На день рожденияВчера был один из немногих дней в году, когда приятно читать ленту соцсетей. Потому что в ней попадаются стихи Иосифа Бродского. Пусть даже изъезженные «Пилигримы» или «Не выходи из комнаты». Я скажу о двух вещах: личностном и более объективном. На межличностном, сокровенном уровне взаимоотношений, если вынести за скобки «Наше всё», Бродский – единственный, кто убедил меня в том, что поэзия стоит всех мытарств и в общем-то исковерканной жизни (4 сердечных приступа, травля, ссылка, нищета в СССР) и даже последние четверть века жизни поэта в Америке, при всём признании – это жизнь сердечника. Умереть можно в любую минуту, и не теоретически, а реально. Вся плеяда Серебряного века, в том числе неприкасаемые монументы – Блок, Гумилёв, Есенин, Цветаева, Ахматова, Пастернак – в правоту поэзии поперёк всему земному меня не обратили. Выше Бродского, понимаю я сегодня, в ХХ веке для меня поэта не существует. Что, разумеется, субъективно (не стану утомлять вас обоснованиями, идущими всё равно от личного восприятия поэзии). Более объективно то, что Бродского очень даже возможно не любить как человека: за вызывающий нонконформизм и демонстративную аполитичность, за равную нелюбовь к коммунистам и антикоммунистам, за перипетии личной жизни; за то, что он еврей, наконец (после 7 октября 2023 года я обнаружил, сколько вокруг антисемитов, и большинство – без особенных причин). Но не любя по совокупности фактов из жизни, честнее всего произнести «хорошо пишет, гад!». На что во всегда завистливом поэтическом мире способны немногие. Мы как-то рассуждали о свойствах гениальности: способность быть над предрассудками своего времени, свободное обращение с жанрами, которые всегда обслуга поэта, а не наоборот, интенсивность творчества – то есть, возможность держать уровень десятилетиями, а не на примере сборника десятка удачных стихотворений. Это свойство гениальности, иногда иронично именуемое плодовитостью, далеко не последнее. Писать в 40 лет «что сказать мне о жизни – что оказалась длинной» кажется нонсенсом и позёрством. Если не знать, что гений всегда ощущает неловкость и даже ошибочность своего присутствия в земном пространстве, если не способен что-то создавать. Иосиф этой участи избежал. Жизнь, увы, оказалась не длинной – 55 лет, четвёртый и роковой сердечный приступ.
Откуда к нам пришла Зима Достаточно, я думаю. Чтобы ответить на вопрос самому себе – не о масштабе таланта Бродского, а о праве прожить собственную жизнь.*
Ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем всё это кончается. Было бы досадно израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию – тем более обидно, что глашатаи «исторической необходимости», по чьему наущению человек на тавтологию эту готов согласиться, в гроб с ним вместе не лягут и спасибо не скажут»... (из Нобелевской речи 1987 года) © Copyright: Константин Жибуртович, 2025.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
