явился не тайно, не так, как впоследствии пророку Илии – «в веянии тихого ветра», а на горе, в громе и пламени, при «звуке трубном», перед глазами всего Израиля.

Подобное же видение – правда, в одиночестве, без других свидетелей – созерцал пророк Иезекииль: в бурном ветре и клубящемся огне явился ему Всевышний во всей Своей славе.

141. Но в самом драматичном возобновлении диалога между Богом и человеком участвовал праведник, испытавший величайшие страдания, – Иов. Диалог, прерванный в Едемском саду из-за греха Адама, внезапно обретает здесь продолжение в кульминационный момент мучений Иова. И вот Всевышний вновь ведет Свой разговор с человечеством, которое представляет теперь этот великий праведник.

142. И первое, что мы узнаём: «Господь отвечал Иову из бури». Очевидно, символический его смысл относится к состоянию самого Иова: испытав крушение основ собственной жизни, он вдруг понял, что в его лице Господь продолжает Свой диалог с человечеством. Господь отвечал Иову из бури и сказал: «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла»?

143. Зачем Бог задает такой вопрос? О чем Всеведущий спрашивает неведающего? Ведь Богу, конечно же, прекрасно известно, кто перед Ним! И всё же Бог иногда в Писании обращается к человеку с вопросом, как будто бы Он нуждается в ответе.

Хотя и сказано: «Бог отвечал Иову», но ведь Он отвечает вопросом! Не отсюда ли знаменитое еврейское «ответить вопросом на вопрос»? И Бог, отвечая, Сам вопрошает!

144. Кому в первый раз Бог задал вопрос? Адаму! Когда Адам согрешил, то услышал странные слова: «Где ты?» А ведь вездесущий Бог, конечно, знал, и где Адам, и в каком состоянии он находится. «Где ты?» – это вопрос не неведения, но всеведения; это вопрос Того, Кто указывает человеку на его внутреннее состояние: подумай, до чего ты дошел, в каком состоянии оказался, – ты, бывший венцом творения!

Но Иов слышит от Господа другой вопрос: «кто сей?» Не «где?», а «кто?»... Бог словно бы спрашивает Иова: а всё ли ты знаешь о себе, всё ли помнишь?

145. Далее Бог говорит: «Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: «Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь». Далее речь идет о сотворении самой Земли – подробная, таинственная речь, сообщающая о замысле, касающемся этой планеты, о назначении Богом путей для тех духов, которые должны будут усовершенствоваться в земном мире.

146. Далее говорится, что Земля устоит, если только устоят праведники. И это самое первое, что сказал Всевышний Иову, отвращая его взор от трагических обстоятельств его собственной жизни. Иов еще как бы мало что видит, он еще «младенец» в духовном смысле. И вот Господь отверзает его духовные очи и показывает ему его истинную роль – не ту, в которой он потерпел полное фиаско.

Господь показывает космическую роль Иова, которая столь велика, что, исполняя ее, он поддерживает всю Землю своей праведностью. И в этом смысле сама жизнь Иова является ответом на последний вопрос Господа относительно Земли: «... кто положил краеугольный камень ее?»

147. «Краеугольный камень» – это камень основной, поддерживающий всё здание. Упомянутый камень находится в Иерусалиме, на горе Мория, на месте Святого святых Храма Соломона. По преданию, на этом самом камне Авраам связал Исаака, когда, по повелению свыше, собирался принести его в жертву. На этом же камне в Святом святых Храма стоял ковчег со скрижалями завета.

Во втором Храме ковчега уже не было (его скрыл в тайнике пророк Иеремия), но первосвященник по-прежнему входил в Святое святых однажды в год, и камень оставался святыней. Спустя около трех столетий после разрушения второго Храма на этом месте была возведена христианская церковь; впоследствии, в 637 году, халиф Омар, вступив в Иерусалим, стал строить знаменитую мечеть Куббат-ас-Сахра («купол скалы») над местом древнего Храма. И до сих пор «краеугольный камень» Земли, расположенный в центре упомянутой мечети, чтится мусульманами как одна из величайших святынь.

148. Что же означает в духовном смысле «краеугольный камень»? Такое именование прилагается к Мессии как основе восстановления всего человечества. Почему же «краеугольный камень» упоминается в связи с Иовом? Потому что Иов к нему причастен, он один из прообразов Мессии, страдающий праведник; он один из тех немногих, на ком стоит и кем держится Земля. Вот о чем напоминает Всевышний ропщущему Иову, укрепляя его, перед тем как открыть его восприятию бесконечные просторы духовных и вещественных миров, дабы, переносясь в них, праведник понял смысл своих страданий и свое предназначение.

149. Елиуй, доказал, что истина постигается только через личное откровение. Но Елиуй постоянно получает такие личные откровения; Иов же пока их не имеет, а потому не может рассчитывать на непосредственное познание истины и воспринимает ее «с чужих слов». И вот теперь Иов должен обрести наконец доступ к самой истине – пережить прямое личное откровение свыше. Чего жаждет душа его более всего, к познанию чего подвели его все страшные страдания и испытания? К возможности «отверзания слуха»: «Он спасает бедного от беды его и в угнетении открывает ухо его».

Между Говорящим – Божьим Словом-Логосом и слышащим – человеком стоит множество стен. Если они не устраняются размышлением, покорностью, исполнением заповедей, то чем остается их сокрушить? Страданием. Именно «в угнетении» Господь «открывает ухо».

150. Судьба Иова чрезвычайно важна: он один из тех, кому дано держать факел в ночи, чтобы люди не оказались в полной тьме. И он должен достойно и благородно нести светоч вопреки всем своим мучениям.

151. О Боге говорится, что Он обновляет творение Свое каждый миг, что Он творит всегда. Когда спросили Иисуса Христа, почему тот исцеляет в Субботу, день покоя Божьего, он ответил удивительными словами: «... Отец мой доныне делает, и я делаю». То есть всё, что происходит в мире, совершается по указанию или попущению Божьему, в конечном счете всё делает Бог. И солнце светит не само по себе – нет, Бог дает ему силу светить. И когда настает утро, его приводит Бог.

152. Что же дало основание искусителю-сатане очернить Иова в глазах Господних? Почему именно на него пали такие испытания? Очевидно, что-то в прежнем существовании Иова послужило таким основанием. И вот, после вопроса свыше: «Отворялись ли для тебя врата смерти?», уже начинает бесконечно расширяться представление Иова о собственной жизни; его самоосознание, как и понимание окружающего мира, постепенно приобретают совсем иной «размах».

Он выходит из пределов прежней узости, Бог снимает шоры с его глаз, и он начинает всё воспринимать по-новому и видеть в ином, неожиданном свете. И тут, вероятно, западает в его сознание мысль: а не было ли на мне греха уже там, когда «врата» смерти отворялись? Не совершил ли я там чего-нибудь, за что ныне справедливо наказан и страдаю?

153. На Древнем Востоке существовал такой обычай: кающийся разрывал свою одежду, садился во прах и пеплом посыпал себе голову. Что же такого сделал Иов в данной жизни – от рождения его и до сего момента, – чтобы ему «раскаиваться в прахе и пепле»? Разве лишь то, что он вызывал Бога на суд. Но к этому он имел все основания, ибо, будучи совершенным праведником, испытал наказание, как величайший нечестивец.

В чем именно обвинил его Бог, что такое он совершил в прежних своих существованиях, от нас Писание утаивает. Одно несомненно: что Иов уже был рожден до того, как обрел бытие в теперешней своей жизни, и что в том, давнем, своем существовании он «доходил до пределов тьмы», т. е. совершал тяжкие грехи, в наказание за которые теперь на него обрушилась справедливая кара. Вспомним утверждение Софара: если бы Иов знал, что вдвое больше должен был бы понести и что Бог некую часть его беззаконий предал забвению, то он бы молчал.

154. Но где же оказывается тот, кто уже получил воздаяние за свои грехи и кого Господь «возводит» из преисподней? Достоин ли блаженства преступник лишь за то, что отсидел свой срок в тюрьме? Может ли грешник, даже если он перенес адские муки, вследствие этого оказаться в раю? Сам Иисус в своей знаменитой притче о богаче и Лазаре устами праотца Авраама утверждает, что из ада в рай души перейти не могут.

155. Ведь для того, чтобы войти в сообщество чистых, совершенных духов, следует им внутренне уподобиться. Иначе окажешься среди них чужим – и тебя «выбросят вон». А посредством одних адских страданий любви и самоотверженности не достигнешь. Где же место для совершенствования тех, кто «возведен» из преисподней?

Конечно, здесь, на земле. Им не только дается новая возможность жизни, но и, по милости Божьей, у них полностью или частично стирается память о прошлом – и открывается как бы новая, чистая, страница восприятия бытия. Если бы они целиком помнили всё прежнее, как бы они страдали и терзались! Разве могли бы они, преследуемые памятью, снова жить как ни в чем ни бывало, даже вообще начинать жизнь заново? Наверно, нет. Только достигшим высокого духовного уровня открывается нечто из их прошлых существований, как это произошло с Иовом, когда он услышал: «... Ты был уже тогда рожден, и число дней твоих очень велико».

156. В чем же были виновны люди, которые стояли перед Христом? В том, что около 700 лет назад они, именно они, убили пророка Захарию! И вот теперь эта кровь будет отомщена, она взыщется с них. Следовательно, по свидетельствам писаний как Ветхого, так и Нового Завета, человек рождается на земле не один раз, но – до тех пор, пока он не выполнит свое предназначение, ради которого посылается; пока не искупит зла, совершенного прежде; пока не достигнет того совершенства, которое позволит ему перейти в более высокие «обители». Вот то ясное знание, которое дает нам Библия, и в свете которого для нас проясняется столь многое в людских судьбах, вызывающее недоумение, ужас – и сомнение в праведности Провидения.

Почему порой жестоко страдают не сделавшие в данной жизни никакого зла, почему рождаются больными дети, почему нередко процветают безумцы и беззаконники, вообще – почему в мире допущено столько зла, ужасного и, по видимости, несправедливого?

157.... Итак, Иов раскаялся в том, что в прежнем существовании ходил «путями тьмы». Он раскаялся, когда всё вспомнил и понял. И тогда он отрекся от всех своих прежних слов, потому что сам осознал себя «помрачающим Провидение словами без смысла» – затмевающим смысл и предназначение собственной жизни своим непониманием, противлением истине.

158. Услышав напрямую обращенное к нему слово Господа, Иов стал духовно видеть и слышать – ему открылась истина о том, что он не впервые живет на земле, и наказание, его постигшее, имеет глубокую причину. И после того как Иов вспомнил, что «число дней его очень велико», перед ним вдруг начала разворачиваться величественная панорама творения: перед его внутренним взором прошло множество земных и небесных явлений, и в каждом из них он увидел премудрость Создателя, превосходящую всё, что человек только может себе представить и помыслить. Бог открыл ему тайны звездного неба, повадки зверей, силу трав, сущность человека...

Эти захватывающие откровения содержат в себе великий призыв к духовному исследованию природы и места человека в ней – с точки зрения тех целей и смыслов, которые вложены в творение его Творцом.

159. Люди зачастую думают, что урожай и приплод скота зависят от их трудов. Но оказывается, что основы для благоденствия закладываются «на небе» – там Господь создает всё необходимое для пропитания человека.

И в наше время, когда человечество чрезвычайно гордится своими техническими достижениями, урожай по-прежнему зависит главным образом от погоды. И когда даже в развитых странах случаются наводнения, когда по ним проносятся смерчи и ураганы, то далеко не все люди спасаются, не говоря уже о том, что гибнет урожай.

Как во дни Иова, так и в наше время благополучие и пропитание человека определяются Всевышним.

160. Кто же заботится о том, чтобы человечество в целом жило и не умирало, питалось и не голодало? Такой вопрос задается Иову, и перед его взором проходят колоссальные эпохи обитания человека на Земле: все севы и жатвы, все урожаи; и он видит и понимает, что перечисленное – вторично и зависит от неких первопричин.

Всё, чем живет и занимается человек, имеет источником волю Господню, и вопреки Его воле человек не может ни жить, ни действовать, ни даже мыслить. Поэтому далее рассматривается проблема происхождения самого мышления.

161. Господь вопрошает Иова: «Кто вложил мудрость в сердце, или кто дал смысл разуму?» На данный вопрос никто из материалистически мыслящих ученых не может дать ответа до сих пор. Кто вложил в нас мысль, кто дал разум? Отчего у человека «мудрость в сердце», т. е. возможность интуитивного предвидения, нащупывания грядущих обстоятельств, и где истоки самосознания? Откуда у нас возможность логического, рационального постижения?

Могла ли неразумная природа создать сложнейший аппарат – мозг (на самом деле, впрочем, являющийся не источником разума, а посредствующим звеном между миром духовным и физическим). Разве действуя бессмысленно, хаотично, без Божественного присутствия, могла бы природа создать мозг – величайший шедевр осмысленного устроения вещества?! «Кто вложил мудрость в сердце, или кто дал смысл разуму» – вот поистине вопрос вопросов! Человек никоим образом не мог бы мыслить и чувствовать, если бы не был и сотворен, и постоянно руководим своим Создателем.

162. Мы просто привыкли к тому, что нам служат быки и другие подобные животные.

Но в действительности это столь же странно и чудесно, как если бы нам служил тот же «рейм» (носорог). И вот, упомянув о нем, непокорном воле человека, Господь показывает Иову, что люди перестали осознавать, насколько велики дары, которые даны им свыше, – например, покорность домашних животных.

163. В природе существует красота, которая не имеет иной цели, кроме славы Божьей; Бог всё создал для Своей славы. И еще: красота природы не только зримо являет человеку величие Бога и Его заботу о своих «земных детях», но и служит также напоминанием об утраченном совершенстве рая, где всё было «хорошо весьма».

Итак, красота абсолютно суверенна, она занимает особое место в общем строе бытия; и для того многие птицы созданы такими красивыми, чтобы постоянно напоминать нам о могуществе Создателя.

164. ... Описывая Иову Свои творения, Всевышний останавливается и на хищных породах птиц, из которых упомянуты три. Первая из них – ворон: «Кто приготовляет ворону корм его, когда птенцы его кричат к Богу, бродя без пищи?» Ворон улетает надолго, его птенцы вопиют к Богу, и Он посылает ворону для них корм. Так что же, птицы умеют «молиться», взывать к Богу?

Умеют: известны очень многие виды птиц и других животных, которые «молятся». На утренней заре лес и луг оглашаются многоголосым птичьим пением. Каково же назначение таких, подаваемых хором, «сигналов»? Передают ли они информацию, служат ли связью между птицами? Конечно, нет. Птицы «молятся», встречая зарю, как только просыпаются.

Слоны встают на колени и трубят; преклоняют колени и «молятся» верблюды и многие другие животные. А вот птенцы ворона, оказывается, не только «молятся», но даже «кричат» к Богу, прося пищи...

165. В другом месте Бог задает вопрос: «Твоею ли мудростью летает ястреб и направляет крылья свои на полдень?

Ястреб – хищная птица, которой люди опасаются, пряча от нее домашнюю птицу, а иногда и приплод мелкого скота. Так вот: «Твоею ли мудростью летает ястреб?»

Создал ли человек – за тысячелетия, прошедшие со времени Иова, – своей мудростью что-нибудь, «равное» хищной птице? Сравнительно недавно, лишь в XX веке, человек вообще научился летать – но сумел ли он сконструировать нечто, подобное птичьему крылу? Кроме того, каждый ястреб себя воспроизводит в потомстве, а каждый самолет – творение рук человеческих – создается людьми «с нуля». К тому же ястреб сам управляет своим полетом, а самолет нужно направлять человеческим умом и усилием... Насколько же мудрее создана птица.

Мы читаем здесь также, что ястреб направляет полет свой «на полдень» («полдень» – это юг), т. е. он, как и вообще птицы, ориентируется по сторонам света без всякого компаса! А перелетные птицы, которые путешествуют из северных стран в южные и обратно, прекрасно находят путь через огромные пространства. Кто же вложил такую мудрость в птицу, чтобы она могла правильно ориентироваться – возможно, по звездам или же улавливая магнитные либо иные излучения, помогающие в полете? Это мог сделать только Тот, Кто создал саму птицу.

166. По твоему ли слову возносится орел и устрояет на высоте гнездо свое? А по чьему же слову, т. е. повелению, это на самом деле происходит? Конечно, имеется в виду всемогущее Слово Творца, создавшее эту птицу и заложившее в нее особые силы и способности. Ведь орел, как и некоторые другие скальные птицы, не боится обрывов и острых утесов, он устраивает свое жилище в самых опасных, с точки зрения других существ, местах!

На высоких скалах, где очень мало приспособленного для обитания места, орел создает гнездо и, не боясь, что птенцы упадут и разобьются, именно там их выводит.

Как же могло развиться в процессе эволюции подобное свойство? — Он живет на скале и ночует на зубце утесов и на местах неприступных; Оттуда высматривает себе пищу: глаза его смотрят далеко. Действительно, взор орла проникает гораздо дальше, чем у большинства других животных. Орел наделен способностью не только издалека высматривать добычу, но и находить путь, пролетая большие пространства – «далеко»...

... Птенцы его пьют кровь, и где труп, там и он. Птенцы орла действительно питаются кровью. Но что же отсюда следует? То, что орел был создан одновременно с другими теплокровными существами, – без них он не может выжить. Здесь подчеркивается и единство всей биосферы Земли, и взаимная соотнесенность всех тварей, что указывает на единство Творца. И еще одно очень важное положение: «... где труп, там и он».

А для чего, собственно, в орлов, в этих больших хищных птиц, живущих охотой, вложено еще и желание есть мертвечину? Какую роль они при этом играют? Конечно же, роль санитаров природы. Итак, слова, обращенные свыше к Иову, подчеркивают славу Создателя, постоянно проявляющуюся в целесообразности всего сотворенного, в той гармонии, которая непостижимо слагается из, казалось бы, взаимно дисгармоничных частей универсума.

167. ... Подведем итог сказанному. Итак, что же описано в речи Господа, обращенной к Иову? Описаны различные феномены природы, проявления тех духовных и физических законов, по которым существуют звезды, по которым формируются разум человека и его чувства, по которым живет мир животный и растительный, – чудесные «предписания» бытия, «изданные» для всего творения Самим Создателем. И вот, Бог как бы говорит Иову: смотри!

За всеми, казалось бы, естественными, вещественными процессами скрывается чудо; за всем привычным, природным таится прямая воля Божья. Его непосредственное управление миром. Но ясным Его замысел становится только для тех, с чьих глаз спала пелена.

168. И теперь Иову, осознавшему совершенное им некогда зло и раскаявшемуся в нем, открываются действование Божье, промысел Божий, Дух Божий во всём Творении. И великие чудеса становятся видны ему в самых обыденных явлениях, и всё, наполняющее вселенную, превращается для него в хор свидетелей о Боге. От песчинки и до звезды – всё проповедует славу Творца, всё воздает Ему хвалу.

169. Итог увиденного, понятого и осмысленного Иовом можно выразить словами Екклесиаста: «Всё соделал Он прекрасным в свое время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца. «От начала до конца» и мы не можем постигнуть смысл Книги Иова. И в другом месте Екклесиаст говорит:

«... Тогда я увидел все дела Божии и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого.

170. Не станем и мы отныне верить ни одному философу, который заявит, что он постиг всё. Не будем внимать и тому, кто скажет, что он создал непротиворечивую, всеобъясняющую картину жизни, на что претендовали, например, последователи Аристотеля, дарвинисты, марксисты.

171. Мы видели, что Книга Иова, со всеми мировоззренческими теориями, в ней изложенными, послужила основой для дальнейших исследований человечества в области философии. Но для вразумления всех, стремящихся замкнуть истину в узкие границы собственного понимания, завершается Книга Иова не очередными рассуждениями, но множеством вопросов Божьих, представляющих в совокупности грандиозную картину бытия, в которой столько тайн, что ни один человек никогда не сможет претендовать на исчерпывающее познание хотя бы малой их части.

172. Книга учит полному доверию воле Божьей, полному смирению пред Его лицом. И, наконец, книга учит надежде, ведь ее главный герой, испытанный так сурово, но оставшийся верным Богу, удостоился личной встречи с Творцом, прозрел духовно и был избавлен от всех страданий.

173. Восстановление единения с Творцом Иов описывает так – «послушай, прошу, и я стану говорить, я буду спрашивать Тебя, а Ты будешь возвещать мне». В таком «дерзновенно-непосредственном» обращении к Богу как к вышнему Собеседнику, в непоколебимой уверенности, что Он откликнется на любое прошение Иова, ответит на любой вопрос, проявляется совершенно новое, просветленное восприятие им Всевышнего.

Заметим, что до описываемого момента Иов постоянно говорил о Боге исключительно в третьем лице – «Он», а теперь – «Ты»!

174. Когда же через страдания и раскаяние прежняя вина праведника изгладилась и у его души возобновилось прямое общение с Создателем, изменились и внешние условия его жизни: поскольку преподанный «урок» уже усвоен, то и прежние «учебные пособия» – страдания и испытания – за ненадобностью «убираются». — И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих; и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде.

175. Прежде чем говорить о значении слов «возвратил... потерю», обратим внимание на молитву Иова за друзей. Ей предшествовало прямое повеление Господа Елифазу, чтобы они вместе с Вилдадом и Софаром вознесли жертвы и попросили Иова помолиться, дабы им был отпущен грех. В чем же этот грех состоял? — «... Горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили обо Мне не так верно, как раб Мой Иов».

176. Отметим еще одну важнейшую вещь: никто из друзей Иова, столь долго и настойчиво его обличавших, ни разу не помолился за него, чтобы Бог облегчил его страдания! Теперь же, когда оказалось, что намерение Иова более угодно Всевышнему, нежели намерения его друзей, именно он и призван молиться за них! Всмотримся в эту ситуацию: Иов, всё еще пребывающий в невыносимых муках (от которых он избавился не до, а после своей молитвы!), призван просить, чтобы его друзьям отпустился грех.

Тяжко страдающий должен пожалеть, смилостивиться над пребывающими в довольстве!

Не странно ли? Но с точки зрения духовных законов это правильно: только человек, восстановивший прямое общение с Богом, может по-настоящему молиться, только его молитва имеет истинную силу и будет непременно услышана.

177. И вот, когда страдалец Иов вознес свою молитву за спокойно живущих друзей, лишь тогда «... возвратил Господь потерю Иова...» Когда возвращают вещи, их не заменяют другими, «возвратить» можно только и именно то самое, что было утрачено. Что же было утрачено Иовом?

Как мы знаем, здоровье, имущество, честь и достоинство. Всё это возвратилось к нему вдвойне: «... И дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде». Но прежде всего скорбь и страдание Иова проистекали от гибели его детей. Можно сказать, что дети его были «пленены» смертью, и эти «пленники» теперь были тоже ему возвращены: у Иова вновь родились «семь сыновей и три дочери».

178. Разве, однако, появление новых детей после гибели прежних может заставить отца, любившего первых детей всем сердцем, окончательно забыть о потере? А ведь сказано, что Иов более не страдал. Из этого с необходимостью следует, что души погибших детей воплотились снова, и Иов, будучи уже духовидцем, узнал своих прежних детей в новых – и полностью утешился! И было у него семь сыновей и три дочери. И нарек он имя первой Емима, имя второй – Кассия, а имя третьей – Керенгаппух.

Удивительно: вопреки всей библейской традиции, согласно которой сыновья имеют большее значение, чем дочери (поскольку именно благодаря сыновьям имя отца сохраняется в потомстве), здесь перечислены исключительно имена дочерей! О чем это должно свидетельствовать? Сыновей и дочерей родилось ровно столько, сколько погибло.

И, вероятно, узнав «возвратившихся» сыновей в новых детях, Иов вернул им и прежние имена, которые не названы. А вот дочерей (через которых имя отца в потомстве все равно не сохраняется) можно было назвать заново – в честь свершившихся событий.

179. Число сыновей Иова обозначено в конце книги словом – «семь». Именно семеро сыновей, которых оплакивал Иов, теперь, по милости Божьей, вернулись к нему. Рассмотрим теперь имена дочерей. Первую Иов назвал Йемима,что означает «многодневная» или «многолетняя».

Такое имя может указывать на то, что дочь ранее уже жила на земле и прожила немало лет. Имя второй — Кециа; оно может быть понято как «срубленная» и, вероятно, свидетельствует о трагической смерти, пережитой девочкой в прошлой жизни.

Третья дочь была названа Керен Ґапух, что можно перевести как «рог перевернутый ». Несчастная судьба этой дочери, также в свое время погибшей, теперь переменилась на свою противоположность – она снова обрела жизнь в семье Иова. Таким образом, имена дочерей Иова подтверждают, что все десятеро детей «возвратились» к земной жизни.

180. И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние: у него было четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и тысяча ослиц. Общее количество скота, которым обладал Иов под старость лет (а скот, как известно, составлял главное богатство в данном регионе) – 22 тысячи (пара волов рассматривалась в упряжи как единица).

Число 22 указывает на «полноту жизни», поскольку букв в библейском алфавите 22. И это соответствует заключительному стиху книги:

«... И умер Иов в старости, насыщенный днями». Подобное говорится в Писании лишь о величайших праведниках – праотцах Аврааме и Исааке, царе Давиде.

21.07.2021 г.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.07.2021. 83. 1 Религиозный аспект в Потерянном рае Мильтона
• 29.07.2021. 83. Религиозный аспект в Иллюзии бессмертия Ламонт
• 26.07.2021. 82. Религиозный аспект в Санине М. Арцыбашева
• 25.07.2021. 81. 1 Реплика о Рейтинге и Счастье. Вне плана
• 23.07.2021. 81. Книги Мудрости в Ветхом Завете
• 21.07.2021. 80. Беседы о книге Иова
• 19.07.2021. 79. Из книги притч царя Соломона
• 17.07.2021. 78. Толкование книги Екклесиаста
• 15.07.2021. 77. Взаимосвязь Библии и Литературы
• 14.07.2021. 76. 1 Заключительное письмо оппоненту
• 12.07.2021. 76. Из Ж. Сарамаго Евангелие от Иисуса
• 09.07.2021. 75. История масонства
• 06.07.2021. 74. Л. Толстой и Религия
• 03.07.2021. 73. Из книги Т. Шевкунова Несвятые святые