Политика и эротикаПолитика, аналогии На бытовом уровне в Америке есть свои неприятности, в целом все хорошо. Можно доверять ментам, местным исполкомам и случайным людям. На местах американское общество функционирует гладко. Ничего похожего на безумие федеральной власти, где одна ветвь блокирует другую и в лучшем случае ничего не происходит. Лучший исход редок. Америка – мотоцикл со странной поломкой: на полной скорости порвалась цепь, не улетела к е-беням, мотается с дикой скоростью, свободным концом бьет по двигателю, трансмиссии, ногам мотоциклиста – летят обломки стали, кости, кровь на бензобаке и щитках. Или Америка как пациент: крепкий парень, далеко не глупый, с серьезной психической болезнью. Не какой-то bipolar disorder, именно безумие. Тело и мускулы в порядке, мозг давно ушел вразнос. Безумца можно вылечить. Снести половину черепа. Вынуть мозг. Кинуть мозг в стиральную машину на усиленную стирку с двойным полосканием. Вынуть, просушить экологически на веревке на заднем дворе. Вернуть на место, срастить череп – и пациент как новый. С Россией дело обстоит иначе. Не в мозгах дело, или не только в мозгах. Каждая клетка гнилая, поражена цинизмом, сбиты моральные ориентиры. Клетки не могут взаимодействовать. Цинизм, может, сам по себе логичней поросячьего оптимизма и глупой веры, но циникам сложнее объединяться в группы. На местном уровне общество не функционирует. Менять мозги не поможет. В 1917 отпилили России голову веселые ребята, поставили другую. Пациент потерял много крови, веселые ребята еще больше, потом все стало как было. Менять голову не поможет. Вот Украина: была голова, смотрела на Восток. Оторвали, поставили другую, теперь смотрит на Запад. Только хуже. Повторили операцию, пациент едва не сдох, все в крови, симптомы усилились. Хирурги, как и веселые ребята 1917, гонорар не получили. Россия, Дагестан, Украина – голову менять не поможет. Все протухло на клеточном уровне. Разобрать на органы тоже не пойдет, не приживутся, все гнилое.
Мы ехали по серпантину. Ты прижималась ко мне. Оставили машину у родителей. Лес, весна в Приэльбрусье. Цветы под ногами и птички в кронах. Ты оперлась о дерево. Тогда еще носили пальто. Расстегивание, задирание, приспускание, расстегивание, ничего толком не получилось. Испачканный платок на зеленом мху среди все тех же цветочков. Ты успела побывать до этого замужем и казалось, должна была что-то уметь, но нет. Вернулись, твоя мать поняла мои трудности и отвела нам одну комнату, что по тем временам и нравам было великолепной и отчаянной отвагой.
© Copyright: Алик Абдурахманов, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
