Почему «креативные» до сих пор боятся Сталина.
Годовщину смерти Иосифа Сталина отметили практически все СМИ, особенно либеральные. Отметили с содроганием; явно растёт популярность «вождя народов» даже среди читателей «Вестей» и слушателей «Эха Москвы».
С одной стороны, это удивления уже не вызывает: уж больно резко контрастируют результаты его правления с «достижениями» постсоветского двадцатилетия. И хотя то, что привычно, уже не страшно, Сталина всё равно боятся. Скорее всего, потому, что его главное достижение остается всё-таки в тени – и поэтому стоит о нём поговорить. Благо, что повод есть. Даже два: 11 марта 1801 года произошла последняя «дворцовая революция», закончившаяся убийством императора Павла I, а 5 марта не только Сталин умер, но ещё и в 1937 году завершился февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б), который дал старт «великой чистке»…
Но где Павел, а где Сталин… Между ними целое столетие с гаком. Ан-нет, не всё так просто; сравнивают же Сталина с Иваном Грозным, а между ними времени ещё больше.
А дело в том, что Павел I погорел оттого, что взялся (возможно, сам того не осознавая) за такую задачу, которую до него решали только Иван Грозный и Петр Великий. Задача эта может быть названа «переформатированием элиты». Не правящего сословия, а именно элиты.
Элитой среди класса феодалов при Иване Грозном были «именитые роды» Рюриковичей, которых в тогдашней Руси устраивало решительно всё, и особенно положение великого князя как «первого среди равных», с перспективой дальнейшего его «выравнивания» до положения короля польского, вообще избираемого магнатами… А Ивана Грозного такая перспектива не устраивала, и он огнем, мечом и дыбой приучал «именитых» к тому, что всё, шабаш, нефиг мечтать о ляхо-шляхетских вольностях; наступающий абсолютизм выталкивает наверх людей «худородных», но зато царю верных безоговорочно.
И Грозный добился такого почтения к царскому титулу и такой централизации власти, которые и в Смуту не выветрились.
Но вот прошло сто лет после его смерти, и Петру Великому вновь пришлось заняться московской боярской элитой, опять-таки очень хорошо себя чувствовавшей в своем «Третьем Риме» и никаких перемен не желавшей. Однако перемены последовали: «окно в Европу»; регулярная армия вместо стрелецкой партизанщины; ассамблеи вместо домостроя; флот и уральские мануфактуры вместо кустарной вотчинной промышленности; «табель о рангах» вместо родовитости...
И опять все европейские реформы «через колено», всё вправление мозгов элите – петровской дубинкой… Ну, и пополнение этой самый элиты за счет Меньшиковых и Ягужинских с Шафировыми. Результаты налицо.
Сталин тоже начинал в такую пору, когда старой «ленинской гвардии» вполне уютно было в нэповской России, и устроиться в ней она собиралась «всерьёз и надолго», благополучно обрастая жирком в рамках «бухаринского» варианта развития – медленного и постепенного (но прежде всего – медленного).
Но Сталин сперва сумел навязать партийной элите курс на форсированную индустриализацию, а затем столкнулся на XVII съезде со смутной, неоформленной, но мощной оппозицией, от которой можно было ждать чего угодно. В том числе и дворцового переворота.
Как решил проблему Сталин, известно: просто списал в расход «старую гвардию», открыв, заодно, пути наверх таким людям, как Георгий Жуков, Борис Ванников, Алексей Косыгин, Николай Байбаков…
А вот Павлу I не повезло. Столкнувшись с привыкшими к «особому статусу» екатерининскими «орлами», он тоже прибег к таким испытанным вроде бы средствам, как опалы и ссылки, но ничего из этого не вышло: законного, но неугодного элите государя просто придушили.
Это печально, но естественно. Крутость у Павла I была, а вот проекта, под реализацию которого стоило бы эту крутость применить, не было. Ну, и «социального лифта» для выдвижения в элиту надёжных людей, тоже не нашлось.
Такие вот уроки минувших дней.
О них в наше время вспоминать приходится всё чаще, особенно когда Путин начинает распекать министров и «олимп-застройщиков»…
