Бунин о современниках
Место Произведение Рейтинг
1 Молчи - и тебя услышат 23
131 Цветаева как явление 10
408 Цветаевская конференция в Елабуге 9
696 Мужчины в интернете 8
1222 Георгий Жуков. Одна встреча 7
Полная таблица рейтинга
«Брюсова я узнал еще в студенческой тужурке. Помню, поехал к нему в первый раз с Бальмонтом, в морозный солнечный день. Он жил на Цветном бульваре, в доме своего отца, торговца пробками. Дом был небольшой, двухэтажный, толстостенный, – настоящий уездный, третьей гильдии купеческий, с высокими и всегда запертыми на замок воротами, с калиткой, с собакой на цепи во дворе, словом, со всем духом и всей обстановкой, подобающей таким домам…
Из числа писателей «народников» во времена моей ранней молодости еще были живы Николай Успенский, Глеб Успенский, Златовратский, Засодимский, Наумов, Нефедов.
Все они еще пользовались большой известностью и очень читались, – особенно Глеб Успенский и Златовратский; читались и некоторые из более ранних, уже умерших – Омулевский, Левитов…
Большого различия между ними их почитатели не делали.
А меж тем различие было огромное: Левитов и оба Успенских были столь замечательные писатели, что можно даже и теперь читать и перечитывать многие из них произведений. Прочие «народники» были совершенно бездарны и забыты вполне справедливо…
Теперь о Левитове никто не знает, не помнит, а ведь он, повторяю, был когда-то в первых рядах русской литературы и был не случайно, а с полным основанием, хотя художественный талант, которым он был наделен от природы, не развился даже и в десятой доле той меры, что полагалось ему, а душа, в основе своей глубокая и поэтическая, с детства была надломлена в темноте, нищете и всяческом прочем убожестве той среды, к которой он принадлежал, в которой родился и вырос, – он был сын сельского дьячка, – и потом бродяжничеством, пьянством и жизнью в столичных трущобах.
Участь его была похожа на участь многих его современников из числа писателей «разночинцев»: в ранней молодости пешком ушел из своей тамбовской губернии в Петербург, чтобы учиться и писать, «жить в центре умственных интересов», а в Петербурге, конечно, жил жизнью нищей и пьяной богемы, писал наспех, как попало, затем впал в пьянство уже беспробудное, в бродяжничество и босячество постоянное, полное жестокого душевного ожесточения, едкой сердечной горечи, и погиб, в конце концов, от белой горячки, в одной из московских больниц…
Как и многих других, подобных ему, много раз пытались добрые люди спасти его, устроить, вернуть к образу и подобию Божию – и, конечно, напрасно. Я знал одного из этих добрых людей, и он мне рассказывал:
– Я однажды подобрал Левитова в такой грязи, в такой нищете, которой вы и представить себе не можете. Он у меня отдышался, отъелся, я его одел, обул, предоставил ему прекрасную комнату, снабдил карманными деньгами, – мол, живи, сколько хочешь, поправляйся, работай…
И чем же он отплатил мне за все это?
Выхожу раз утром, а он ходит по гостиной, куда только что поставили новую шелковую мебель, – и мочится на кресла, на диваны: «Вот вам, говорит, полюбуйтесь, благодетель, на свою мещанскую роскошь!»
А затем вышел в прихожую, взял картуз и палку – и исчез…
Настоящий русский человек был!
Другие статьи в литературном дневнике:
