В семидесятых у нас ходил интересный троллейбус - номер один, "Вокзал - ЦПК и О".
Специально поясню для проживающих зарубежно, ЦПК и О - это центральный парк культуры и отдыха имени первого после Белки и Стрелки героя-космонавта Юрия Алексеевича Гагарина. Ладно, поехали дальше.
Троллейбус водила чудесная женщина, чуть полноватая, но герой труда, - классическая тетка с халой. Занавесочки с кисточками, будто из красного уголка, чехлы на сидениях красненьки, наглядная агитация по бортам, чтоб не растекаться - транспортное средство образцовой культуры и быта.
По пути следования рассказывала о достопримечательностях и достижениях города трудовой славы.
Правда тогда Селеби не был утвержден в этом статусе официально - только недавно, буквально 3 июля сего года стало известно о присвоении Челябинску звания "Город трудовой доблести". И в честь этого установят памятную стеллу. Обязательно красивую и, надеюсь, поучительную.
"Посмотрите, пожалуйста, направо, перед вами памятник вождю первого в мире государства рабочих и крестьян Владимиру Ильичу Ленину, общая высота памятника семнадцать метров, скульпторы композиции Головницкий и Зайков..." Короче, экскурсионный.
После рассказа о памятнике вождю, государственной публичной библиотеке и памятнику Орленку, который внесен в специальный реестр Юнески, героиня труда награждала терпеливых пассажиров художественным сюрпризом -стихами знаменитой челябинской поэтессы, которые читала по-комсомольски - методично, четко, с ярким гражданским пафосом и высоким чувством
Много мест в России удивительных,
Но с тобой мы связаны судьбой.
Город металлургов и строителей,
Мой Челябинск, я горжусь тобой!
Я причастна к шуму заводскому,
К тишине аллеек молодых.
Целый город у меня знакомых,
Целый город у меня родных...
Я люблю пройти проспектом Ленина,
У «Орленка» молча постоять.
Подрастет другое поколение –
Тоже будет строить и мечтать.
Радуюсь приветствию Любому
Земляков-челябинцев своих,
Целый город у меня знакомых,
Целый город у меня родных!
Заканчивала чтение аккурат подле остановки "Пединститут", возле которого установлен замечательный, более того, удивительно-восхитительный памятник пролетарскому поэту Максиму Горькому - автору донной литературы, великому сыну великой матери.
Замечательность этого сооружения заключалась в том, что на самом деле их было два, а может даже больше - целая серия, разбросанная по городам и весям необъятной родины, но в Челябинск завезли два.
Скорей всего, по ошибке заказали пару - видимо недостатки планирования сработали, а может, межведомственная разобщенность, вряд-ли, диверсия, не суть.
Один установили у Педагогического, а второй у черта на рогах - в каком-то из сонных дворов далеко- спального Северо-Запада.
Алексей Максимыч был схвачен в момент глубокой задумчивости - подозреваю, в момент погружения в четырнадцатый том Клима Самгина, в самую сердцевину сути - на пике острия, туда, где герой осознает либо азиатскую оторванность, либо хайдеггеровскую опустошенность.
Важно, на сей раз горьковская мысль случилась отдельно от шляпы, которою авторы поместили глыбе в руку - длинный плащ, усищи, задумчивость и шляпа в руке , главное, спиной ко входу - мол не нужны мне вопросы языкознания.
Пединститут знаменит и многими, и многим, но особенно факультетом "Иняз". Специально для иностранцев, Иняз - это факультет иностранных языков, на котором процветали здоровые сексуальные традиции - очень здоровые, прям, пышущие здоровьем, огнедышащие.
И это не удивительно, западное разложение отражалось в первую голову в языке, который глотали наши неокрепшие умом девушки и немножко парни - поддавались тлетворному влиянию, чего греха таить. Несмотря на такой джаз и вообще, музыку толстых, инязовские красотки пользовались особым почетом и уважением в неустойчивой, а порой, классово незрелой молодежной среде.
Короче, факультет был и Меткой, и Меккой, и Белкой, и Стрелкой, особенно общага - место встречи, которое не удавалось изменить десятилетия.
Сам понимаешь, культура, особенно пролетарская, на месте не сидит. Рано поздно появилась, оформилась и овладела умами славная примета - Горький наденет шляпу, если с иняза выйдет хоть одна девственница.
