Mein Politik

Иные мои приятели, которые знают меня не слишком давно и не слишком близко, порой укоряют: «Зачем ты, Тёма, так бескомпромиссно и категорически высказываешься против левых и вообще патерналистов? Ведь если, паче чаяния, ты действительно пойдёшь в публичную политику, - тебе придётся, так или иначе, вести с ними диалог и соглашаться на компромиссы».

Я пожимаю плечами и спрашиваю:
«Почему ты так решил?»

Усмехаются: «Ну как же? Всё-таки, в народе их идеи популярны. И они опираются на народную поддержку. А это – сила, с которой приходится считаться».

Мне при этом вспоминается одна история, которую я и рассказываю.

Случилось это в Нью-Йорке, в сентябре девяносто седьмого. Я тогда выполнял обязанности, скажем так, экспедитора. Сопровождал в Штаты груз продукции одного ижевского завода. Для наших друзей из Милиции Мичигана. И вот я, немножко поотвисав с ними, метнулся из Детройта в Эн-Вай. Где решил немножко задержаться, посмотреть город. То была моя третья командировка в Пиндосию, а главного города я так и не видел. Вот и стал восполнять пробел.

На второй день, после базовой туристической программы, - забурился в Квинз. А это… как бы сказать? Люберцы при Москве знаете? Так вот Люберцы – это очень благоустроенный и тихий спальный райончик.

Я брёл по не помню уж какой улице, навевавшей мысли о недавно тогда вышедшей игрушке Фоллаут-2. Ветер гонял по асфальту иссохшие обрывки газет и скальпы визитёров с другого квартала, кругом шныряли тощие кошки и слонялись пухлые негры с бумбоксами на плече. Иные негры, не такие пухлые, кучковались под барными вывесками. Причём, кошки становились всё серее, а негры – всё чернее, ибо дело было к ночи.

Когда я проходил мимо одной такой компании аборигенов, от неё отделился паренёк лет двадцати и окликнул меня: “Hey, mister!”.
Я сразу понял, что он обращается именно ко мне, потому что друг другу негры говорят, как известно, “Hey, nigger!” или “Wazzup, bro?” Но я для него, конечно, был «мистер».
Польщённый тем, что он это понимает, я остановился.
- Знаете, мистер, - сказал парень, приблизившись, - это очень опасный район. Вы очень рискуете, что ходите здесь один. Думаю, вы заблудились и не знаете, где находитесь. Давайте, я вас провожу. Меня тут все знают, и вы будете в безопасности со мной. Всего сто долларов.

Его аппетиты меня порядком позабавили, и я ответил:
- Весьма признателен за предложение, но я хочу побыть наедине.

Он помотал головой:
- Вам вряд ли удастся побыть наедине. Тут очень много парней, которые до вас обязательно докопаются.

- Почему? – удивился я.

- Вот из-за этого! – он указал на мою футболку с флагом Конфедерации на груди, что была тогда на мне. – Вы, наверное, не знаете, что это такое?

- Знаю, - сказал я. – Но не понимаю, кому какое дело до моих шмоток.

- Поверьте, - пылко возразил мой непрошенный «Вергилий», - тут много кому будет дело. Поверьте, это очень многим не понравится. До вас обязательно докопаются и наедут.

Я улыбнулся и произнёс сколь можно задушевно, заглядывая ему в глаза:
- Значит, друг мой, у гробовщика будет очень много заказов!

Он немного стушевался, отпрянув, но не оставил попыток спасти мой кошелёк от лишнего бремени:
- Ладно, мистер, всего пятьдесят долларов… двадцать…

Я развернулся и побрёл дальше.
- Десять! Всего десятка! И это не на бухло и не на дурь! Я коплю на колледж!

Это заставило меня остановиться, поскольку я оценил юмор. И мне пришла в голову одна мысль, тоже комическая.
Я достал портмоне, распахнул его, чтобы собеседник мог оценить содержимое, и предложил:
- Чел, в провожатом я не нуждаюсь, ей-богу. Но я дам тебе сто баксов – за фотку.

- Какую?

- Ты щёлкнешь меня вместе с вашей компанией.
Я решил, что это будет интересная композиция: белый светловолосый парень с флагом Конфедерации на груди, в окружении чернокожей нью-йоркской братвы, на фоне обшарпанного крыльца кабака. Этакое трогательное единение рас и культур.

Фотка впоследствии имела успех в наших кругах, её прозвали «Хижина Дяди Артёма».

Рисковал ли я, разгуливая по Квинсу в «провокативной» маечке? Гораздо меньше, чем за несколько лет до того, когда, будучи ещё школьником и имея всего коричневый пояс, гулял по Купчино и Автово в футболке с надписью “Sex Pistols”.

И я, на самом деле, никогда не любил Sex Pistols. И не безусловно поддерживаю Конфедерацию в той давней американской заварушке. Их расизм мне омерзителен, поскольку я считаю, что многие белые имеют точно такое же право быть рабами, как и ниггеры.

Но на чём всегда стоял и стоять буду: если я иду по улице, никого не трогая, а кто-то начинает указывать мне, какую мне можно или нельзя носить маечку, – гробовщик не останется без заказов. Может, конечно, грохнут и меня – но зачем жить, если прогибаться под каких-то безосновательно агрессивных придурков?

Тот же подход – я исповедую не только в отношении своих маечек. В отношении – всего своего достояния.

Поэтому, когда ко мне подваливают люди и рассказывают, что я должен поступиться чем-то СВОИМ ради общего блага, я согласен признать за их мнением право на существование, покуда речь идёт о некоем моральном долге, к которому меня пытаются склонить. Я даже выслушаю их аргументацию, однако позволяю себе уточнить: «Чел, а с чего ты взял, будто знаешь, в чём заключается Общее Благо? Вот я, например, - понятия не имею. Ты хочешь сказать, что сильно умнее меня? А какие у тебя основания так полагать?»

Но если вопрос ставится так, что «мы ЗАСТАВИМ тебя поступиться чем-то своим ради того, что МЫ считаем общим благом» - я склонен отвечать довольно кратко: «Не забудьте в похоронном бюро предварительный заказ оформить!»

Некоторые люди обижаются: «А что так резко? А что так злобно? Мы только-то и хотели, что принудить тебя к тому, что нам угодно, под дулом пистолета в руке полицейского, когда захватим политическую власть и напринимаем симпатичных нам законов. Мы только-то и хотели, что отобрать у тебя собственность и распорядиться ею, как нам кажется приятным. Разве за это убивают?»

Тут остаётся ответить совсем кратко: «Угу!»

И мне приходится недоумевать от степени ментальной деградации этой публики: для них что, в самом деле не очевидно, что в ответ на произвол – можно получить пулю в лоб? Или они всерьёз считают, что если расписать свой произвол красивыми лозунгами про «общее благо» и «социальную гармонию», он хоть немножко меньше произволом становится?

Ну, с такими охреневшими идеалистами, которые путают собственные благотворительные порывы души с функциями государства, - я предпочитаю и не спорить. Они зачастую бывают и не такими уж плохими людьми, и даже талантливыми (в искусстве, в науке) – и они не имеют сколько-нибудь серьёзного веса в политике.

Те же левые (патерналисты вообще), кто имеет, – они, в действительности, один в один напоминают мне того негритянского паренька в Квинсе.

«Нет, нет, сам-то я не против того, что ты разгуливаешь в своей маечке и с пачкой стобаксовок. Я-то парень просвещённый и толерантный, я всецело признаю такое твоё право. Но вот другие, которые более тёмные, дремучие и агрессивные, - они могут не понять. Они могут позариться на твой фейс и на твоё бабло. Поэтому – предлагаю компромисс. Предлагаю посредничество. Предлагаю защиту от этих кошмарных бандерлогов. За умеренную плату».

Что ж, в последнее столетие многие буржуины считали такого рода сделки выгодными. Особенно – когда маячил перед глазами пример Советского Союза, где бандерлоги таки дорвались до власти и превратили страну в полнейший скотный двор, где люди лишились своего главного видового признака: частной собственности на средства производства (ну а соответственно – и личной свободы, и достоинства, и всего остального).

Но я считаю, что это ошибка, заключать такие сделки что напрямую с бандитами и террористами, что с их «адвокатами». Более того, я считаю, что и Октябрьская революция стала результатом не обострения классовой борьбы пролетариата с буржуазией (в действительности – это борьба наглых вымогателей с честными гражданами, вне зависимости от размера состояний у тех или иных), а – чрезмерно косной, патерналистской позиции тогдашнего правящего режима. Который слишком дорожил репутацией «доброго барина» у «простого народа» и потому чересчур заискивал перед вымогателями в ущерб интересам буржуазии (сиречь – самодостаточных, полноценных и ответственных людей, кто б они ни были по роду занятий). Каковой идиотской политикой сподвигал первых на всё более несуразные требования, а вторую – обескураживал и отвращал от себя.

Конечно, вольно Европе, не нахлебавшейся досыта социалистического «рая», повторять ту же ошибочную политику заискивания перед бандерлогами (и мы сейчас видим, каким «успехом» она увенчалась). Но уж нам-то, в России, это вовсе ни к чему.

И честно сказать, хотя принято утверждать, будто политика дело грязное и аморальное, но по-моему, этот тезис придумали левые, судя по СОБСТВЕННОЙ политической деятельности. Я же - не вижу ровно никаких причин не переносить в свою политическую жизнь те же принципы, которыми всегда руководствовался в жизни обычной, притом считая себя вполне порядочным человеком.

Эти принципы состоят в том, что если собираешься чего-то от кого-то потребовать – будь любезен объясниться, почему ты считаешь, что человек тебе чем-то должен (обращаю внимание: объясниться не в том, что ты искренне считаешь свой почин благим, со своей точки зрения, а в том, что этот другой человек неким образом обязан ей подчиниться, даже если не разделяет её).

Аргументацию налоговых требований вроде той, что поскольку человек живёт в стране, имеет её гражданство, то по факту пользуется услугами безопасности, какие могут обеспечить только государственные структуры, и обязан их оплачивать, - я, с некоторыми, оговорками, принимаю.

Нет, можно сказать: «Я намерен жить в этой стране, но в случае войны прошу Российскую Армию не защищать конкретно меня, я сам отобьюсь. И российскую полицию прошу не ловить преступников, которые посягают или могут посягнуть конкретно на мою безопасность и моё достояние».

Сказать можно. Но это технически, наверное, нереализуемо. Армия защищает всех, кто здесь находится, и все их владения, и полиция защищает всех уже самим фактом, что нейтрализует социально опасных персонажей, а значит – ты по-любому пользуешься этими услугами, и должен за них платить (или – менять страну и гражданство).
Но это, пожалуй, единственный род услуг, которые в состоянии оказать только государство, как специализированный институт насилия и принуждения. Соответственно, это единственное, за что правомерно (и морально) взимать налоги. Во всём остальном – граждане как-нибудь сами разберутся.

Но, аппетит, конечно, приходит во время еды (а любая бюрократическая система – склонна разрастаться и расширять полномочия). И вот уже оказывается, что главная функция государства, извольте видеть, это чтобы «всем было хорошо». А для этого, конечно, надо отбирать у одних и отдавать другим. Приплыли!

Нет, я так не считаю. И никогда не буду считать. Я вовсе не против ЧАСТНОЙ благотворительности, но считаю совершенно аморальной «благотворительность» под дулом пистолета. Я считаю это грабежом. А с грабителями – у меня всегда разговор был очень короткий. «Бах!» - и аминь.

С разводчиками, которые стращают грабителями и вызываются быть «медиаторами» - разговор чуть длиннее. «Нет, я не нуждаюсь в ваших услугах, отойдите в сторонку, не закрывайте мне линию огня».

И это – когда речь идёт лишь обо мне и о моём достоянии. Это моё личное дело, где я всё-таки имел бы право делиться с грабителями, коль так мне угодно (хотя не смог бы уважать сам себя в этом случае).
Но если я действительно пойду в публичную политику и приму какие-то властные полномочия (президентские, надо полагать) – речь уже не идёт о ЛИЧНОМ деле и моих ЛИЧНЫХ деньгах. Речь будет идти о деньгах, которые мне доверили налогоплательщики, чтобы я обеспечил их безопасность. О деньгах, которые я ПРИНУДИТЕЛЬНО взыскиваю, силой государственного аппарата.

И что мне может предложить левый, даже самый расчудесненький и разумненький?
«А давай-ка, Артём, возьмём эти деньги, которые изъяли у людей, да отсыплем бандерлогам, чтоб их задобрить. Пособия, там, всякие им подбросим, «бесплатное» образование и медицину им нарисуем, - ну и мозги запудрим, как мы, левые, умеем это делать. Мол, государство печётся о вас и содержит. Глядишь, тогда бандерлоги не впадут в буйство от огорчения и зависти и не покусают людей, и не попортят их имущество».

И что я должен тогда буду сказать тем, кто доверил мне свои деньги, налогоплательщикам?
«Извините, граждане, вы скидывались на обеспечение вашей безопасности, но как раз её-то – наше импотентное правительство обеспечить не в силах. И потому мы тут, посовещавшись с «друзьями простого народа», не нашли ничего лучше, чем попробовать прикормить потенциальных погромщиков и грабителей. Возможно, они удовлетворятся и не станут требовать всё больше и больше, пока не кончатся все ваши денежки. То есть, такая надежда, конечно, противоречит исторически наблюдавшейся во все времена реальности, – но вот она почему-то у нас неистребима».

Да я бы скорее застрелился, чем расписался в таком пошлом бессилии!
Поскольку же левые, даже самые умнички и очаровашки, ничего другого предложить заведомо не могут, – нам с ними попросту не о чем говорить, как только дело коснётся политических решений.
О теориях политэкономических – пожалуйста. О свидетельствах посещений Земли пришельцами – сколько угодно. О погоде – всегда к услугам (когда время, конечно, на такой трёп бывает).

Но всерьёз обсуждать, сколько я готов отвалить ЧУЖИХ денег на ублажение гопников, угрожающих ножичками? Да я такой публике – даже СВОИХ денег никогда не отдавал. Но всегда предупреждал: «Вам придётся меня убить. Однако не рассчитывайте, что это будет легко и что я вас жалеть буду».
А уж сдать без боя какой-то мрази чужое, доверенное тебе достояние? Ага, щаз!

Я не жаден, в действительности, но здесь - дело принципа. И когда политик настолько слаб, что готов ублажать оборзевших лодырей чужими деньгами, - он подобен парню, который даёт гопникам попользоваться своей девушкой. "Вот, ребятушки, берите её, сношайте, только не буяньте. Да, да, я понимаю: вам никто не даёт, а хочется. Конечно, это очень веский повод разрешить вам немножко её понасильничать. Осталось только договориться о расписании - и мы назовём это "социальным компромиссом".

Я же называю это "****ством". А распределение средств через госаппарат в "пользу бедных" - называю "казнокрадством". Каковым и является в действительности сей процесс.

Даже странно, что приходится объяснять вроде бы культурным и просвещённым людям такие элементарные вещи. Ей-богу, у техасского реднека, бьющего треспассера наповал из дробовика после первого предупреждения, - куда больше здравомыслия и собственного достоинства, чем у всей нынешней политической элиты, пребывающей в поисках «социальной гармонии». Реднек-то понимает: если человек оповещён, что находится на чужой земле и ему здесь не рады, но продолжает идти к хозяйскому дому, игнорируя возражения, – наверное, он хочет умереть. Жми на спуск – вот и вся «гармония».

P-s.: К слову, естественно, я давно выучил, что говорят левые (и сочувствующие), выслушав подобную отповедь.
Они тяжко вздыхают, томно покряхтывают, делают очень одухотворённое лицо и задают "убийственный" вопрос:
"Артём, это всё звучит внешне логично, но это лишь теория. Но что прикажете делать матери-одиночке с тремя детьми на руках, прозябающей в захолустном городке, где закрылась последняя фабрика?"

И я вот смотрю на такого человека - и поражаюсь. Ладно, если это юнец-студиозус, добродушный и придурковатый, как трёхмесячный щенок лабрадора, искренне готовый облизать весь мир до сиятельного блеска. Но это бывают седовласые мужи, притом настолько закоренелые в интригах своей научной или творческой мафии... что мне становится страшно за интеллектуальный и риторический уровень означенных тусовок, когда в них подобные вопросы действительно считаются "каверзными" (или вовсе релевантными). Собственно, поэтому я и стараюсь ограничивать своё общение с левыми. Их демагогия подразумевает искусственное самооглупление, а это, возможно, заразно. Начнёшь разбираться, что творится в этой "болеющей за народ" голове - частичка её хвори и в тебе поселится.

Тем не менее, я отвечаю: "Ну как? Известно, что ей делать. Из младшенького супчик сварить. Средненького - в маринаде потушить. Ну а старшенького - на гуляшик. На месяцок хватит, чтоб жирок нагулять на свои истомлённые косточки. А тогда, снова став сытой и румяной, - найти себе жениха богатого, да жить-поживать".

Собеседник икает:
"Артём, я знаю, что вы циник, - но если серьёзно?"

Пожимаю плечами:
"Что - серьёзно? Что бы я делал на месте этой крольчихи? А мне очень трудно представить себя на её месте. Я, извините, с шестнадцати лет мечтал о семье и детях, но позволил себе обзавестись - только в двадцать семь. Когда не только сколотил состояние, но и получил достаточно досуга, чтобы уделять его семье. Когда уже мог позволить себе работать не шестнадцать часов без выходных, а всего десять и брать дня три в месяц на отдых. Впрочем, если б я стал говорить, как этой тётке, на мой взгляд, следует поступать, - вы же первый меня и одёрнете: "Что это вы, господин либерал, указываете другим людям, как им жить?" И справедливо одёрнете. Моя жизнь - это моя жизнь, а её жизнь - это её жизнь. И в этом всё дело. Я не говорю, что она живёт как-то неправильно, - но мне просто вообще дела нет до того, как она живёт!"

Собеседник возражает:
"Но это вы как частное лицо заявляете. Хотя не поверю, что вы в самом деле столь бессердечны ("Ну да, в отличие от тебя, сердобольного, готового сутки напролёт увлажнять манишку слезами по всем незнакомым разведёнкам в мухосрансках, только б нихуя не делать полезного и никому не помогать конкретному!")"

"Однако ж, - он продолжает, - если вы вдруг в самом деле станете президентом - вы же понимаете, что это другой масштаб и аспект ответственности".

Киваю:
"Конечно, понимаю. Когда я распоряжаюсь своими деньгами - я б, может, ещё и подкинул немного этакой бедовой тётке, если буду уверен, что она не дрянь, не пропойца, что она этого достойна, что детям это пойдёт на пользу, а они - вырастут нормальными людьми. Но если речь о казённых деньгах - мне придётся заручиться согласием КАЖДОГО налогоплательщика. И я почему-то не уверен, что какой-нибудь кубанский фермер, вкалывающий от зари и до зари, чтобы поспеть с посевной, или московский программер, переносящий на ногах пневмонию, чтобы успеть сдать проект в срок, - безусловно горят желанием взять на содержание мухосранскую крольчиху со своим ВНЕЗАПНО образовавшимся выводком. И, надеюсь, вы не настолько наивны, чтобы не понимать: даже если я залезу в карман к хозяину агрохолдинга или софтварной компании, упирая на прогрессивный подоходник или налог на корпоративную прибыль, - это всё равно либо ударит по доходам фермера и программера, либо урежет способность компании к финансовому манёвру, сделав её неконкурентоспособной. Но даже и не в этом дело: я просто не имею права НИ К КОМУ залезать в карман, пользуясь государственной властью, чтобы насильственно передать деньги от одного человека к другому. Это аморально. Это разрушительно для экономики и крайне дискредитирует государство. Если оно вместо гарантий неприкосновенности частной собственности - начинает заниматься её перераспределением. А то - давайте просто грабить зажиточных людей, чтоб помочь несчастной матушке! А что? Робин Гуд ведь - хороший парень был, небось?"

Собеседник щурится:
"То есть, вы готовы бросить на произвол несчастную мать с тремя детьми?"

Думаю: "Если говорить о благе для общества - то, наверное, именно это и было бы самым полезным. И честно, и морально - и очень хороший воспитательный фактор. Чтобы каждая дура, перед тем, как залететь, не обеспечив себе "тылы", имела перед глазами чёткую картину того, как она окажется на улице. Ибо НИКТО и НИЧЕГО ей НЕ ДОЛЖЕН. И если она никому не нужна, чтоб содержать её добровольно, - то, значит, не нужна. И такая концепция - прекрасно работала ещё полтораста лет назад, когда Европа была на пике своего планетарного величия. И это, рискну сказать, взаимосвязанные вещи. Ведь недаром говорят, что про общество судят по тому, как оно относится к детям и к старикам... Бурно развивающееся общество - относится к этим бросовым активам довольно безжалостно, ценит их не дороже, чем они реально того стоят".

Но всё-таки, чего греха таить, я сам, при всём моём рационализме, при всём моём желании быть буржуем девятнадцатого века, - испорчен сентиментальным гуманизмом того времени, в котором рождён.
Поэтому детей - всё-таки жалко. Они всё-таки не виноваты в том, что их мамаша - безответственная дура. Им - стоит дать шанс, но сделать это так, чтоб оно было не в убыток налогоплательщикам.

Во-первых, конечно, никто не мешает создавать добровольные фонды, ассоциации и программы поддержки материнства и детства. Добрых людей в мире много, а задача государства здесь сводится лишь к тому, чтобы выявлять голимых мошенников.

Во-вторых, если в Викторианские времена дети бедноты были действительно бросовым товаром, и ими можно было хоть трубы чистить (что и делалось), то сейчас, хвала Второму Демографическому переходу, ценность детей существенно возросла. До такой степени, что представляется экономически оправданным делать долговременные инвестиции в их воспитание и обучение, а не начинать безудержно юзать их в хвост и в гриву лет с восьми начиная.

Отсюда, в-третьих: пусть сейчас малолетний сирота (или ребёнок из необеспеченной семьи) не даст никакого профита, но его можно законтрактовать на будущее. В том числе - этим может заниматься и государство.
Скажем, предлагается такое условие: мы платим приличное пособие, но с условием, что с шести лет ребёнок поступит в школу. Где он будет наблюдаться, тестироваться, и лет с десяти-двенадцати - мы можем определить его в специализированное заведение. То ли военное училище, то ли финансовое, то ли полицейское, то ли административное. В четырнадцать - он может подписать контракт, который откроет ему путь уже в колледж. До восемнадцати. Ну а там - он волен или отыгрывать эту карьеру, или отказаться от неё, но долг за обучение - он должен погасить с рассрочкой лет на двадцать (что будет и некоторой вожжой под хвост, чтоб всё-таки находил себе место в этом мире, а не *** пинал).

Причём, сами по себе учебные заведения - они необязательно даже государственные должны быть. Да прекрасным образом и частные могут быть (включая военные). Но - работающие на госзаказ и поставляющие качественные кадры в соответствии с требованиями.

Это всё, конечно, звучит суховато и механистично, - но можно это устроить так, чтобы работало к вящему удовлетворению всех сторон. И чем больше в такой системе будет коммерческого, рыночного компонента, и чем меньше перегружать эту систему мелочными регуляциями, - тем человечнее оно выйдет. Рынок - он же как Мефистофель. Вечно стремится к прибыли для себя - и вечно делает благо всем. До такой степени, что даже выводок мухосранской безответственной дуры-крольчихи можно будет пристроить так, чтоб никто не был обижен.
И ей даже не придётся продавать четвёртого своего эмбриона китайцам на супчик (и обнаружить, что на самом деле китайцы жрут всё, что шевелится, но человеческих эмбрионов, вопреки журналистской мульке, они не жрут... поскольку те не шевелятся).

Другие статьи в литературном дневнике:

• 27.11.2011. Подарок детям нищебродов
• 25.11.2011. Mein Politik
• 23.11.2011. Ещё раз о World of Warcraft
• 20.11.2011. Ох уж аморальная буржуазия!
• 19.11.2011. Лёгкий маразмец
• 17.11.2011. За гуманность в борьбе с социальной напряжённостью
• 16.11.2011. Пара слов о золотом стандарте
• 14.11.2011. Пара слов о WOW