Грех A. Tарковский Uri Runtu Iouri Ryuntyu2009: СЕРИЯ ИЗ 10 КНИГ Юри Мэттью Рюнтю / http://proza.ru/diary/yuri2008/2008-06-04 / Publication Announcement-2009 Australia RU Charitable Organization “The World Patrick White Intellectual Heritage: Australia” starting publication of the 10-Books of Australian Writer Yuri Ryuntyu in this year of his the 60-th jubilee: 1949-2009 in English, Russian and French: Book 1 СЕРИЯ ИЗ 35 КНИГ Юри Мэттью Рюнтю: Youri Mathieu Runtu: Yuri Matthew RYUNTYU - ПРОФИНАНСИРОВАНA СУПЕРЗВЕЗДАМИ МИРОВОЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ И МУЛЬТИМИЛЛИОНЕРАМИ НУРЕЕВЫМ http://rudolfnureyev.com.au/ И ФРЭДДИ МЕРКЬЮРИ http://mercuryfreddie.com.au/, УОРХОЛОМ http://warholandy.com.au/ И УАЙТОМ http://patrickwhite.com.au/ ДЛЯ БЕЗВОЗМЕЗДНОГО РАСПРОСТРАНЕНИЯ В 200 СТРАНАХ СОДРУЖЕСТВА ООН c 1998-2008. Писатель Юри Мэтью Рюнтю: Австралианa Литература Pусского 3арубежья Yuri Matthew Ryuntyu was born in KIZHI, ONEGA LAKE, Russia. Following his studies at the Academy of Science, Yuri Matthew RYUNTYU moved to Sydney (Australia) and worked, most notably, as a medico-biology scientist. A prizewinning scholar and academician, he has published a 45 books of literary and cultural criticism, including <The Recipe for the Genius>, <The Requiem for the Foresee>, <The Grate Surrenders>, <Abreast and Profile of The Imperial Russian Ballet> and <The Apostolic Silver Age of Russian Culture>. He has also written for such publication as the World of News, the Book Review, the Theatre Life, the Pravda, the Moscow Evening, the Moscow Pravda, the Megapolis Express and the Evening Club about Poetry, Literature, Movies, Religion, History, Music, Opera, Ballet, Politics and Australian Arts, where he is a contributing editor. His literary works and articles are available in English, French, Russian, German, Japanese and Kazakh for readers. Ryuntyu was able to dedicate himself entirely to literature following the success of <Rudolf Nureyev: without Make-up> in Russia, a gloomy satire on sexuality published in 1995. Ryuntyu’s ironic and often disillusioned perception of the state of affairs in Russia during and after the Communist occupation produced a body of work that is still at the forefront of twentieth-century Russian and Australian literature. A most famous: <The Temptation: Boris Yeltsin>, <On the Way of the Cross: Alexander Solzhenitsyn>, <Idol Russian Gay Culture: Sergey Paradzhanov> and <The Meditation: Bella Akhmadulina and Joseph Brodsky> http://ryuntyu.com/8o/ Yuri Ryuntyu live in Cairns, Great Barrier Reef, Australia + Рюнтю o Культурe Россиян в США The Ronald Reagan Presidential Library and Museum USA http://www.reaganlibrary.com/ + http://ryuntyu.com/BIBLIOGRAPHY.htm + http://ryuntyu.com/DIPLOMA.htm ПРОДОЛЖЕНИЕ HA ПОЭЗИЯ: РУССКО-ЯЗЫЧНАЯ АВСТРАЛИЯ-ХХI ВЕК THE MODERN RUSSIAN LITERATURE: POETRY RUSSIAN-SPEAKING AUSTRALIA-XXI CENTURY http://stihi-ru.com/ ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА: РУССКО-ЯЗЫЧНАЯ АВСТРАЛИЯ-ХХI ВЕК THE MODERN RUSSIAN LITERATURE FOR CHILDREN: RUSSIAN-SPEAKING AUSTRALIA-XXI CENTURY http://ryuntyu.com/ Visit 10 AUSTRALIAN WEB-sites IN AUSTRALIA: THE MODERN RUSSIAN LITERATURE FOR CHILDREN: RUSSIAN-SPEAKING AUSTRALIA-XXI CENTURY http://ryuntyu.com/
- Я любил... снова влюблялся! Затем терял, а потом снова кого-то находил. Все, что я помню - это смерть, смерти или расставания навсегда, - спокойно сказал Иуда. Мое сердце сжалось. Мне был знаком бессловесный язык утрат. Я узнал это в уголках его глаз, где выступила чистая вода, как бы роса на листьях. Мы сели обнявшись. Наши души говорили молча, но наперебой и часто до крика. - Послушай, но, не так ли все это было и у них? - не соглашался я. - Нет, наверное, нет... но, пожалуй, не больше, чем у тебя самого! - У меня? А разве я должен становиться женщиной каждые пятьсот лет. Ну, а все-таки Иуда? А ты разве испытал опыт... девятимесячной беременности? А значит, у тебя могли быть дети? - удивил я сам себя. В ответ он тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Я увидел поток слез, что прыснули сквозь его пальцы. - Да были, но больше их нет. Все давно - давно пропали. Я одинок последние двести лет. Их давно нет, поскольку я на пути к своему конечному циклу. Ты же знаешь, а шутишь! Разве ты забыл, как старо мое тело? - закончил он, тяжело переводя дыхание и облизывая губы. - Итак, ты был ею... матерью не раз. Ну, а кто же был первым счастливчиком? Кому ты подарил девственность? Кто сделал тебя беременным? - покраснел я от досады. - Пожалуй... Мухаммед или как я его звал - Мухаммад? Да, пожалуй, он. Это случилось накануне пятьсот шестидесятого года. Я встретила его на мусульманской могиле. Поэтому-то я и назвала его по имени могильного камня. Со смерти настоящего Владельца этого камня прошло много лет. Однако эти два Мухаммада были похожи, как два миндальных орешка в моем саду. Когда я бросила на него первый взгляд - оторопела. Это было гипнотическое чувство. Я ощутила - Мухаммад вышел... и сидит на корточках у своего священного погребения, Черного камня. Я перекрестилась и закрыла на минуту глаза. Но все было реально. Это был живой человек. Его аура была бирюзово-голубой. Оранжево-зеленое сердце пульсировало, как радуга. О, его жаркое сердце! Его желание сжечь себя ради возлюбленной... было мне знакомо. Я знала это чувство от своей матери на Целлестиевом Полюсе. Это было необычно. Я затрепетала, вспыхнула, как мои румяна и сурьма. Ведь был мой первый женский цикл. Я трансформировала тело, анатомию и физиологию. Я смертельно влюбилась. Он женился на мне до рассвета. Я сделала его богатым и счастливым отцом. У нас было тридцать два ребенка. Восемь из них пришли через его вдовство после смерти второй жены. Я подарила ему остальных, оказавшись самой желанной и плодовитой... третьей женой. На это ушло две четырехмесячные беременности. Каждой весной я приноровилась рожать по шесть близнецов. Все мои мальчики были похожи, как две капли воды, на Мухаммада. Вот и все. - Значит, для тебя родить нетрудно? Ты подтверждаешь, что близнецы - это типично для атлантов? - Да... четверо! Это несложное дело для меня, поскольку они из одного яйца, - улыбнулся Иуда. - Могу я тебя спросить еще? - Да. - А у Христа тоже три брата? - Да и они есть. Они похожи, как четыре капли воды. - Так ты беспредельно одинок! Я понимаю, как сильно ты грустишь по своим братьям ... близнецам. - И сестрам. Ведь у нас еще 3 сестры, с которыми я из одного яйца, - поправил меня Иуда. - И все они... близнецы? - Да, как у всех вокруг. Но от нескольких браков отца. Не считая остальных триста сорок детей от первого брака матери, - добавил он, расхохотавшись, увидев ужас на моем лице. - Прости меня. Я забыл, кто ты. Я продолжаю думать обо всем, как человек, - смутился я, опустив глаза, не желая быть глупым. - В одном ты прав. Нет секрета между нами. Мои дети умерли. Они не жили более ста лет. Это возрастной предел для всех рожденных на Земле. Мои же биологические часы иные. Как атлант я жил по своим часам, что сверялись по величинам гравитационного поля других звезд. У меня нет влияния на генетический код моих детей. Мои физиологические циклы не ведут к генетическим мутациям. Это не ведет к уродствам в теле или поломкам мозга. Мои дети всегда здоровы. Они были счастливыми в любви и семье. Но они были бездетны. Мой "разрыв" в биологических часах... абортировал их детей... а значит они не испытали отцовства и материнства. У меня же не могло быть внуков. На каждой планете законы генетики строги и неподкупны. Все мои дети были с двойной сексуальностью, изменяя супружеству. Лишь на наших звездах все иначе. Дети растят новых детей. Все живут семья с семьей, где более... двух тысяч родственников. - Это значит? Что ты всегда среди своих! Твои близкие вокруг. А это значит, тебя все любят, все уважают. Ах, как это прекрасно. Ведь так просто быть любимым всеми и никогда не быть одиноким, - загорелись мои глаза от восхищения… Где любовь для меня? Где доверие ко мне? Откуда мое несчастье? Почему я один должен платить за твои грехи? Почему я грешен? Почему я, а не другой? О, Великий Бог, помоги мне оставить эту планету! Бог, да убей же... убей меня. Я не умею плакать о своем кровном брате. Позволь мне быть лишь человеком, как вокруг... все. Я боюсь и ненавижу одиночество! Я хочу быть с моими умершими детьми! Где братья мои и сестры мои? Мне не нужны они... во Христе! Я хочу родных... своих. Мама, я хочу домой! Я хочу сбежать из этого дурного сна, где... все мертво. Здесь нет среди живых тех, кого я любил. Я одинок, одинешенек и ничей! Я видел столько смертей, что... содрогаюсь от вида живых. Это паранойя. Я боюсь потерять разум. Мертвецы приходят и уходят. Я испуган миражами. Я не запоминаю лица живых людей. Я полон памяти о могильных плитах. Их жизни мелькают в моих зрачках, как ... облака. Я хочу... всех обнять! Мне по силам жить в разных веках одновременно. Где мать моя? Я ищу лицо моей матери и не нахожу. Я забыл ее лицо. Мама, я боюсь новорожденных. Это самое страшное. Разве не мука смертная любить смертных. Здесь истязание для моего сердца. Это страшно больно. Ведь только я успею полюбить кого-то, как приходит она... смерть. Расставание, как удар рвет мою душу... как камень Голгофы, пущенный в меня из толпы. Я заболел вслед за этим на несколько столетий... всерьез! А его смерть? О, горе мне! О, страдание мое! Ах, как я хочу быть простым... ординарным существом... когда-либо. Я встал перед ним на колени, обнял его со спины. Я сжался в комок, страшась взглянуть ему в глаза. Я ненавидел свои слезы, а поэтому запел что-то заунывное. Мое тело раскачивалось в странном танце. Я поклонился и поцеловал его ступни. То был нежнейший и сладчайший поцелуй. Я повторил его опять и опять. Мой язык прикоснулся к каждому пальцу на его ноге. Я хотел выразить свое тепло и ласку к нему. Затем я поднял глаза вверх... вздрогнул. Его голубые зрачки сверлили меня. Они были холодны, как топазы, и непроницаемы. Он понял то, что я скрывал от себя. - Ты боишься полюбить меня! Ты боишься той боли, которая ждет тебя, когда я буду бесчувственен и сонлив в могиле, - смиренно произнес он, пряча тоску, которая останавливала мое сердце. - Ты знаешь, я бесконечно люблю тебя, - сказал я. - У нас есть еще несколько лет до скорого уже 2000-го... года. - Ты знаешь, я бесконечно люблю тебя, - повторил он в унисон моему голосу. - И разве это не растянется на многие века? Ведь вот-вот 1996 год? - улыбнулся я с ехидством. - До конца Света, - пропел он, как мусульманский мулла. - Вместе, - закончил я. - Люблю, - сказал кто-то из нас. - Люблю, - повторили мы волшебное заклинание для звезд над нашей головой.
© Copyright: Рюнтю Юри, 2008.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
