Солнышко, плюс на плюсе и побежали ручейки. Моя дорожка уже насухо - не зря мел каждый день, а тротуары серединка на половинку. Где-то асфальт, где-то ледяной наст, а где-то веселый поток. Весна. Вчера хорошо нагрузился, и сегодня - ни рыба, ни мясо, особенно после обеда - вялость, сонливость и нервозное равнодушие. Отрицательное состояние.
Тему фейсбучного бана пора закрывать. Про Бабушкина писал неоднократно, в моей листафете вымарали совершенно невинный коммент, три дня назад пал А.Д. Каунов, вчера пост из "Хороший текст" и ссылка на Финбан, где кроме картин и биографической справки, ничего.
Бьют уже не по штабам, а по площадям. Множат на ноль всех подряд - поэтов, художников, стихи и прозу, комментарии и посты, аккаунты и целые континенты. Такое у них сообщество, дружескую атмосферу которого нельзя нарушать под страхом обнуления. Ну что ж, на войне, как на войне, и если враг не сдается, его уничтожают.
Тоталитаризм, еще не полный и окончательный, но стремящийся стать таковым - кто не с нами, тот против нас. Плавали, знаем. В старое время это называлось пролетарским гуманизмом - добро должно быть с кулаками. Уж как только не стебали усатого писателя Пешкова - за горящее сердце Данко, девушку и смерть, которая вышла посильнее Фауста Гете, Буревестник - глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах, музыку толстых, остров Капри, волосатые ноги и, конечно, Пелагею Ниловну - кто сказал мать при новобрачных.
Бывая у бабы Поли подолгу смотрел на проспект Ленина - второй этаж, окно над комиссионкой, все как на ладони. Троллейбусы, автобусы, редкие грузовички с деревянными бортами, волги, москвичи и даже конные повозки. По чуть-чуть, тогда как в западном кине машины шли плотным потоком - напомаженные ситроены, строгие мерседесы, пахнущие фашизмом бмв, шикарные лимузины и огромные американские кабриолеты. Мало того, города ночью светились ярче тысячи солнц - Филипс и Пепси, Кола и Мальборо.
Ослепительно яркий мир, где красивые женщины ломаются не более двух минут, полно баров с оцинкованной стойкой, где рекой льются виски и джин, ром и текила, арманьяк, шартрез, абсент и кальвадос. Дело Ремарка-Хемингуэя жило и побеждало, а у нас машина в час. И это на проспекте, а по улице Пушкина - в день. И реклама соответствующая - не забудьте выключить утюг, летайте самолетами аэрофлота, храните деньги в сберегательной кассе, а при пожаре звоните ноль один. Или пластинки - помните наши зубодробильные конвертики, цветы со штампом Мелодия, а если картинку тиснут - глаза б не видели, а там, у них эрмитаж и лувр в одном флаконе, да какой лувр, в тысячу раз лучше, битлы и алес купер, элтон джон или Иисус Христос суперстар. Какая печать, глянец, фото, вкладыш - все написано, расписано, даже тексты песен. Студия, лейбл, с в кружочке - произведение большого искусства.
Сигареты, бутылки и жвачка, джинсы, пластинки, пакеты, кино и машинки, секс и рок-н-ролл - хватило, чтобы освободить полмира, расчистить место для нового и прекрасного человека. Он не нюхает клей и не курит траву, не ругается матом и не обижает слабых, любит все живое и плачет от умиления при виде новорожденного существа, хочет оздоровить планету, исправить климат, выровнять бедных и богатых, воспретить всякую дискриминацию и носить модные одежды. Смузи, гаджеты, стартапы.
Итс вандерфул ворлд, а герой настоящего момента - сетевое никак. Социально одобренный контур, блестящая периферия климта с полным, принципиальным и бескомпромиссным ничтоже изнутри.
Женя Лукашин отдыхает - он хоть трепыхался в присутствии женщин, редко, но пил с мужиками, пел под гитарку, мог побороться в снегу, картинно порвать фотографию соперника и предложить руку собаке. Короче, сохранял признаки традиционного человека. Или Бузыкин. Тоже не очень герой, но работоспособный, жена, любовница, запарки и нестыковки. Мучения совести, ложь во спасение и трудная жизнь. Даже герой утиной охоты напоминает человека - страшного, маргинального, отвязанного манипулятора, тем не менее, с бесчеловечно человеческим лицом.
Обнулили. И тех, и других и третьих, что уж говорить за стариканов. Всю картинку портят. Нудят, зудят, призывают и проклинают, а сами трех клавиш нажать не могут.
Судьба, как ракета - написал поэт Вознесенский - летит по параболе, обычно - во мраке и реже - по радуге. Ошибся - мрак нынче радужный
