С чего начинается родина
С чего начинается родина...
Уж не с географии точно. Или плаката, призыва, завывания.
Большие слова, необъятные - Р-ро-дина, Патр-р-иотизм, Отечество-о. Еще навсегда привязавшийся, разумеется, в хорошем смысле, Волгоградский образ Родины Матери с мечом в руке. Война, подвиг, победа. Куда без.
Вот личная, невеликая, земная прячется в глубине - поди найди.
Место или время, или все вместе. Плюс близкие-родные, и, конечно, язык. Родина - это язык. Челябинск, Тимирязева двадцать восемь, Загс, Ритм и кинотеатр Пушкина, сто двадцать первая школа и пожарка, Соки-Воды, Волшебница и Комиссионка. Потом туда прибавятся Ленинград и Феодосия, Кремль с телевизора и Гимн в шесть утра - с добрым утром, вставайте, товарищи.
Символы, привычки, стереотипы. Ладно, согласимся, что понятие, пусть неполно, приближенно, можно представить символическим рядом - собственным, несобственным, не суть.
Другой вопрос, любовь - что это такое и как понять что это именно то, а не другое. Комфорт или неудобство, благость или страдание.
Правящая идеологема, равно как и ниспровергающая, понятны: как можно не любить родину, пафосно восклицают одни. Как можно любить то, что тебе не принадлежало, не принадлежит и принадлежать не будет,и где тебя ни в грош не ставят, постоянно унижают, оскорбляют, обманывают и вынуждают делать то, чего сам по себе делать не стал бы никогда - так звучит не менее пафосный ответ другой стороны.
Ты и я, мы оба правы - правы, ах, как правы - скажем мы друг другу — браво, браво, браво, браво, бравооо...
Нет, ребята, все не так. Удобство, неудобство, воля, власть или несвобода - не то. Любовь- это другое. От слова ваще.
Ты уже там, внутри - хочешь, не хочешь на вербальном уровне - там и все. Проблема лишь в осознавании этого. Выразить, проговорить и закрыть гештальт.
Если с чужого плеча, получится пафосно и лживо, в крайнем случае, нигилистически, что тоже ни в какие ворота.
Свои и чужие. В чем разница, и кто есть кто.
Свои - собственность, не юридическая, боже упаси, не рабовладельческая, но сознательная. Мой, мое - свой, свое.
Город, дом, улица. Девчонка, друг, профессия. Со всеми втекающими и вытекающими, плюсами и делением, и конечный итог заявляется сразу - мое, но пути разнятся. Родителей признать своими просто - даж не замечаешь как - мои и точка.
Друга, девушку, вещи. Даже дом с улицей, школу или спортивную команду. Зримо, подручно, охватываемо и вмещаемо.
Как быть с большим, городом, регионом, страной или планетой - дедуктивно, индуктивно или по аналогии.
Через защиту или присягу, отрицанием чужого, чуждого или неприемлемого - эстетически, символически, этически или культурно.
Как соотносятся родина и национальность, родина и этнический момент, родина и язык - плюнуть на все и признать по фактическому проживанию - здесь, значит живу, значит и родина под ногами.
Или по месту прохождения детства - там, где формировалась личность.
Мамардашвили частенько поминал "неизвестную родину писателей и философов" - ну, с неизвестной попроще, а известную куда - в утиль или на пьедестал.
Мне лично трудно произносить само слово "родина", настолько его обшкрябали, залили-залепили непотребными интерпретациями и дурными смыслами. Расхожая советская идеологема. Со словом "патриот" ровно тоже самое.
За Царя, за Родину, за Веру - киношный порядок, белая гвардия, романтическое прочтение былого - дни Турбиных, короче. Сыграть на биллиарде и послушать "Отче наш", "стопка водки на столе", "боже царя храни" или "союз нерушимых". Понакручено, понаверчено.
Среда или небо, смысл или факт. Можно ли говорить о родине и всемирности одновременно, или некоренной национальности, малом, не государственно-образующем этносе, политической оппозиционности.
Можно ли любить родину издалека, из комфорта или стеснения, а при смене знака, поменять любовь на противоположность.
Можно ли, выделяя из плохого хорошее, любить отдельный город, деревню, хутор или квартиру, но ненавидеть оставшуюся страну - риторически пожалуйста, а вот по-правде, не думаю.
По отдельности не получится, только в целом, пространстве и времени, географии и истории, языку и культуре - в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. Клятва верности.
Если математически докажут, что бог есть, или нет, верить-не верить уже не вопрос чувства. Доказали, есть. Доказали обратное, нет. Формализм. Вот не катит по нутру, хоть тресни. Бог - не вопрос доказательства или факта. Как и Душа, Родина, или Вера.
Я могу учитаться Махабхаратой или, не знаю - Вуду, Ктулху, Химерой, могу с пеной у рта утверждать, убеждать себя в Иудействе, Магометанстве или Католицизме - Душа, Родина и Вера останутся русскими, имперскими, православными - пусть трижды стихийно, кособоко или скрытно, только уже обиженными, а точней - униженными отрицанием или выгодой. В крайнем случае, нигилизмом, но это чистая клиника.
Формально отрицая бога, одновременно верим во что угодно - зодиак, приметы, соседям и сплетням, интернету или телевизору, без вопросов или сомнений принимая внутрь современно обработанную чушь - значит, верим, по другому не скажешь.
Большой взрыв или Эволюция - вера, разумеется, в подлинно научный Авторитет, привет богу-отцу. Плюс привычка - так научили, а мы ни разу и не задумались - зачем, сдал и забыл - только символ остался. Плюс контур пристойности - отрицать науку как-то некомильфо, через пару минут сочтут пациентом.
Прививки, ГМО, магнитное поле, аура, плащаница - верю не верю, мода и социальная страта - то, что принято в твоем реальном окружении.
Для меня родина - Челябинск, большой, размером с Советский Союз, где есть Феодосия и Ленинград, Москва, Тюмень, Херсон и Свердловск, Тургояк и Черное море, где летает самолет Ту-104 и ходит поезд Красная Стрела.
Что важнее, местечковый, и не потому что еврейский, хотя и это тоже, а потому что местами, отдельностями - угол коридора, горшок, кухня с черной газовой плитой, немецкий трофейный буфет, немецкая балалайка, трюмо, стеллаж, окно бабы Поли, фонтан-аист, верстак, маятник в Исаакиевском, кинотеатр Пушкина, Мавзолей с Лениным на Алом поле. Трижды перестроенный вокзал, Центральный Гастроном, колесо обозрения - папа называл подозрения, Горсад и памятник Цвиллингу, дача Стамболе и дом музей Александра Грина.
Но главное, люди. Их речь, присутствие и внимание, забота и уважение. Русская речь. Ителлигентная или не очень, жеванная, смачная, матерная, обрывистая, агрессивная или добросердечная. Устная и письменная, художественная и простонародная, театральная и педагогическая, любовная или деловая, возвышающая и унижающая.
Речь, родная речь - Родина умещается в речи, живет, царствует или прячется в изгнании - боже царя храни или вставай страна огромная, отче наш и веселей ребята, что в имени тебе моем или мы вам честно сказать хотим.
Язык, логос и бытие - бог, душа и вера. С этого все начинается, и если потрудится, то неизвестная Родина окажется до боли знакомой - дом, милый дом.
Другие статьи в литературном дневнике:
