Дела ментовскиеСегодня на P51D эвакуировался от московской жары Гарик, мой первый зам. Учитывая, что Анечка, моя секретарша, уже неделю во Франции, работа Дипломатического Департамента, можно сказать, парализована. Враги (вернее, союзники) во властных органах и прочих оргпреступных группировках могут заявлять нам какие угодно ноты – но в ближайшие дни их просто некому будет рассматривать. Все ушли на пляж :-) Но если серьёзно, у нас намечается небольшой сабантуй(зач.) саммит с пиндосскими друзьями. И я должен представить им Гарика. В этой связи, невольно разговорились с ним об иных различиях в профессиональной подготовке и дипломатической тактике по разные стороны Пацифика. Замечу, Гарик – бывший мент. Капитан угрозыска. И – очень толковый. Он обратил на себя наше внимание тем, что ему почти удалось «повязать» меня на совместных учениях. И дело не в физподготовке (хотя он, прошедший армейский спецназ, и тогда был небезнадёжен), а в том, что он сумел подкрасться ко мне в баре «на мягких лапках», не вызвав подозрений (обычно-то легавые срисовываются так, как будто фосфором помазаны). Потому что догадался натурально выжрать бутылку водки, а не прибегать к жалким актёрским потугам, изображая пьяного. Я - практически купился. Ну вот мы и разговорились о ментовских приёмчиках. Знаете, что ПОЧТИ самое удручающее в российских ментах? То, что большинство из них, общаясь с подозреваемым или даже со свидетелем, сходу норовит поиграть в Глеба Жеглова. Причём – в наихудшем его проявлении. Так, как он общался с Груздевым, сразу же изъявив свою предвзятость и враждебность. Ибо во многих прочих своих проявлениях – вайнеровский Жеглов был всё же толковый сыскарь и психолог. У этих незамысловатых ребят считается хорошим тоном при первой же возможности заявить собеседнику, что они всё про него знают и во всём подозревают, даже если на самом деле они нихрена ещё не знают и не имеют никаких оснований его подозревать. Но вот почему-то они считают, что после этого собеседник страшно занервничает и сам по себе расколется. И нервничать-то он нервничает, но единственным результатом обычно бывает то, что он, напротив, замыкается в себе, дёргается, и чтение его психомоторики лишается всякого смысла. Те реакции, какие раньше выдавали бы его враньё, – сейчас вполне обусловлены испугом и неприязнью. Впрочем, среди наших ментов – в любом случае мало специалистов по чтению психомоторики. Что говорить, хотя профессионализм российской ментовки в действительности существенно повысился за последние двадцать лет (что бы ни говорили злые языки про тотальный развал и деградацию), но всё же в таких областях, как психологизм, - разрыв всё ещё довольно велик. Так уж вышло, что на смену довольно недурным профессионалам сыскного дела в Царской России – пришли очень простые ребята, для которых полицейская работа сводилась чисто к репрессивным функциям, к выявлению и «покаранию» врагов народа по разнарядке. Ну и о каком, блин, профессионализме можно говорить при таких установках? Главное – они всё же были быдлом, вознесённым во власть, но заточенным под общение с таким же быдлом, оказавшимся ниже (здесь и сейчас, в этом кабинете). О том, что можно не гавкать, а разговаривать, как человек с людьми, - догадывались не все и не сразу. Тем более – долог был путь до такой глубокой мысли, что если ты имеешь основания кого-то подозревать, то лучше не светить перед ним свою осведомлённость, не швыряться козырями на пустой стол, а сперва измотать совершенно доброжелательной и дружеской беседой, в которой рассматриваешь визави как союзника, тоже заинтересованного в выявлении обстоятельств дела во имя защиты общественного порядка Который порядок ведь нам всем дорог, сознательным-то гражданам, не правда ли? Ведь все мы по этим улицам ходим, как и наши родные-близкие. И я ни в коем случае не утверждаю, что вы причастны к преступлению. Но поскольку вы были рядом, то, возможно, вам запомнилось нечто необычное. Память ведь такая штука, что в неё очень много западает, чисто подсознательно, но чтобы извлечь, - требуется дотошное усилие. Но игра стоит свеч, не так ли? Поэтому, давайте постараемся воссоздать сколь можно полно ваши перемещения в тот вечер, и что вы наблюдали... Смею заверить, уже минут через пятнадцать такой игры – даже тёртые уголовники не выдерживают. Это умственно очень изнурительно, даже мучительно, – выдумывать подробности «в реальном времени», опасаясь проколоться в неведомых тебе мелочах, подтверждая своё вымышленное алиби. А откажешься от этой игры, покуда следователь к тебе доброжелателен и всей душой, как к «сознательному гражданину», пошлёшь его и окуклишься, – получается, сам отказываешься от презумпции «сознательного гражданина», каковому – почему бы не попытаться вспомнить, где он был и что делал, если это поможет навести на след реальных гадких преступников? И ради справедливости, даже в советской ментовке встречались люди, способные это понимать и использовать. Но – мало (в жизни – уж точно меньше, чем в фильмах). На практике – рулили протокольный, высокомерно-«брезгливый» официоз и «бычка». Что, увы, ан масс сохраняется и по сей день. Но вот почему я говорю «Почти», применительно к склонности совковых дуроломов в погонах козырять своей имманентной подозрительностью до нужного случая и безо всякого повода? Потому, что ещё более печальный случай – это мусора, понахватавшиеся каких-то верхов американской или европейской допросной техники, и пытающиеся применять «ихние» шаблоны безо всякой поправки на «социо-культурную» специфику. Типа, фальшиво щебетать: «О, это ваша фотография, в футбольной форме? Да мы, никак, футболисты? В смысле, мой племянник, вот, в юниорском Динамо играет, надежды, говорят, подаёт». Типа, «входить в доверие на близких темах». Я реально такое слышал в исполнении ментовских оперов, притом не дебилов по жизни, но конкретно тогда – хотелось покрутить пальцем у виска. «Чел, ты – дебил? Ты хоть сам понимаешь, насколько фальшивый и вымученный твой развод?» Это ведь у амеров (и иных евров) так принято, этак дружелюбно и страстно обсуждать с незнакомыми людьми хобби и семейные дела. Но в России подобная «задушевность» общения незнакомцев – бывает только по пьяни, да и то – «волатильна». Мы (все нации, живущие в этой хмурой стране) – довольно угрюмый народ. Мы больше на негативе «роднимся», а не на «позитиве». Поэтому бессмысленны в данном случае твои методички, написанные пусть толковыми людьми, но совершенно про другой менталитет. Что почти безотказно действует в России – так следующая схема «завоевания доверия». Метод завоевания доверия в Америке – обсуждать детей, пуская восторженные слюни. Метод завоевания доверия в России – плакаться в жилетку, пуская эсхатологические сопли. Самое клёвое – если чел, проникнувшись, бросается тебя утешать. Или же, возомнив себя матёрым психологом, решает, что может теперь тобой манипулировать, когда ты ему открылся, ездить по ушам, наставлять. Кто неосновательно считает себя ведущим в танго – споткнётся. Кто играет чёрными – выиграет, если белый игрок уповает на своё преимущество. А вот в детской игре в десять палочек, как в Форте Баярд, всегда выигрывает тот, кто делает первый ход. Даже если убирает им только одну палочку (из трёх возможных), якобы оставляя противнику простор для манёвра (вернее же сказать, первый ход проигрывает, если убрал больше одной палочки). И вот так – осуществляется вхождение в контакт в российских условиях. Естественно, могут быть и другие варианты, но что важно во всех случаях, - всё-таки воспитывать в себе некоторый артистизм, тренируясь и с коллегами, перманентно разводя их и подначивая, и перед зеркалом (а у нас, вообще-то, и собственный театр очень неплохой имеется, где лично мне особенно удаются роли рефлексирующих эсэсовцев :-) ). Что беда многих ментовских оперов – они просто абсолютно топорно и ненатурально исполняют роли. Так, что фальшь за версту чувствуется. Что беда многих оперов эфэсбэшных – они могут быть более натуральны в своей роли, но их выдают глаза. Они – как бы отдельно от всего прочего органического существа живут, следя за целью холодно и пристально. Так их учили – бдительно подмечать нюансы поведения собеседника. Но «бдительно» - не значит «слишком явно». К сожалению (или нет?), и среди фэбэсов очень мало профи, которые не выкупаются сразу же. К тому же, вот эти «фирменные» глазки-буравчики – они чисто психологически очень неприятное впечатление производят. Не менее безблагодатно для налаживание психологического контакта, - впадение в морализаторство, чтение нотаций. Это особенно характерно было для ментов старой, советской школы. Вплоть до маразма. Помню, в девяносто восьмом я как-то отработал четверых упырей в шалмане (я, вообще-то, не ликвидатор по своему основному профилю, но тогда пришлось), и на выходе – ментовский патруль. Совершенно случайно. Действительно совпадение, что они с проверкой в этот кабак нагрянули, видимо, не зная, что он закрыт для посетителей, что там происходит встреча «авторитетных людей». Ситуация сложилась довольно комическая. У меня маска на фейсе, в руке Глок с глушителем, на заднем плане – четыре трупешника и персонал под столами, и эти, серые, знай затворы калашей надрачивают в полном охуении. Главное – они мне единственный выход загородили. Там организация пространства – по типу пресловутой Хромой Лошади была. И я прикинул: их трое, и все на нервах. Попробую вырубить – они не меня, так официанточку какую-нибудь очередью срежут. Слишком стрёмно. Пришлось сдаться. Ретроспективно, я подумывал, что, может, стоило попробовать глушануть их, стреляя в броники, но я не знал, какие у них броники под зимней одеждой и у всех ли есть они вовсе. А грохнуть мента, который просто честно выполнял свои обязанности, - это очень сильный залёт по нашим меркам. Это недопустимо. Да и потом, реакция человека на поражение пистолетной пулей в бронежилет - бывает непредсказуема. Кто "сникает" (ой, меня убили!), а кто звереет. Ибо, если броня не пробита, то пятьсот джоулей - не такой сильный удар, чтобы действительно резкий чел начисто утратил способность к сопротивлению. На инстинкте может нажать на спуск и полить очередью, с непредсказуемыми последствиями для цивилитиков. Соответственно - по-любому слишком стрёмно было вступать тогда с ними в конфронтацию. И последующий наш разбор полётов тоже пришёл к выводу, что я действовал правильно, когда сдался. И вот, перед тем, как передать меня РУБОПу (а может, и не собирались), меня допрашивал в годах уже такой дядечка, начальник городского уголовного розыска. Чего он только мне не плёл! Я это слушал – и офигевал. «Мужик, ты вообще в адеквате? Ты хоть какое-то имеешь представление об окружающей действительности? Ты соображаешь, что, кем бы ты ни мнил моих «хозяев», но на такую акцию могут только довольно серьёзные люди пойти, и не торпеду одноразовую пошлют, а более-менее ответственного человека. Тут вопрос – зачем ТЫ в это вляпался, с братвой своей серенькой? Хотя, конечно, выбора нет, коль уж задержали на месте». Под конец его увещеваний – я не выдержал, утешил: «За меня не переживайте, товарищ майор. Меня, считайте, здесь вообще уже нет». Когда через полчаса ему объявили, что банда находилась в разработке у ФСБ и меня следует этапировать в Москву, в Лефортово, сдав на руки прибывшим оперативным сотрудникам вместе с делом, - он не особенно удивился. Вероятно, даже испытал облегчение. Поскольку, что уж точно, к погибшим симпатий в городе никто не питал. А когда и расследование их гибели забрали – так вовсе камень с души. И вероятно, умом он всё это понимал, когда беседовал со мной. Возможно, понимал даже, насколько по-идиотски выглядит его душеспасительная риторика. Но – это настолько въевшаяся в естество была привычка, общаться с позиций «отеческой» укоризны, снисходительно и «соболезновательно», что просто не в силах от неё отрешиться. У нас – это быстро излечивается в бывших ментах (благо, и случаи не столь закоренелые). Быстро внушается, что, чего бы ты сам лично ни думал про собеседника, но не надо упиваться иллюзиями морального превосходства, не надо пытаться их навязывать. Он для тебя – криминальная мразь, но ты для него – мусор сраный. Ему поебать на твою мораль и твою правду. Он тебя вообще за человека не считает, изначально (как и 80% населения этой страны мусоров за людей не считают). Потому что он творит преступления, возможно насильственные, чтобы выжить, а ты – вообще непонятно ради чего. Служение закону и общественному долгу – это вообще полная херня в глазах этого парня, и если ты намекаешь, что сам искренне веришь в эту херню, - то просто дебилом себя называешь, в его восприятии. Поэтому – поменьше пафоса. В действительности, мы-то имеем ту привилегию, что, хотя пользуемся корочками государственных служб, в любой момент можем откреститься от официального статуса. И объяснить свои мотивы предельно просто: «Давай оставим в стороне то, что я мент(чекист), - у меня к этому делу личный интерес, поскольку меня попросили друзья». Практика показывает, что когда сообщаешь о своей предположительной коррумпированности или вовсе «бандитской» сущности, - теплеют отношения даже с самыми недоброжелательными собеседниками. Поскольку статусный мент, мусор – для них существо заведомо низшего порядка, «безмозглый винтик системы», но вот парень, руководствующийся СВОЕЙ, а не государевой волей, - с ним уже можно о чём-то говорить. Не западло. Что ещё даётся понять выходцам из государственных служб – что их прежние представления об оценке искренности допрашиваемого не будут работать в том мире, где они оказались. Для этой цели их просят допросить кого-то из наших агентов, которого «взяли как курьера, мелкая сошка, сам толком не понимает, видимо, на кого работает, поэтому не надо слишком давить и ни в коем случае не применять насилия»(ибо, как говорит старина Рокотов, «физические пытки – верх дилетантизма в работе политической контрразведки»; он знает, о чём говорит, ибо насмотрелся на дилетантов в недрах НКГБ, где был довольно влиятельной фигурой). Агент может быть любой, и мне доводилось выступать в этой роли, но лучше всех – Лёшка Зимин. Со своими совершенно безобидной ребяческой внешностью и природным обаянием – он наилучшим образом обескураживает самых суровых правоохранительных дядечек. При допросе – выказываешь расположенность к общению, но начинаешь нести лютую пургу. Вроде того, что на самом деле твои работодатели – инопланетяне, и они возили тебя на Сириус, но они желают землянам только добра. У «интервьюера» - рвётся шаблон, поскольку он не может обнаружить никаких признаков неискренности. Их и нет. Чтобы убедительно врать – нужно самому ВЕРИТЬ в то, что рассказываешь. Как это достигается, вера в то, что на самом деле (и в твоём собственном разумении) не соответствует действительности? Глупый воришка, прекрасно сознающий, что спёр чужой кошелёк и тем самым согрешил, - старается отпираться от факта кражи, выдумывая себе дурацкие алиби. Которые, естественно, рушатся даже не при фактической объективной проверке, а просто при реконструкции мнимых событий в беседе с подозреваемым. Поскольку он сосредоточился на отрицании того, что имело место, но не на созидании того, что «имело место вместо» (или же очень бестолково выдумывает «альтернативную версию»). Но умный и подкованный человек – он отрицает изначально ВОЗМОЖНОСТЬ того, что совершил нечто греховное, вроде кражи. Он просто вычёркивает это событие как нечто, что нужно скрывать. Ему нечего скрывать. Он чист. Но если господину следователю угодно, чтобы он припомнил, где был тогда-то и тогда-то – что ж, он постарается вспомнить. И, при некоторой тренировке ума, он может выдавать такую мнимую реконструкцию событий, которая не выявляется как лживая. Поскольку он сам, в данный момент, верит в неё. На данный момент (допроса) – это как бы эмулируемая, вложенная сущность его сознания, за которой не видна истинная память. Мы называем этот метод «контролируемой шизофренией», он не так уж сложен в освоении (многие дети – им владеют от природы :-) ), и он позволяет запросто одурачивать не только такой примитивный детектор лжи, как электрофизиологический полиграф, но и внимание довольно опытных следователей. К такому – большинство ментов непривычно. Они привыкли, что им «лепят», осознавая свою лживость. И это действительно видно. Но вот когда лепят с искренней убеждённостью в правдивости своих показаний, без признаков фантазирования, – это рвёт шаблон. Впрочем, перед новичками и не ставится такая цель, как вывести допрашиваемого на чистую воду и уличить во вранье. Просто – оценивается их реакция, их поведение. И – понимание того, что им было сказано. «Никакого чрезмерного давления, никакого насилия». Если они скатываются до этого, если начинают быковать, типа, хорош придуриваться, не то в глаз получишь, - им приходится пережить несколько неприятных минут, когда допрашиваемый, заломив своего допросчика и приставив шариковую ручку к его глазному яблоку, заявляет, что берёт его в заложники, поскольку распознал в нём агента Антареса, противостоящего любезному Сириусу. Особенно, конечно, эффектно бывает в исполнении Лёшки Зимина, от которого, «щуплого пацанёнка», такой прыти никто не ожидает. Очень комично бывает наблюдать за vario-стеклом выражение лица «интервьюера». Ну а потом происходит «разбор полётов». Где новичку разъясняют некоторые простые вещи. «Тебе что было сказано? Никакого насилия. Тебе показалось, что парень то ли дурак, то ли придуривается? И чего? Это повод угрожать, прессовать? Да ты нихрена не должен кого-то прессовать, покуда не убедился, что тебе оказывается явное и умышленное противодействие, и что исчерпаны все прочие методы убеждения и выведения на искренность! Но даже и в этом случае – стоит десять раз подумать, прежде чем прессовать возможного психа! Поскольку же почти все люди – в каком-то роде психи, нужно быть аккуратнее со всеми людьми. Не провоцировать». В общем, эта ментовская склонность к бычке – у нас действительно быстро лечится. Но вот обретение навыков для оценки валидности информации, получаемой в ходе беседы, - это уже достигается опытом. Одной только теоретической базы в виде «если собеседник отводит глаза и меняет позу при ключевом вопросе, то он врёт» - недостаточно. Он может отводить глаза или менять позу по совершенно другим причинам, которые не являются ключевыми. Вспомнить Шерлока Холмса: «Помню одну женщину, которую заподозрил в неискренности, поскольку она отворачивала лицо от света из окна, а оказалось, что у неё был не напудрен нос». И вот насколько беда российских ментов в их «нахрапистости» и «бычке», - настолько же беда многих американских копов в переоценке своей теоретической базы знаний по психологии и психомоторике. Чтобы по-настоящему «читать» человека – нужно научиться его чувствовать. Нужно научиться влезать в его шкуру, проникаться его переживаниями, иметь к нему симпатию (причём, быстро обзаводиться ею, невзирая на его социальный статус и личное твоё отношение к нему). Но правда жизни в том, что люди, по-настоящему умеющие это делать, - редко задерживаются в правоохранительных органах (или вовсе идут туда). Они могут добиться куда большего успеха в качестве маркетологов, бизнес-контактеров, психотерапевтов или предводителей религиозных сект/социальных групп. Не совсем верно, будто под погонами ходят исключительно лузеры, но – преимущественно. Поэтому всё же верно утверждение, что менты/копы по разные стороны океана – преимущественно лохи по-любому. Пусть чуточку по-разному проявляется их прилошённость. Настоящие профессионалы – редки и там, и там. Но вот чтобы поправить это положение, чтобы привлечь на службу в полицию действительно талантливых, разумных, артистичных и психологически «проницательных» ребят, - полезно дать некий общий намёк, что полиция может стать для них хорошим карьерным трамплином в «люди в чёрном» :-) Об этом, собственно, и будет наш саммит. Хотя, боюсь, покуда в законодательствах современных стран наверчено столько заведомо аморальной херни, как, скажем, борьба полиции с наркотиками и с проституцией, - это само по себе препятствует приходу в полицию вменяемых и порядочных людей. Им просто западло туда идти, сознавая, что их будут использовать для таких бессмысленных и аморальных целей. Но это главная проблема всех «социально-ориентированных» государств с эпохи Кризиса Бронзового Века: они рушатся потому, что люди, способные, по своим личным качествам, защищать такие государства, - не идут к ним в услужение, брезгуя причастностью к их политике. В современном мире, пусть не так легко отменить угодные черни аморальные узаконения, но можно всё-таки дать понять, что не все силовые структуры подчиняются этим узаконениям, что некоторые из них содействуют справедливости и общественному порядку в самом благородном, незамутнённом смысле, противостоя беспределу, и что есть шанс занять достойное место в этих структурах, для начала хорошо проявив себя в «публичной» полиции. © Copyright: Артем Ферье, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
