Любимец A. Tарковский Uri Runtu Iouri Ryuntyu2009: СЕРИЯ ИЗ 10 КНИГ Юри Мэттью Рюнтю / http://proza.ru/diary/yuri2008/2008-06-03 / Publication Announcement-2009 Australia RU Charitable Organization “The World Patrick White Intellectual Heritage: Australia” starting publication of the 10-Books of Australian Writer Yuri Ryuntyu in this year of his the 60-th jubilee: 1949-2009 in English, Russian and French: Book 1 СЕРИЯ ИЗ 35 КНИГ Юри Мэттью Рюнтю: Youri Mathieu Runtu: Yuri Matthew RYUNTYU - ПРОФИНАНСИРОВАНA СУПЕРЗВЕЗДАМИ МИРОВОЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ И МУЛЬТИМИЛЛИОНЕРАМИ НУРЕЕВЫМ http://rudolfnureyev.com.au/ И ФРЭДДИ МЕРКЬЮРИ http://mercuryfreddie.com.au/, УОРХОЛОМ http://warholandy.com.au/ И УАЙТОМ http://patrickwhite.com.au/ ДЛЯ БЕЗВОЗМЕЗДНОГО РАСПРОСТРАНЕНИЯ В 200 СТРАНАХ СОДРУЖЕСТВА ООН c 1998-2008. Писатель Юри Мэтью Рюнтю: Австралианa Литература Pусского 3арубежья Yuri Matthew Ryuntyu was born in KIZHI, ONEGA LAKE, Russia. Following his studies at the Academy of Science, Yuri Matthew RYUNTYU moved to Sydney (Australia) and worked, most notably, as a medico-biology scientist. A prizewinning scholar and academician, he has published a 45 books of literary and cultural criticism, including <The Recipe for the Genius>, <The Requiem for the Foresee>, <The Grate Surrenders>, <Abreast and Profile of The Imperial Russian Ballet> and <The Apostolic Silver Age of Russian Culture>. He has also written for such publication as the World of News, the Book Review, the Theatre Life, the Pravda, the Moscow Evening, the Moscow Pravda, the Megapolis Express and the Evening Club about Poetry, Literature, Movies, Religion, History, Music, Opera, Ballet, Politics and Australian Arts, where he is a contributing editor. His literary works and articles are available in English, French, Russian, German, Japanese and Kazakh for readers. Ryuntyu was able to dedicate himself entirely to literature following the success of <Rudolf Nureyev: without Make-up> in Russia, a gloomy satire on sexuality published in 1995. Ryuntyu’s ironic and often disillusioned perception of the state of affairs in Russia during and after the Communist occupation produced a body of work that is still at the forefront of twentieth-century Russian and Australian literature. A most famous: <The Temptation: Boris Yeltsin>, <On the Way of the Cross: Alexander Solzhenitsyn>, <Idol Russian Gay Culture: Sergey Paradzhanov> and <The Meditation: Bella Akhmadulina and Joseph Brodsky> http://ryuntyu.com/8o/ Yuri Ryuntyu live in Cairns, Great Barrier Reef, Australia + Рюнтю o Культурe Россиян в США The Ronald Reagan Presidential Library and Museum USA http://www.reaganlibrary.com/ + http://ryuntyu.com/BIBLIOGRAPHY.htm + http://ryuntyu.com/DIPLOMA.htm ПРОДОЛЖЕНИЕ HA ПОЭЗИЯ: РУССКО-ЯЗЫЧНАЯ АВСТРАЛИЯ-ХХI ВЕК THE MODERN RUSSIAN LITERATURE: POETRY RUSSIAN-SPEAKING AUSTRALIA-XXI CENTURY http://stihi-ru.com/ ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА: РУССКО-ЯЗЫЧНАЯ АВСТРАЛИЯ-ХХI ВЕК THE MODERN RUSSIAN LITERATURE FOR CHILDREN: RUSSIAN-SPEAKING AUSTRALIA-XXI CENTURY http://ryuntyu.com/ Visit 10 AUSTRALIAN WEB-sites IN AUSTRALIA: THE MODERN RUSSIAN LITERATURE FOR CHILDREN: RUSSIAN-SPEAKING AUSTRALIA-XXI CENTURY http://ryuntyu.com/ - Моцарт! - Он начал о нем ни с того, ни с сего. А я тут же забыл про ливень. Я даже перестал слушать шум урагана. Я смотрел на Иуду. Его лицо горело. Он был бесконечно взволнован. Иуда плакал о нем, как о вчера умершем. Его глаза переполняли слезы. - Ах, мальчик! О, беззаботный мотылек. Мой ароматный ветерок. Ты весь как солнечный зайчик. Я боюсь произнести, где такое было. Не спрашивай меня, в какой земле твой прах. Я знаю... не верю, где это кладбище, монастырская стена, где правит глухая вечность. Моцарт... Моцарт. Он рано родился как музыкант. Ты не можешь предположить, что, еще не умея ходить, только учась этому, он высвистывал умопомрачительные шедевры. Его дар не сразу открылся отцу. Мать всячески, прятала ребенка от мужа. Она боялась трагедии. Музыкальная паранойя отца, как несостоявшегося "гения", не сделала счастливой семью. Но вот пробил час. Отец услышал волшебство. Потрясение сделало его больным. Он вскрикнул: " А вдруг мелодию насвистывает птица?" Сверхчувствительный человек сразу все оценил. Перед ним предстал феноменальный случай. И это... был его сын! Он немедленно догадался о своем предназначении, все отложил и стал учить только его. Все было сложно. Ребенок не был 666 поколением с двух сторон, подобно Леонардо. Моцарт, как Полина, а также и Иисус, 666 поколение только с одной стороны. Важное отличие. С двух сторон - это стерильность и бездетность. Вот почему у Леонардо не было детей. А здесь... счастливее. У него должны были быть и были дети. Это его рок. Мальчик, однако, никогда не стал мужчиной. Он умер, не приобретя мужественности, не став опорой в семье. Моцарт смеялся над жизнью, как и его нотные листы. Его жизнь была как солнечные блики на церковных витражах под крышей. В нем все искрилось, пело, танцевало и радовало невесомой простотой. То был пируэт с жизнью и смертью. Выиграть Моцарт не мог. Для таких судьба предрешена до рождения. Этим объяснялась его грусть. Печаль была безгранична, и поэтому он стал алкоголиком. Его музыка одна из самых трагичных в истории человеческих рас. Моцарт понимал, что он мотылек однодневка. То была его обреченность. Она стала его судьбой. Он видел себя каплей росы на траве. Он видел свою сорока семицветную радугу, что загоралась на миг. Иногда казалось, что ничего такого нет. Но магия звуков завораживала. Он ловил себя на непредсказуемости своих желаний. Это больно жгло. Он не жалел себя. Был рад, что он - Моцарт... и гений... любви. Здесь отдавало скорбью. Но не о нем. Музыка Моцарта бессмертна. Он знал это! Моцарт называл себя оазисом и миражом в пустынях человеческого одиночества. Невыносимой боли от его смерти не скрыть. Но все же здесь нет боли от его не рождения. Я жду подобных ему, но их давно нет. Ведь и сейчас, более трех веков нет равных ему! Замысловатые Рахманиновы, Малеры, Бетховены, Гайдны, не то... слишком много переученности... лукавства. Меж них нет простодушных и хохотливых Моцартов. Я жду и жду его... прихода. Но... но пока его нет, и нет. Пока нет! А сколько надо и надо ли ждать? Сколько же еще? Два - три - пять столетий? Никто не предскажет. Никто не поможет узнать, как и сколько поколений с отметкой 666 вывалится из человеческой генетики в суетный мир. - Ты догадываешься? Что я имею в виду? - опять и опять недоверчиво всматривался он в мои зрачки. - Ведь одаренность Моцарта - это, как появление небывалой сверхзвезды. Его рождение загадочно для всей Вселенной. Тайна начинает плодоносить. Рождается еще одно чудо. Музыка излучает свет, тепло, оживляет все вокруг? Я видел, такое бывает при рождении сверхзвезд, когда сотни маленьких звездочек, как твое Солнце, выплескиваются из нейтронной сердцевины. Моцарт никому не подражал. С кем можно сравнить его? Быть самим собой - было его естеством. Он играл в игры, ни с кем не делясь секретами своего ремесла. Он хотел быть себе впору, как обувь по ноге. Все знал только он сам. Он задумывал сюжеты и шлифовал свои сокровища. Он жил в своих мирах, что плыли как необитаемые острова среди зеркальной глади океанов. Моцарт, воображал себя птицей. Вот она взмахнула крылом и все преобразилось вокруг. Оказывается, крыло было волшебной палочкой. Оно ослепило всех нечеловеческой энергией, как вулкан на астероидах. А значит походило на бесчисленное количество шаровых молний, что не терпели единства и любого соседства. Они боялись опалить друг друга. Это напоминает мне трепет крыльев у бабочек или вибрирование, смотри, вот этих капель в лужах после ртутного дождя на Нептуне. Моцарт стал суперзвездой в Галактике. Атлантовы гены не знали такого со времен Баха, нет этого и сейчас. Его музыка непревзойденная вершина гуманоидного интеллекта. Весь Млечный Путь пуст без него. Моцартовы нотные комбинации - это чистые логарифмы из когда-либо предвосхищенных матриц любой математической модели, которые доступны для известных форм разума во Вселенной. Музыкальные куски настолько совершенны, что их нельзя развивать. Предел находится на запределье. В музыке нет эволюции. Моцарт закрыл путь для восхождения на новую ступень. У него нет будущего. И если его музыка говорит, то языком смерти. Лишь тогда нельзя ничего отнять или прибавить. Перед нами глыба из алмаза-монолита. Он мертв, как зеркала. Лишь жизнь есть бесконечные трансформации, превращения и импровизации. Для Моцарта такое невозможно. Он живет в своих строгих рамках. Музыкальные находки не повторяют себя, не имеют развития. Каждая из них самоцель, живущая по законам судьбы. Это похоже на лунный перламутр, где все от первой до последней ноты... из цветов радуги. Здесь нет середины, как и нет ломких фрагментов. Даже сам конец здесь не предполагается, как и присутствие и возникновение любого начала. Сайкоголографические модуляции настроены через наборы нот на подыгрывание речевому центру мозга. Моцарт открыл это подсознательно и играючи. Подобный эффект до сих пор не известен твоей цивилизации. Попробуй понять? Механизм его музыки действует, как если разбивается голограмма. Каждый отделенный от целого кусок имеет единое и не фрагментарное изображение. Речевой центр мозга считывает это как единый образ. Общая картина всегда цела в каждом фрагментарном случае. Частей у изображения нет. Здесь секрет написания его музыки. Я играю ее от начала до конца. Хочешь, с конца и до начала. Хочешь я сыграю? Можно с середины и даже в любом направлении... и любым пальцем ноги или руки... заодно. Ха-ха! Гениальность проста и непревзойденна. В ней все голографично. Чудо не поддается объяснению. Иными словами, гений задумался и прикоснулся к... нотам! Ни одна 2С2Г Млечного Пути не может конкурировать с его шедеврами! Секрет уходит в глубины человеческого подсознания и граничит с телепатическими аналогами межвидовой памяти, чем обладали наши предчеловеческие предки. Присмотрись, все музыкальные куски имеют один и тот же цвет и близкую игру оттенков. Нелепость начинается тогда, когда кто-то пытается подобное объяснять. Не надо! Невозможное таит в себе невозможную необъяснимость. Как чувства отражают цвет или запах? Разве это объяснимо! Осязание рисует для нас мир через любое прикосновение кожи. Даже глаз, что является тканевой частью мозга на теле человека, не видит, а осязает... мир. Картины мира плывут в моих ушах. Отделы мозга в ушах касаются своими мембранами - звуков мира! Присмотрись! Я утонул в голосистом и цветастом мире. Мир красок тягуч и густ. Здесь моя эмоциональная сущность. Что говорить о музыке? Все слова как лед. Ты согласен? Разве не так? Наши губы лгут, как и все, и мы. Из поколения в поколение, что от нас остается? Только! Это до смешного просто, как и правдивое ... естество. Остается только... музыка одна и единственная. Слово бренно. Лживые рты дают жизнь придуманным мыслям. Оглянись туда, где остались руины столетий, но нет музыки? Их как бы и совсем нет? Мы не понимаем мира без звучания. Никого в помине не было никогда. Без музыки нет потомков, их страстей, желаний и чувств. Умершие кажутся тенями, пришедшими из ниоткуда ушедшими в никуда. Да, да здравствует Моцарт, его современники! Подумай? Как разрушительны войны, всяческие революции и ненужные кровопролития. Взгляни внимательно! Ты поймешь, что знаю я. Они-то и разрушают все вокруг. Они как циничные цунами рушат будущие сокровища, рубя всех в груды мяса. Подобное разрушает генетические ветви в хромосомных программах, обедняя генетический пул поколений за поколением. Цель - взорвать эволюцию генов. Если живая цепь оборвется... будущего нет. Целые поколения не рожденных детей сметены смерчами зла и смерти. Биологические часы народа остановились Рождения гениев не случайно. Нужен покой в биологическом понимании этого слова. Разгул насильственных смертей сводит вероятность их появления до нуля. Все гибнет. Ничего не остается, кроме трагедии, где настоящая генетическая нищета стала фактом. Будущее - никогда не посетит народы, которые обречены своей воинственностью на исчезновение. Генный геноцид погреб не свершенные достижения интеллектуального, культурного и языкового развития того или иного народа. Пласты необходимых знаний у них недоразвиты, а значит, будущее не состоялось или надолго отодвинулось. Ты, конечно, помнишь, как я говорил, что все связано фундаментальными космическими законами. Ведь не секрет для тебя тоже, что ... и это не исключение. Прежде всего, то, что собственно, выход любого вида в космос зависит от этого и не от чего другого. А особо... за пределы солнечной системы, твоей звезды. Я напоминаю тебе, что выход в космос зависит от численности и популяции вида на планете, которая строго сбалансирована с детской смертностью. Однако, и это не все. Численность вида определяет и технический прогресс, растраты энергетических ресурсов планеты. Однако, и это не все! Необходимое... лежит глубже. Где, однако же... секретный эликсир могущества в космосе? Догадайся сам! Это - всеобщий мир! Мир ради обычного мира! Мир нужен и есть ради рождения новых и новых детей! Но нужен мир из тысячелетия в тысячелетие! Все совершенствовать, возможно лишь в мире - другого не дано. Иных дорог нет и в мертвом космосе. Жизнь можно прожить среди живых. Жизнь для жизни и есть величайшая мудрость. Никто и никогда не должен умирать раньше срока, к чему неизбежно ведут мировые войны. Это значит, что десятки миллионов людей не будут исключены из репродуктивного цикла планеты. Здесь крайне строгий закон, что соответствует уровню конкретной морали для любой гуманоидной цивилизации в период выхода за пределы своей звездной системы. И это не так просто? Ты догадался? Это значит, что покой и размеренность существования рождает всплеск гениальности. Планки, Сахаровы, Моцарты начинают насчитываться тысячами. Это ведет к тому, что миролюбивая раса достигает космического "потолка" в несколько веков. Чаще всего необходимо не более полутора веков. Догадался? Столько лет требуется для "заселения" всех планет у твоей звезды. Ты помнишь, что это Солнце. Понятно ли я сказал? Миролюбие громоздится на генетике. Здесь открывается секрет смысла жизни. Покой и мир выбрасывают в космос сверхцивилизации. Кровопролития и смерть детей при аборте исключают цикл 666. Кратковременность жизни уносит в могилы и до того небольшие шансы рождения все того же 666 поколения от каждого счастливчика. Хрупкий цикл обрывается, не успев дойти и до половины. Воинствующие цивилизации - это самоеды. Интеллектуальные сокровища, равные таким эталонам, как Моцарт, для них недостижимы. Их наука, техника и искусство самовзрывчаты. Уродливая экономика напоминает больного урода, что проповедует... людоедство, жертвоприношение во имя очередного помешательства, чему приклеивают ярлык "светлого будущего". В конце концов, их ждет исчезновение. Фальшивый генотип должен погибнуть. В пределах твоей Галактики эта аберрация не страшна. Воинственность - это своеобразная мутация с явлениями каннибализма. Подобные виды, как правило, не плодовиты и их жизнеспособность низка, а поэтому другие внезвездные цивилизации в безопасности. Опыт показывает, что агрессивные народы не вызывают войн в космических масштабах. Они от рождения остаются рабами своей звезды. Она управляет их судьбами, в силу своей смертности. Я поясню тебе. Конец жизни звезды определяет смерть подобных агрессивных цивилизаций. Для твоего и моего Солнца - это десять миллиардов лет. Атланты успели выйти за пределы нашей звезды более тысячи раз. Наш генотип выбрал мир, а значит, эволюционирует в направлении накопления 666 поколений. Итак, я открыл тебе центральный закон Вселенной. Это изолирует "дьявола" внутри генетики народов, а значит все они обречено на самоубийство через свои войны на планете. Раскрытие законов антигравитации не подвластно агрессивным людям. Среди них не родятся те, кто сможет раскрыть эту тайну Вселенной. Поэтому не ищи звездных войн. Их источник внутри границ твоей собственной звезды. Вид угаснет и исчезнет в день смерти их... Солнца. И ты знаешь все сам. А между "звездами" того не было и невозможно. Есть законы, которые это исключили... сотни миллионов лет до тебя. Каждый обязан родиться, если... он зачат. Помни, что особо... Космос жесток к детоубийцам. Он достаточно разборчив и строг со всеми живыми существами. Все едино в мире. Удав "атеизма" проглотивший свой хвост, является олицетворением социализма и коммунизма в твоем веке. Пока не наступит самоочищение ныне живущих поколений ждать ничего нельзя. Среди миллиардов Галактик с гуманоидами нынешним землянам нет места. Может случиться так, что останется от Вас только его Реквием. Ведь я и был тем Черным Человеком, который упросил написать его. Моцарт болел. Причина была нелепа. Он неосторожно прокусил ртутный градусник. Невыносимая боль в желудке рвала на части, его лихорадило. Я не Бог. Я вмешиваюсь в истории цивилизаций, если рождается мировой убийца. Меня обязывает закон. Я несу бремя труда. Как теперь ты сам видишь: тот, кто должен умереть, тот умирает. 2С2Г пояснила мне, что Моцарту жить не более двух недель. Я постучался в дверь на втором этаже, попросил написать Реквием для друга. Он отвечал сквозь мучительный стон. Его голос дрожал как струна. В моих глазах он увидел темноту Смерти. Он похолодел от ужаса. - Нет ... это не Она, - ответил я ему, читая его мысли. - Я же не женщина, ты знаешь... сам Амадеус Вольфганг, - опустил я глаза полные слез. Он хлопнул меня по плечу успокоившись: - Ты думаешь? Я скоро... отойду? - поднял он палец к потолку. - Да... отойдешь, но этажом выше. И это значительно выше всех... самых высоких облаков. - Как? Сколько дней у меня до... облаков? - Пять, - шепнул я, горько улыбаясь, смотря на его потный лоб. Дверь закрылась без ответа. Тишина онемела. Он оставил меня одного. Не отнесся ко мне всерьез. Я видел через стену, как он судорожно считает мое золото. Я постоял под свечой в темном углу коридора и тихо вышел. Вокруг никого не было. Я чувствовал, что он не выглянет в окно. Я знал, что он был пьян уже третью неделю. А до моего прихода лежал без сознания в кровати с полудня. Он взял деньги за работу вперед. Это были мои деньги, от меня... Иуды. Я заставил его забыть о смертном одре за пять дней... до бессмертия в памяти поколений. Он замолчал и задумался о своем. Я же напряг волю и услышал его разговор с самим собой. Нет, то не был... искренний разговор. Иуда скрипел зубами от боли. Разлад в его душе открывал негодование на самого себя. Его жег стыд... бессилия сверхчеловека. Смерть Моцарта была его грехом. Раб Галактических законов не мог освободиться от их пут. Панический ужас за сохранность своей жизни жила в нем всегда. Участь собрата, который ослушался Атлантов, а поэтому был распят на кресте позора, парализовала его подсознание навечно. Иуда был Иудой! Его творчество не стояло над его творческой силой, его воображением. Я то непременно знал, что бы сделал для бедного Моцарта. Я был собой. Я бы унес его в другой конец Галактики. Я бы оставил эту планету и стал бы слушать его волшебные скрипки и флейты. Музыка была для меня наркотиком. Было ясно - я потенциальный нарушитель законов в Поднебесной ... почти преступник. - Нет, это не так. Это все твои фантазии, - встрепенулся Иуда, отвлекая меня от навязчивых мыслей о моем будущем. Видно было, что он уловил мое раскольничество. - Я стыжусь, что ты все знаешь. Да, это я. Иуда это Иуда и все у него Иудово! Да, я стыжусь себя... стыжусь. Но, я не посмел оставить мою планету даже ради... Моцарта, вздохнул он тяжко. - Почему не согласился я, противоборствуя с ним. - Я должен беречь ваше будущее без Моцарта до неизбежного 1996 года. Это юбилей двухтысячелетнего срока со дня рождения брата-Христа. А это долгий и неспешный разговор, сосредоточенно задумался он и закурил очередную сигарету. Его глаза потухли. Он начал медитацию. Маска расслабленных лицевых мышц отстранила его взгляд от меня. Над головой появился светящийся нимб, который окутывал его тело туманом. Все перестало существовать вокруг него. Он был один на один с собой. Он вернулся домой. Я знал, что это конец. Я не нужен ему сейчас. Я был рад, что он мог отгородить себя так просто. Даже завидовал, что он может быть один на один с собой в мгновение ока. И... если я рядом. Я не разрушаю его привычек. Он остается самим собой. А это немало. Я тихо встал и пошел. Я перестал думать о нем. Я не мог ему мешать. Я как-то заново открыл себя. Я приготовился понять его полностью. Он стал ближе мне, чем моя дочь. Я начал шептать. Я не знал, что происходит со мной. Слова перепутались: Я рад, что наше чудо с нами. И это любовь! Наша любовь друг к другу не эгоистична. Никто из нас не разрушал мир другого. Я не присваивал твоих мыслей, Иуда. Все твое это твое. Я не притворялся и не прятал своих желаний и эмоций. Я сам по себе. Я не стал твоим слепым и мертвым зеркалом, что ловит твой взгляд. Я так и не стал обожествлять тебя. Ты мой друг и любовник. Был ли я для тебя... тем же? Не знаю. Да? Нет? Разве такое важно? О, время... сладкий мед... как быстро мы тратим себя! Что можно сказать, где любовь и где привязанность? Что должен еще я сделать для него? Написать книгу... о нас. Я молчал опять. Меня заворожила его просьба - все написать о нем. Я переставлял слова и переписывал мысленно строчки, составлял очередную главу в моей памяти. Я как-то начисто забыл о Иуде, перестал искать его вокруг. Я одел его в параграфы и абзацы. Я стал терять его, как-то сразу... невзначай. Его не было больше со мной. Я как бы был с ним и без него. Я пошел по дороге, которую строила моя память из обрывков фраз и полуулыбок между нами. Неожиданно мое сердце екнуло. Я почувствовал дыхание за своим левым ухом. Я замер, насторожился, скосил мои глаза навстречу поцелую. Я доверял Иуде, как себе. - Ты прав. Я виновен в его смерти, - дрожал нервный голос. - Как тебе это удалось? Разве я не ушел от тебя? - попробовал я заговорить ни о чем. Я страшно хотел его успокоить, чувствуя безмерную боль. Боялся повернуть голову. Пересилив себя, посмотрел в глаза. - Я умею летать! Антигравитация - разве не в моих ладонях - улыбнулся он печально исподлобья. Все было... так давно. Давно! Я не понял, о чем это он... опять. Мы обняли друг друга. Я согрел его тело. Моя привязанность и доброта были бескорыстны. Он знал это. Я чувствовал, что мне повезло, и я как-то отвлек его от грусти. - Мне не хватает единственного! Мне не дано быть, как ты. Я мечтаю походить на тебя больше и больше, - выдохнул он, страдальчески горько. А, помолчав, добавил: - Я страстно хочу быть, как ты... заурядным человеком с... чувствами напрямую! Я хочу, и хотел бы быть с тобой всю твою смертную жизнь. Ты помнишь, как у Кастанеды в его книгах? Я хочу быть, как ты! Только, как ты и только ты. Быть... с неритмичным сердцебиением и всеми физическими недугами, - рухнул он устало на мои плечи. Я обхватил его голову руками, мы замерли. - Заурядным... как я!? Включая мои артрит, больную печень, головную боль с кровотечением из носа, - усомнился я в его искренности. - Как это ты верно сказал. Я восхищен! Как легко быть смертным, оставаясь в дружбе с бессмертным Иудой Искариотом! - встал он на колени, глядя на меня снизу вверх. © Copyright: Рюнтю Юри, 2008.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
