Первая по настоящему рабочая неделя. Год обездвижки и навыки потускнели. Плюс снег горой. Короче, надо возвращаться в залы - хватит уже сетевого успеха-одиночества, достаточно.
Придумал стерео-моно спектакль по мотивам своих опусов, где стержнем выступает Муравей - история первой любви, на которую накручиваются отступления. Скорее так, вокруг которой крутится Граненный Челябинск, угол Ленина и Свободы и Политех ты моя Нилузи.
Главный герой, он же рассказчик, автор выступает во многих лицах. Школьника, танцующего Бела Чао, подростка отплясывающего перед зеркалом Кэнт бай ми лав , мучителя гитарных аккордов, юношу на спектакле Челябинского Стэма, слушающего Гренаду и Зинку, Культуриста из клуба на Свердловском, абитуриента, студента и научного сотрудника. Однако, танцует, поет, играет на гитаре и тягает железки не сам рассказчик. Это делают актеры, соучастники. Иллюстрируют, обозначают. Пара тактов, куплет, несколько танцевальных па или два-три движения с гантелей. Оркестр, ансамбль, который на протяжении всего действа не уходит со сцены, выступает как внутреннее пространство героя - юноши семидесятых, иллюстрируя его откровения музыкальными вставками. Это кант бай ми лове, кам ту гезе, оу дарлинг. или ариэлеввский свет печальный, велосипед Дольского и Пинкфлойдовский алмаз. Ну, и соответственно, негромкий музыкальный фон - пиано бар.
По мере рассказа появляются персонажи, которые взаимодействуют с рассказчиком молча молча - находятся внутри повествования, присутствуют, но не имеют прямой речи. Только песня, танец или внимательное выслушивание. Их речь принадлежит рассказчику, ибо суть происходящего монолог, в который вплетены истории, но главное размышления, и который должен раскрыть эволюцию, становление человека из челябинска семидесятых, но, что важнее, раскрыть незримого субъекта повествования - сам город, его сознательную форму, то, что вошло, взошло и проросло само.
Реквизит прост как три рубля. Зеркало, стол, скамейка, штанга и гиря, гитара, полочка с книгами и старый, катушечный магнитофон. Плюс экран, на котором появляются различные картинки. Это обложка Хэй джуд, Орнелла Мути, Светлана Светличная, площадь Революции, кинотеатр Пушкина, Ритм или Политехнический.
Собственно спектакль не исключает, напротив, располагает к импровизации. Сегодня одна раскрутка стержневой истории, завтра другая - с другими вплетениями, послезавтра третья. Ровно как и те истории, что люди рассказывают друг другу по двадцать раз.
Важно, что это чисто Челябинская ситуация, раскручиваемая в еще узнаваемо-распознаваемых Челябинском времени и пространстве, Челябинскими героями, словами, интонациями, прибаутками, намеками и аллюзиями.
