Не перестаю удивляться смелости(а, может, наглости?), с какой зарубежные писатели берутся изображать советско-российскую действительность. Только что прочла книгу Джулиана Барнса "Шум времени" о Шостаковиче.
В сущности, Шостакович в этом "мелком" романе выглядит лишь средством, с помощью которого Барнс хочет показать свое "глубокое" вхождение в ту эпоху, в которой жил Шостаковиич.
С неимоверной легкостью, апломбом и самолюбованием живописует он Сталина, Тухачевского, советских вождей и идеологических "начальников" последующих эпох, щеголяет народными пословицами, рассказывает о сердечных увлечениях Шостаковича в духе не только теории "свободной любви", которая была модна в СССР в 30-е годы, но и Мопассана...
Столь же поверхностно английский писатель повествует о Шостаковиче-композиторе, его взглядах на жизнь, и делает вывод, после того, как композитор согласился вступить в партию:"Линия трусости была единственной в его жизни прямой и честной линией".
Какое право этот чужеземец имеет, чтобы делать такой вывод? А он, естественно, ни у кого его не спрашивал. Он сам взял его, приводя список произведений, которые он использовал при написании книги о Шостаковиче.
"Взял", истолковал, как хотел, и вполне собой доволен.
Впрочем, вопрос в другом:почему издательство "Иностранка" всю эту муру перевело и издало? Лишь потому, что Барнс считается на Западе популярным писателем?
Может, хватит считать этот критерий определяющим при выборе книг для перевода и издания? То, что популярно у них, вряд ли совпадает с понятием популярности у приверженцев русской культуры и литературы.
