Ещё одна причина кончины Софьи Власьевны.Разумеется, я совершенно согласен со стариком Оккамой в том, что нехер плодить лишние сущности. Разумеется, другие люди, вполне справедливо, приводят иные причины всё более усугублявшегося недовольства граждан советским лайфстайлом, такие, как повальный дефицит самых элементарных (не в пример пижонскому многолетнему скотчу) вещей, стометровые очереди за мало-мальски приличными башмаками с чернильным номерком на руке, хреновые автомобили с распределением по предприятиям и несколькими годами ожидания открытки, недоступность хороших книжек, тотальная цензура и враньё в СМИ, "лёгкость" выезда в загранку - ну и мильон других ностальгических прелестей. Однако ж, это всё излишне. Избыточно. И на "коварный" вопрос "Так ради чего стоило рушить советскую систему со всей её заботой о народе и великими завоеваниями социализма, обрекая десятки миллионов людей на прозябание за чертой бедности?" - я склонен отвечать: "Ради того, чтобы я имел возможность прийти в кабак, заказать там "голубой ярлычок", и чтобы мне его принесли, а не вызвали психиатрическую неотложку. Этого - достаточно. Но если вы пытаетесь мне доказать, что между мной и моим виски могут стоят какие-то десятки миллионов голодранцев - вы мне их ёбнуть предлагаете, что ли? Обойдутся! В действительности, сами по себе они мне вовсе не мешают. Мешала - система. Соответственно, она была уничтожена. Но, естественно, было бы очень странно с нашей стороны, уничтожая откровенно враждебную нам систему, чересчур париться о дальнейшем благополучии тех, кто выгадывал от её существования за наш счёт. И, честно сказать, я не знаю ни одного человека, который бы, прилагая хоть малейшие усилия, жил бы сейчас хуже, чем в советские времена. Так что своих мифических лишенцев - засуньте себе туда, откуда вы их высосали!" Пример с вискарём может казаться гиперболой, утрированным случаем нарочитого эгоизма (а я эгоист, и горжусь этим!), но, повторяю, его вполне достаточно для постановки диагноза советской политэкономической системе. И он очень прост: "Государство имело наглость определять потребности граждан и налагать на них ограничения, даже не давая себе труда внятно объяснить их смысл". На самом деле, конечно, был смысл в том, что советский гражданин, даже если он отпахал три года за Полярным кругом и вернулся с чемоданом бабла, не мог послать письмецо в Шотландию и заказать там скотч. Ибо, такая сделка предполагает свободный обмен валюты, а если его допустить - очень быстро станет ясно, чего на самом деле стоят советский рубль и, соответственно, советская экономика, построенная с таким скрипом, скрежетом зубовным и носовым кровотечением. Дать такую почву для сравнения реальных доходов советских и буржуйских граждан - было бы мгновенным суицидом Совдепа (а так его агония всё же растянулась на несколько десятилетий, когда лишь очень немногие люди как-то соприкасались со свободной экономикой нормальных стран, и тамошние их унижения компенсировались превосходством над соотечественниками у себя дома). Между тем, вискарь или не вискарь, но, естественно, нежизнеспособен режим, который не позволяет свободным гражданам распоряжаться своими доходами по своему усмотрению. В долгой гонке, когда выдыхается первоначальный революционный фанатизм, - абсолютно нежизнеспособен. Ибо рано или поздно люди начинают потряхивать головой, очухиваясь от наваждения, и задавать вопрос: "Чо за ***ня? Почему это мне НЕЛЬЗЯ покупать то, что можно покупать даже распоследнему негру в самых диких африканских странах?" Впрочем, все эти соображения очевидны всякому здравомыслящему человеку (как и деструктивный, антиэкономический характер социализма в целом), они высказывались неоднократно и не только мною, конечно, но - то была занудная подводка к мысли данного поста. А собственно мысль родилась давеча в нашей дискуссии у мангала о советском кинематографе. Я всегда выслушивал с недоумением пассажи вроде "Наше родное кино круче голливудских пустышек" или "Куда убогому совку до Голливуда?" или "Я признаю только классическую музыку" (хардрок, шансон... горловое тибетское пение). Мне подобные категорические обобщения всегда казались признаком... инфантильности, что ли? Ей-богу, в тех кругах, где вырос я, - ну, где-то лет в пятнадцать люди обычно переставали понтоваться "правильностью" и "крутизной" своего культурного вкуса. Ну а когда взрослый человек топырит пальцы, декларируя свои пристрастия к культпродукту сообразно жанру, эпохе или стране производства, - это просто комично. Да тут у одного и того же создателя случаются и сильно "доставляющие" творения, и полный отстой (на субъективный, конечно, вкус). Поэтому я стараюсь избегать дурацких обобщений. Но всё же, отступая от данного правила, должен признать одну общую закономерность в советском кинематографе. Благо она, имея технический характер, объективна. Эту закономерность, невзначай, сформулировала одна подруга в давешней дискуссии. Она сказала: "Я тут пристрастилась смотреть наши старые кины, и всё-таки в них как-то на подсознательном, наверное, уровне, отражается дух эпохи. Вот пятидесятые и шестидесятые - они какие-то радостные, с огоньком. А уже с семидесятых - вроде, и актёры хорошие, и сюжеты неплохие, но какое-то общее ощущение тоскливости сквозит". Что ж, энтузиазм и драйв "космических" десятилетий, когда Союз был на максимальном своём подъёме - конечно, антитеза вяловатым и "мещанским" семидесятым. Но, рискну утверждать, сия антитеза явлена не только в "общем духе" картин "на подсознательном уровне", но и в самой по себе картинке, как она воспринимается на уровне физиологическом. И если взять какого-нибудь сенегальца, совершенно не разбирающегося в советском кинематографе, да показать ему два кадра из разных фильмов, один шестидесятых, а другой конца семидесятых - этот сенегалец безошибочно определит, что откуда. Как? По ЦВЕТУ! В пятидесятые-шестидесятые в СССР снималось сравнительно мало цветных фильмов. Но те, что были - имеют очень выразительные, сочные, красочные цвета. С семидесятых же число цветных фильмов существенно растёт, но картинка в большинстве из них... как бы это сказать? Пожалуй, "тоска зелёная" - будет верной и точной ассоциацией. Секрет, естественно, прост. В шестидесятые советская промышленность ещё не освоила выпуск цветной плёнки, пригодной для художественного кино. Поэтому снимали на чертовски дорогую, но качественную импортную. Кодак, Фуджи, Агфа, всё такое. Но в один момент, очевидно, было решено, что шосткинская "Свема" уже вполне дозрела для кинематографа. И то была роковая ошибка генералов идеологического фронта. Погнавшись за дешевизной и поддержав отечественного производителя - они, возможно, досрочно просрали один из главных своих козырей: советское кино, радующее глаз и бодрящее сердца компатриотов, когда прилавки продмагов мало чем могли порадовать, а новости в программе "Время" не могли взбодрить даже диктора Кириллова. Возможно, то была хорошо спланированная и подло проведённая диверсия, перевод советского кинематографа на шосткинскую плёнку. А может, по мере распространения телевизоров, руководство решило, что с учётом специфики цветопередачи у тогдашних Рубинов и Горизонтов - нечего тратиться на хорошую плёнку, когда на экране всё едино будет "Жак Ив Кусто на дне заросшего пруда". Однако с начала восьмидесятых в Союз стали проникать человеческие телевизоры (пусть стоившие как полмашины, притом, что машина стоила как полжизни) и даже видеомагнитофоны. И даже двадцать раз переписанный какой-нибудь средней паршивости голливудский боевичок - чисто по яркости красок уделывал тоговременный советский кинематограф, как коралловый аспид - родную серую гадюку. Что, конечно, не могло не подчёркивать "пастельной" унылости советского бытия (лишний раз, лишний раз). Когда же человек ставил на видике "Бриллиантовую руку" или "Белое солнце пустыне" - он отмечал (где-то в глубине), что и по сравнению со старыми советскими фильмами нынешние, даже лучшие из, имеют неуловимый оттенок унылого говна. А значит, подсознательный вывод о деградации советской системы напрашивался сам собой. И был, конечно, верным. Ибо система, целиком построенная на пропаганде (не считая насилия), - явно выжила из ума, когда упускает из виду такие нюансы, как красочность своей культурной продукции. Но это, конечно, очень частное проявление всё более усугублявшейся нежизнеспособности Совдепа. Одно из многих. И я, разумеется, не хочу сказать, будто бы система прожила много дольше, когда б не жмотилась на хорошую плёнку для кинофильмов. Да нет, по-любому Совдеп получил смертный приговор 1-го января 1981 года. Дальнейшее - конвульсии в петле, которую эта антинаучная идеология сама затянула на своей шее. И тут уж хоть подставляй жёсткие андроповские указующие пальцы, хоть сучи ногами в воздухе, набирая горбачёвское Ускорение, хоть виселицу перестраивай, болтаясь на ней - всё было бесполезно. К счастью для человечества, и к чести русского народа. © Copyright: Артем Ферье, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
