Первая и главная мысль, которая приходит в голову в связи с этой заварухой вокруг Wikileaks – “Honesty is the best policy”. Рискну предположить, недалёк тот день, когда каждый любопытный щегол сумеет организовать прослушку переговоров самого высокого уровня, лишь минимально при этом потратившись. Это неизбежная закономерность технологического прогресса, и как ни запрещай частный шпионаж, какими анальными карами ни грози – процесс «транспарентизации» (yeah, выговорил!) политики не остановить. Да и зачем бы? Это ж, в конце концов, так неприлично и низко, господа! В глаза говорить одно, за спиной – другое. Шушукаться, сплетничать, составлять тайные сговоры. Да ещё и мотивировать это всем омерзительное паскудство – некой «веками сложившейся дипломатической традицией». Никогда не понимал прелести подобного лукавства и лицемерия. Всегда считал, что если уж надо чего-то скрыть, то лучший способ – говорить в глаза правду («Дорогая, извини, что пьяный с корпоратива вернулся, но ты не могла бы посмотреть: засосов на шее не осталось?») Потому я и работаю в конторе, которая всю свою историю придерживалась той же позиции. Бывалоча, приходит к нам новый сотрудник – и видно, что немножко темнит. Скажем, в био значится у него, что в такие-то годы он тянул срочную службу в ЗабВО, но там его никто не знает. А знают – в Москве, где он был всё это время и учился в вузе на Мичуринском проспекте. Кого другого – могла бы насторожить подобная ложная память. Но мы привыкли, что с людьми всякое бывает. Память – штука такая, тонкая. И повод ли для сомнений, если человек малость чего-то поднапутал? Отнюдь. Напротив, надо как-то приободрить новичка, явить высокое доверие к самым сокровенным знаниям. Поэтому ему говорят: «Садись за компьютер, оформи этот список в виде таблицы и распечатай, пожалуйста, в трёх экземплярах. Только постарайся поаккуратнее: документ ответственный, это платёжная ведомость по нашим контрагентам в силовых структурах, а они, знаешь, мнительные». Этот бедняга, воспитанный в атмосфере лжи и притворства, начинает думать чёрт знает что. Он видит в списке половину своего начальства – и думает, что над ним глумятся. А напрасно он так думает. Он просто не знает, насколько это приятно и легко, всегда говорить правду. И мы – всегда говорим правду. Во всяком случае, те из нас, кто в принципе склонен к каким-то публичным выступлениям, как я, например, в этом своём уютненьком бложике. Например, когда мне кажется, что собеседник – феерический гандон, то я скажу ему в глаза, что он, на мой взгляд, – феерический гандон (впрочем, я никогда не обзываю людей «психами», если уверен, что они действительно психи, поскольку это вопрос уже не дипломатической, а медицинской этики). А если мне кажется, что надо уебашить Вазиристан, где охуевшие и нахуй никому не нужные туземцы взрывают памятники буддийского зодчества, то я открыто говорю: «Надо уебашить Вазиристан». Когда меня спрашивают, имею ли я в виду тотальный геноцид – приходится уточнить: нет, я противник тотального геноцида, если говорить о такой опции серьёзно, а не в шутку. Но, естественно, не буду плакать, если в процессе оккупации, «деталибизации» и очеловечивания аборигенов какие-то из них, как бы мирные, тоже ненароком пострадают. Shit happens. И когда я говорю, что меня тошнит от политкорректности и новомодного абстрактного гуманизма – я, может, лукавлю в собственно физиологическом смысле, поскольку имею очень здоровую нервную и пищеварительную систему, но фигурально выражаясь – меня действительно тошнит от потуг призвать Цивилизацию извиняться перед дикарями за то, что они дикари и провоцируют на соответствующее к себе отношение. И когда я говорю, что ненавижу социалистическую идею (как и патернализм в целом), что считаю её приверженцев либо малолетними долбоёбами, с которыми следует общаться посредствам подзатыльников, либо чокнутыми идеалистами, которые сами не знают, чего хотят, либо беззастенчивыми прохвостами, подстрекателями к грабежу, с которыми следует разговаривать, побрякивая наручниками, как и подобает разговаривать честному человеку с зарвавшимися мошенниками, - я имею в виду именно то, что говорю. Когда же кого-то из наших «папаш-основателей» кто-то из отцов какой-либо нации конфиденциально спрашивает: «А этот ваш Артём – он притворяется или в самом деле такой отморозок? Он понимает, в каком непростом мире мы живём?» - ему отвечают: «Нет, не притворяется. Артём – реально ёбнутый на всю голову. И у него очень простая картина мира. Признаться, страшно подумать, на кого мы оставим контору, если как-то отойдём от дел». Честность, честность, и ещё раз честность. Ради кратковременной, сиюминутной выгоды – можно было бы, наверное, где-то соврать, где-то покривить душой, что-то приукрасить, что-то замазать. Но в долгосрочной перспективе – рулит полная откровенность, дети мои. Это как в преферансе. Можно заказать девять лишь потому, что залез на восемь, хотя не имеешь и семи. И блеф может прокатить. Один раз, второй. Но как подметят такую повадку – поймают на девятерной без трёх, и мало – не покажется. Но если уж действительно что-то очень-очень секретное-секретное, такое, что никому-никому – надо блюсти приличия иного рода. В разговоре – пользоваться языком, не известным подслушивающей стороне. В электронных архивах – пользоваться шифром, не оскорбительно простым для кулхацкеров. Американцы ж, однако, всегда были так поразительно беспечны (Впрочем, они же ведь не могут отвечать за всё, что там выложил какой-то шпионский сайт, правда? :-) ). И всё же, пытаюсь представить: что бы я мог, при встрече тет-а-тет, сказать Хилари Клинтон такого, чтобы потом конфузиться, если мои слова получат огласку? © Copyright: Артем Ферье, 2010.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
