Seva Sviatoy - написанные рецензии

Рецензия на «Оторва эротика повесть» (Эдуард Снежин)

Вы говорили о мовизме - это, кажется, не литературный стиль, а шутливое обозначения "хорошего плохого" письма. Наверное, так сказать можно о любом тексте на прозе, все мы пишем хреновенько, пока лет через сто кто-то не докажет обратное. Вы определяете Оторву как эротический рассказ, и видимо так и есть, со всей нужной атрибутикой. И в этом смысле Оторва годится по полной программе. Текст прост в композиции, и хорошо, от этого и читать легче. Все сцены выписаны.

Я вообще склоняюсь к тому, что эротический, или порнорассказ - в общем не жанр, а рубрика.
И если говорить о письме и его условном качестве, то правильней говорить об Оторве как о рассказе с конкретной задачей.
Что заметно - перебор штампов, характерных для эротических текстов. Возможно это и нормально в каком-то смысле - примета, как красные фонарики. Но мне кажется, что чем меньше в эротическом рассказе эротического, тем лучше. Т.е. даже слово сексуальный, или прелестный - лишнее. Что там, и "красивая" - опасное прилагательное. Прямолинейные мазки и штампы не решают задачу (возбудить, увлечь), а наоборот. Всякие словечки, которые обладают истертыми, надоедливыми коннотациями, желательно избегать как чумы. Эти слова, эпитеты и определения уже не работают в своем прямом, нейтральном авторском значении. Читатель их не воспринимает всерьез, не впитывает, не генерирует из них картинки, для него они - надоедливые вешки, через которые приходится нехотя прыгать. Такие слова для автора умерли. Они могут стать только особыми характерными определителями, для персонажей, т.е. стать речью чужой. Автору, рассказчику нельзя сказать: пышный, шикарный, сладострастный, благоухающее - нет ему веры. Или эвфемизм "клинок" - это ужасно. Плохое слово красотка. Или "статный" - слово имеет добавочный оттенок пафосного анахронизма, т.е. сейчас желательно употреблять его с осторожностью. В чеховское время это было приемлемо, теперь слишком напыщенно. Превосходных, "сильных" определителей лучше избегать. На самом деле они не действуют так грозно, как звучат. Ошеломляющий, неукротимый, беспощадный и другие. В одном предложении встречаются внушительное, впечатляющее, и потрясающее. Лучше искать другие формы убеждения, не напролом, рисовать картинку, которая выразит точней.
Что касается персонажей - мне кажется, один недостаток, о котором стоит сказать - это возрастная нивелировка. Т.е. не чувствуется разница поколений, передаваемая через разницу языков, внешних характерных признаков и черточек. Если бы рассказчик не помянул, что девушке нет еще пятнадцати, то вполне можно было решить, что она и лет на десять его старше - все ее поведение и разговор никак эту версию не опровергает.
Поэтому для читателя, я боюсь, герой и героиня становятся одновозрастными, одинаковыми - исчезает лакомое конфликтное начало, образы затушевываются.
Говорить о девочке, что у нее "могучая задница", это тоже как-то.. не совпадает с образом. Хотя.. юмор, да.

Что касается катушек с пленкой: подлинники - кажется называли их оригиналами, нет?

"Тут же богиня облила свой лик шампунькой и включила верхний душ" - "верхний" можно опустить, нижнего душа вроде нет.

Поворот с инъекцией шампанского в грудь - вот это вправду сильно! оправдывает, вписывается в финал.

Seva Sviatoy   30.12.2003 03:12   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Сложные сказки Динки Ивановской» (Наташа Нежинская)

В чем-то рассказ напоминает надгробный плач, скорбную ритуальную песню об ушедшем, когда перечисляется все доброе и значительное, что совершил покойный - на это работает перечисление картин, сцены из прошлого, подробности о родственниках, друзьях, тех, кто помнит и скорбит, и вообще - элегическая тональность. В том месте, где говорится о влюбленности подруг в одноклассника, замужестве, измене (героя любила одна, связала другая, грешит с ним третья) - проскальзывают черты рукописного девичьего рассказа, печальные оттенки греха, раскаяния. Слабо выражены мотивы эротические, любовное томление - по большей части они подавлены, зарыты в описании картин и историй.
Повествование сложное, непрямое, приглушенное - нет звучного сообщения, строго направленного на читателя. Поэтому и принимать его легче сердечно, не продираясь сквозь сюжетную прагматику. Так бывает, когда слышишь отдаленный разговор, и еще не понимая - о чем, ощущаешь эмоциональный всплеск.
Пожалуй, из ярких сообщений более всего любопытно - про дельфинов. Психованные каштаны тоже хороши.
О технике. "Стройность авиаперелетов" - вроде бы не совсем удачно. Понимаю, выбрать сложно. Регулярность - казенно, стройность графика - вообще кислятина.
"Стояла на балконе, терла глаза, в которых фонари расплывались мягкими лучистыми шариками."
Знание о том, как фонари расплываются в глазах, которые трет героиня - слишком внутреннее, подробное, недоступное ни читателю, ни даже свидетелю. Поэтому воспринимается как излишняя красивость.
"теперь был депутатом, сменив волгу на что-то иностранное и менее дутое".
Споткнулся на "дутое" - смысл не ловится.

Еще: бросается в глаза слишком подробный именной ряд. Помимо девочек - Аня, Дина, Оля, поименно названы их родственники, знакомые, разные дяди и тети, бабушки, учительницы, есть дворник, техничка и домработница, или эпизодические Илья Исаевич, Александр Николаевич. Всего имен наверное больше полтора десятка - для такого недлинного текста это немножко чересчур.
Принципиально, что даже в малых жанрах имен может быть и бесконечно много, если это работает на некоторую задачу. Но я этой задачи не почувствовал, и мне показалось, что рассказ просто перегружен документальностью. В художественном смысле, давать имя персонажу - серьезный, значительный шаг. Вы словно метите его особой меткой. Я бы подходил к этому с осторожностью, иначе легко создать ощущение многолицего множества народу, которое трудно уложить в голове, следить за его перемещениями и телодвижениями. В итоге отвлекается внимание от центральных фигур. Иногда не стоит давать служебным персонажам имени, а тем более фамилии, отчества - чтоб не мозолили глаза.
Такие вот мыслишки, Наташа.

Seva Sviatoy   13.10.2003 18:02   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Раздуй свои паруса» (Overnight)

И вправду, этот тип языка сейчас может показаться странноватым - парус, который белеет в голубом и что-то просит и так далее - но лирический герой сам по себе феномен, искаженная авторская проекция, отражающая мир в меру своей особой, ни на что не похожей уродливости - за что такой герой и ценится любителями. Мне кажется, Костя, что Вы здесь попробовали ощупать разницу между Вашим (прозаическим в каком-то смысле) и лирическим героями. Чего не хватает тексту, на мой взгляд - привязки к актуальному жанру, и всего того, что жанру (будь он рассказом, басней, анекдотом и еще каким) сопутствует - требования к персонажам, фабуле, драйву, законченности и проч. Отсюда ощущение отрывка, эксперимента. Такие мыслишки.
Тут кстати на прозе бегает текст "Отец и сын" Валеры Бондаренко (cyberbond) - если любопытно, можете познакомиться с необычной разработкой лирического героя, кот. изгнан из привычного ему ареала и освоен в чужеродной формации.

Seva Sviatoy   21.09.2003 17:57   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Прости-прощай» (Anatoliy Laptev)

Этот рассказ, при всей сюжетной завершенности, мне показался послабее "Нахимки" - тот свободней, контрастней. Здесь действие более зажато, живет в стесненном пространстве квартиры, больницы, и возможно поэтому сильней ощущается рыхлость, излишество описательной части - лишние слова, определения, подробности. С другой стороны - так до конца и не понял, кто они - отец и дочь? Все в рассказе за это, но разные тонкости в отношениях, отсутствие упоминаний о матери - против. Можно рассудить, что речь идет об опекуне и воспитаннице, или что-то в этом роде. Одна поясняющая фраза могла бы это поправить.
Некоторые натянутости. Выглядит странно, что герой вдруг вспоминает "старую чешскую пословицу". Согласитесь, что для этого он должен быть или чехом, или специалистом по фольклору западных славян, или еще как-то эта мелочь должна отзвенеть. Не очень хорошо, когда он "со смехом" закапывает ухо девочки. Спонтанный смех вроде не вписывается в эту негромкую, напряженную сцену.
Мотив инцеста прописан изящно. Вглубь Вы не пошли, но может и правильно? Это все-таки в большой степени вещь лирическая.

Seva Sviatoy   14.09.2003 16:13   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Нахимка» (Anatoliy Laptev)

Отличный рассказ, Анатолий.
Говоря о традиции - чем-то напоминает одесскую школу, и лексически, и особой деликатностью, мягкостью письма, и всякие детали стиля, да и сама тема трагики взросления на фоне паруса, мечты.
Бросилось в глаза: если в начале рассказа, в первых абзацах, Сашка представляется малым ребенком, ему вполне можно дать и пять лет (он тихо плачет, полусонный, его зацеловывают, тормошат взрослые, и проч.), то к середине он чересчур резко превращается в парня постарше, со взрослыми оценками, мускулатурой, развитым языком.
В целом безупречная работа, возможно, даже слишком традиционная, литературная, из того времени. Хотя встречается и "плыть саженками", "вихры" - лексика даже не советская, а дореволюционная, но это - мелочи.

Seva Sviatoy   11.09.2003 15:23   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Капитан Жлобарёв» (Ad)

Спорю, Вы изобрели эту вещицу стоячи в очереди в паспортном столе!
Ну в общем смешно не очень, скорее трагично. Образ мерзковатого, упрямо воскресающего мента с говорящей фамилией как-то не веселит.

"заправски оченно" - кажется лишним. Слишком уж древний крестьянизм.

Seva Sviatoy   31.08.2003 19:16   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Бык-непроизводитель» (R.I.P.Иван Федоров)

Читая эту сатиру подумал, что если вдруг рискнуть вырастить клон Сракина, то писать он будет как Башаримов.
Иван, Вам не знаком этот кадр?
http://kcn.medice.net/pugovka/pugovka.htm

Seva Sviatoy   31.08.2003 18:28   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Поэзия белого пшена» (Isaak Neumann)

Я кажется попал в середину сюрного сериала, да? Ну, пока ничего особо не понял, только то, что птица по человечески ругается с рассказчиком, хочет чего-то от него, а он не хочет, и еще что есть где-то там Она.
Все как-то психоделически расплыто, и разбирать по законам реал.прозы, видимо, смысла нет. Все превращается во все, голова бурлит, портвейн, то-се..
Лишние слова. Вот вы пишете: "В моём мозгу, приблизительно там, где находятся зоны Брока и Вернека.." - А если НЕ приблизительно, то что меняется? И зачем эти зоны? Чем это важно? Что это читателю должно сказать?
А язык неплохой, свободный, есть матерная лексика, что уже замечательно.

Seva Sviatoy   30.08.2003 03:37   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Дарение радости отрыывок из романа» (Анатолий Комиссаренко)

Автор поставил целью дать обобщенный, символический образ работника прокуратуры в современном Татарстане, образ нового российского чекиста — Хлебушкина. Несомненно, отдельные обаятельные черты этого образа автор чувствует своим сердцем, но найти художественные средства для полноценного, живого, правдивого воплощения этого образа ему не удалось. Образ задуман и намечен как условно-символический, а манера изображения — реалистически-бытовая, натуралистическая: художественного единства, гармонии нет. Символ не вырастает из естественного развития самого характера, а навязывается: то это живой человек, некоторыми чертами своими напоминающий Маргита из греческого эпоса (а иногда Брунеллуса), то — вдруг — неоправданная аллегория. Для живого человека он слишком сусален, для символа слишком натуралистичен. Образы товарищей Хлебушкина, работников милиции и прокуратуры, данные в такой же манере, и вовсе не развернуты — все действуют, говорят не по естественной логике событий и естественному развитию характеров, а по авторскому произволу, он расставляет их так, как ему хочется, как он считает в данной ситуации наиболее удобным для выражения своего частного или общего замысла. А в результате, при отдельных художественных удачах, нет доверия автору, замысел остается художественно неоправданным, насильно навязывается.
При такой манере изображения наиболее удачны те места, где автор сам эмоционально взволнован. Субъективная окраска людей и явлений внушает доверие, когда она по-настоящему лирична, эмоционально приподнята. Поэтому автору много прощаешь в наиболее удачных главах: «Спонтом кровянка», «Желтые губы», «Пацаны, пацаны» — прощаешь и сусальность Хлебушкина, и отдельные стилистические неряшливости, потому что ждешь еще большего эмоционального подъема в связи с назревающими событиями. Хороша и вставная новелла "Дупа сэнсея". Но здесь эмоционально-лирическая струя пропадает, изредка нет нет да и выглянет на поверхность — начинается нагромождение внешне-описательных моментов, таких подробностей разборок, крышевания, выколотых глаз, лужи крови и спермы, которые знакомы нам по Дорожному патрулю и газетным очеркам, и среди них совсем уже фальшиво, аллегорично выглядят все моменты условно-символические, как вырезанный пенис директора мусороперерабатывающего завода или чекмень, забитый в анус народной актрисы Абулхановой, любовницы героя. Повесть расползается, делается скучной, она не имеет — в смысле эмоциональном — кульминационного пункта и не имеет конца. Потому, как она начата, она не может и не должна здесь кончаться, но продолжать ее тоже неизвестно зачем — повесть распалась. Язык повести тоже не выдержан: иногда он очень прост, душевно окрашен (автор находит вдруг замечательные подробности в изображении наружности, в жесте, в диалоге), а иногда этот язык ложнопатетичен, банален или вдруг спускается до натуралистической грубости, до физиологизма, или бесцветен, как в любом газетном очерке.
Чувствуется, что писал талантливый человек, который сам не осознал (художественно не осознал) до конца свой замысел, не выносил его. Но несомненно этой своей повестью он может по плану гордиться. Это добротная вещь.

Seva Sviatoy   27.08.2003 01:25   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Tabula plena» (Арнольд Салмин)

Этот роман бесспорно свидетельствует о росте писательского дарования.
Место действия романа — золотые прииски в далекой сибирской тайге. События развертываются после народного путча. Основная тема романа — личное и общественное в жизни русского человека. Автор убедительно показывает, насколько в нашей жизни и работе первое неотрывно от второго. Личное счастье возможно на основе труда на благо людей, оно возможно между людьми, для которых семья — трудовой союз, скрепленный общими интересами и цельной любовью без лжи и скидок и эгоистического самолюбования — союз, в котором рождение детей, их воспитание — есть одновременно и естественное выражение, и продолжение любви, дело глубоко народное.
В романе гармонически — я говорю сейчас о чисто художественной стороне дела — переплетена жизнь семейная, личная, любовная с жизнью и работой людей на производстве, в обществе — одна входит в другую. Заслуга автора в том, что у него эта вторая жизнь — на производстве, в обществе — не является только фоном для первой, а фактически, сливаясь с первой, является главным содержанием жизни людей. Особенно удался автору образ главной героини — Фаины, руководительницы крупного золотодобывающего предприятия, способной и дать отпор инвалидам, и отдать свои месячные более молодым работницам. Это образ смелый, гармоничный и сильный, в котором многие современные женщины найдут свои черты.
Автор хорошо видит и чувствует природу и умеет ее и изображать. Роман местами несколько растянут. Следовало бы убрать некоторые — немногочисленные — резкие и претенциозные выражения. История первого замужества Луизы, одной из героинь романа, вряд ли уместна в конце романа, она должна быть рассказана где-то в начале или в середине: здесь она отяжеляет роман композиционно и как-то неуместна по эмоциональному восприятию. В этой истории тоже следовало бы убрать некоторые художественно неоправданные резкие выражения. Муж Луизы — крестьянин из бедной семьи, молодой парень, участник борьбы с солженицынцами, из-за ранения, превратившего его в полуинвалида, возвращается к себе домой, в деревню, когда война еще в самом разгаре, но во всей атмосфере жизни деревни уже чувствуется назревающая народная гроза. Его глазами дана жизнь деревни, кристаллизация ее революционных элементов, борьба за народные права.| к первые месяцы после февраля, всевозможные личные дела и < уи.бм. При некоторой растянутости романа и отдельных, не | ими, многочисленных, стилистических неряшливостях, роман и ник ли хорошо, просто, душевно. Духовный мир крестьянина, и и. | , н>п....., и отсталого, и ищущего правды, и уже очерствев-пи 1..... 111|ч.|гм1. духовный мир женщины-крестьянки — все (ТО 1.111том инутренней правдивостью и подлинной ли-ричп I "и I и.пом. /I не таю другого произведения, где бы с таком чистотой, он \ и чипом всякой грубой физиологии, которой так любят злоупотреблять многие авторы в изображении де-рсппи, были даны .шооощ, и любовные отношения в русской де-ренпе. Все люди и изображении встают такими очеловеченными, что это не может не волновать.
Кроме основного своего художественного смысла, роман выражает и закрепляет моральный облик писателя и его новые, эстетические отношения с русским народом.
Формируется новый характер, тип Литератора с большой буквы на основе благородства и искоренения.
Его черты:
1. Литература есть труд. Слава, честолюбие, гордость, уважение — все удовлетворяется и достигается через труд. Почему? Это труд и на себя и на всех, на себя, потому что на всех, и наоборот.
2. Отмирают, отмерли — почет из-за денежного мешка, богатства. Отмирают стимулы стяжательства. Волчий закон теряет свою силу. Подтянуть, поднять отсталых и слабых. Писатель — дружелюбен.
3. Писатель должен иметь досуг, формироваться как физически здоровый и как человек, могущий удовлетворить своим склонностям.
4. Человек культурный, образованный.
5. Отпадают национальные ограничения и ущемления. Писать может и гагауз, и черкес, и народности Малой и Белой России.
6. Широкое участие в общественной жизни страны и управлении государством.
7. Воспитание писателя-борца, защитника родины, ненависть к врагам, воинская доблесть.
8. Рост чувства достоинства на основе всех прав и обязанностей.
9. Впервые формируется текст — не как исключение, а как миллионы текстов. Отмирание индивидуализма стиля - противопоставления себя другим, вознесения себя над другими. Писатель коллективист.
10. Текстом перестают управлять анархические законы, есть план, есть перспектива развития. Отсюда—оптимизм как одна из самых определительных черт характера писателя.
11. Растущая мощь техники и internet. Писатель — покоритель компьютера, преобразователь природы.

Seva Sviatoy   27.08.2003 01:03   •   Заявить о нарушении