Последний соблазн 8 наборПоследний соблазн 8
Уезжал я жутко. В СПб. к И.Н.Н. я так и не зашел и не помню, что я оставил для "Арабесок" и т.д. Я просто физически не успел. Созванивались. Но. Пост последней недели. Суета отъезда. Ваш неприезд... А Риты сейчас просто нет на квартире, которую она сдала на лето иностранцам. Впрочем, у нее же есть твой телефон. Юра восстановился в Академии, но не знаю, где он. Я ему несколько раз напоминал, чтобы он тебе позвонил. Но, вернувшись, я так еще и не получил от него ни единого письма. Виллиам Знаешь, я отыскал еще один неудачный опус и решил тебя с ним ознакомить, потому что эта неудача из категории любимых: исправлять не хочется, а что-то там было. Опус шестилетней давности и - слегка - нехарактерен для меня, в сцщности - человека угрюмого в жизни, но радостного в творчестве. Долго от тебя ни звука, ни строки - и я представляю и понимаю причину, просто продолжаю ждать: что значит неделя - другая? Времени не существует. Я спокоен. К несчастью. К счастью. Сегодня - сокрушительный гром и ливни. После многих дней жары и духоты, которых я не боюсь, как и грома. Ливни радуют. Мне снился мертвый пес беззвучно я прошел три года переулка
Добрый вечер, мадам. Кстати - есть трехтомник (или 4-х?) Вересаева. Там великолепные материалы о Пушкине: отрывки из писем, дневников, мемуаров и пр. самого Пушкина, его близких, дальних и т.д. и т.п. Последовательность хронологическая. Чтение увлекательнейшее и полезное. Я сам упиваюсь. Я перечитываю "Осколки" и ничего тебе об этом не пишу. Получаю удовольствие, не упоминая об этом. Наверно - особенная форма стыдливости. Я не прощаюсь.
Мы так часто переезжали, что было недосуг засесть за машинку. Я еще не осматривалась, так как приехали глубокой ночью, а я соскучилась по Вам и отложила прогулку. Вечером я должна быть на ужине, уставшей или не в настроении работу не начну. Меня тяготит отсутствие известий - это так непохоже на Вас. Часть текстов Вы уже получили, что ж Вы меня мучаете? Иль этот роман в письмах Вас не увлекает? Не верю, нет! Три года Вам не мешало мое молчание... Что с Вами? Не хочу предполагать худшее: добровольное возвращение на Кавказ - бегство из любимого города, связывающего нас прогулками по ежедневным улицам, неизбежным маршрутам, где каждый шаг отдается болью отвергнутых поцелуев... Надеюсь, это не так и Вы уже работаете театральным критиком, как собирались. Расскажите мне о своем доме, житейских мелочах, а я попробую представить все. Хорошо, меня восхищает Ваша сдержанность, браво, мой друг! Пробую заглянуть в далекое лето (вместе с Вами). О, сколько бережного внимания на мое легкомысленное сетование, что трудно дозвониться и связаться с общими знакомыми и бессердечность с моей стороны. Неужели, уловив Вашу покорность, я не понимала, что опус весьма точно отразил нас. Вы дорожили очарованием, отвергая разочарование моим неудачным сном и мертвым домом, оправдывая меня трепетом другой листвы, незаслуженным холодом... Вот уж воистину сытый голодного не разумеет! И какими ничтожными кажутся мои достижения в то время - бездуховными, но престижными. И это была я, превозносимая в монологе: *"Я все-таки не знаю твоего имени, я не хочу его знать, потому что... - только голос: нежности и ужаса; только губы - бесстрастные и теплые, не знающие страха..." (*автор И.С.М.)
Иногда мне кажется, что всему виной наша старомодная лирика, без которой существующий мир обходится, но тогда мы видим его ветхость и пошлость, тоску и скуку. Мятущиеся души... Мы страдали и сторонились друг друга. Сближение мечтателей озаряет мир небесным светом творений, мы верим, что Некто замечает рисунок вдохновенный - все зигзаги и всполохи откровений, не всегда записанные на бумаге. Вы назвали это т а н ц е м, не осознавая насколько точно! Танец! Вечная движущая сила, ищущая уединения, слияния, расставания, расстояния, - вечное бегство от себя к себе в отражении глаз партнера. Вечные вопросы... Мы интуитивно искали пространство, вместившее бы наши вселенные, избегая растворения друг в друге, наслаждались меланхолией разлук и эйфорией встреч, и сновидений, истома которых перетекала в строки... Вы правы, мы просыпались моложе, мы уходили по лестнице, ведущей к Богу, что и есть поэзия. Увы, каждый идет своим путем. Игра? Возможно, игра, но в обычном земном обручении нам было бы тесно. Виртуоз любовного очарования коварен. Покорять, вынимая души, - нанизывая их на стрелы амура, тешить свою гордыню, созерцая муки страждущих, нам просто. Просто написать что-то необыкновенное без крови чувств невозможно?! Бессонница от беспричинной печали... Блажь, - скажет муж. Мы жестоки. Независимость, бесчувственность и неутолимая жажда самоутверждения, а окружение - всего лишь материал для работы. Работы души, - успокаиваете Вы. Вы искали искушенного зрителя для своих пиес? Вы нашли. Вы все еще любите меня или это привычная боль, принуждающая выплескивать страсть на чистый лист? Вам неприятен психанализ (исповедь)? Но ведь это Я! - устроившая Вам незабываемый Новый год! Напомнить? В Мариинском Вы с поручиком и ..? заливали "Любовь к трем апельсинам" коньяком на галерке, закусив одним апельсином на троих, после спектакля забрели на Шпалерную, сшибая столетнюю дубовую мебель... Ваше изумление было сильнее выпитого. А мы и не собирались Вас оповещать. Я кивнула, - да это сюрприз. Мы еще осенью решили устроить этот праздник, всеми забытый. С распадом Союза люди как-то разучились радоваться и радовать друг друга, а это уныние нам поднадоело. Почудили мы на славу! А каков дед Мороз! Снегурка так и не смогла забыть этого проходимца. Снег таял не только по спине... Катание с горки в Таврическом саду. Паровозик забыл детство и слишком был пьян, чтобы докатиться до конца наледи, то рассыпался, то заваливался всей цепью на бок. Барышни еще долго удивлялись синякам. Кукиш лаял отчаянно, дети обиделись и позабирали поломанные санки, удалясь на другую горку от ненормальных взрослых. Шампанское серебрилось, огни шипели, со смехом бился хрусталь, вспыхивали одежды и гасли, маски путали друг друга и находили, прически разметались в искристой постели сугробов. Мы забыли о том, что наступит утро, похмелье, расставание... Оперный бас поручика сотрясал амуров на потолке, белый шиповник в сольном исполнении опрокинул пианиста, но танцовщица не споткнулась! Узнали девушку, готовую разделить с Вами ссылку? Ну чем не пара?! Ее не утомляли быстрые ритмы шейка и твиста. У вас могли быть красивые дети... Наша классическая мазурка, наш традиционный вальс отчаянья: Padam! padam! Пора! Новые страны отвлекают и я всегда Вам звонила по возвращению домой - о том, что нет ничего нового, так на случай черновые осколки и усталость. Тревожная усталость. Порою казалось, что Вы смирились с обыденностью, махнули рукой несбывшемуся, не раз оплаканному во многих опусах, предопределивших неисполнимость желаний. Конечно, Вы мне не безразличны, я волновалась, слушая новости о южных краях, Кавказе и злилась на Ваше безрассудство, Вашу работу, на весь мир, вынуждающий меня переживать, суетиться и бездействовать.
P.S. В связи с происходящим вспоминаются строки Макс.Волошина - "И в мире нет страшней, кровавей, чем история России..." (цитата неточная).
Я просто схожу с ума от желания Вас видеть, от желания к Вам притронуться, от желания Вас услышать. Мы никогда не расстанемся, Мадам (Padam...e Padam...e)! Ждите начала музыки! Без музыки нет танца, нет Любви... До скорой встречи, Мадам! P.S. Рите так и не позвонил, не написал, хотя заготовил конверт (а теперь узнал, что она сдала кому-то и эту квартиру и живет у свекрови, кажется).
Кто-то вдруг решил, что я развелась, разъехалась, и письмо пришло на адрес первого благоверного. Кто-то заботливо решил соединить наши судьбы... Тогда поездка в штаты отменилась на 99% и я многое себе могла позволить в отместку. Сын часто бывал у бабули, приносил вести от затерявшихся друзей. Катарсис несовпадений! Я представила как Вы мечетесь, обзваниваете всех, но никто ничего не знает: вот так новость! Это ее почерк! Ха-ха-ха. И это продолжалось две недели. Правильно, кто-то заметил, что телефон не мешает... еще бы, коллеги все здесь, а мои... Все решили, что я вернулась к бывшему! А что? Очень даже в моем стиле, бывало и такое. Я рассеянно улыбнулась генеральному, он на ломанном русском, трогая мою бижутерию, сказал, что пора носить бриллианты, что, если бы я нашла достойную замену для фирмы, то он предпочел бы видеть меня там (за бугром), что здесь не осталось ценителей красоты. Поближе к себе, - решила я, продолжая улыбаться и не находя слов... Я известила нашу Шпалерную гавань, что сын на попечении свекровки, что начинается жизнь на колесах, а в остальном без изменений, т.е. адрес почтовый для Вас. Все кому было интересно - угомонились, вернулись к своей жизни. За несколько дней до Вашего отъезда мы успели повидаться, ничем не обмолвившись о недоразумении. Где мы только не побывали! Юсуповский! Гатчина! Все музеи были наши! Особая кладовая еще долго сверкала алмазными всполохами на мелких волнах Невы... Нам было о чем поговорить! Мы танцевали, самозабвенно сметая бокалы с низенького стола вихрем юбки моей. Вы буквально носили меня на руках, я так смеялась только в детстве. Неудержимое невозможное счастье объятий в нашем танце незабываемо. К этой встрече относится и открытка: дама в черной шляпке с развевающимися волнами волос, играющая на мандолине в окружении котиков на скамеечке воспоминаний в саду. Вдалеке сказочный остроконечный домик и седой барон в кресле у входа. С правой стороны арка, увитая виноградом, и силуэты молодой пары - он с черной бородой, гитара на плече, обнимает ее: Желаю счастья!
Мадам, я пытаюсь по новому Вашему адресу сообщить, что о своей любви буду говорить скоро (очень скоро) - билет заказан на 24-ое, т.е. 26-го я буду в СПб., т.е. 30-го или 1-го могу быть и в Москве, ежели этот великий молчун соблаговолит сообщить свои планы (должен же я где-то переночевать, впрочем, это несущественно), но в любом случае до нашей встречи остались считанные дни! В крайнем случае - 26-го я загляну очевидно к И.Н.Н. (около 14.00-16.00). Я не знаю Ваш новый домашний телефон, поэтому предупреди Шпалерную... Вам не обязательно встречать меня, ждите меня дома, я открою дверь своим ключом и (о! чудо!)...
Целую Вас, целую!
Как-то не пишется, а вспоминается, почему Юра молчал. Я видела его на башне танка. 19 августа 91г. мы с коллегой удрали пораньше с работы. Время догуливания отпусков, в офисе мертвая зыбь, по телику 3 канала и балет "Лебединое озеро", книжки дочитаны... Вышли на площади Ногина (ныне Китай-город), пройти по Васильевскому спуску к пристани и прокатиться на речном трамвайчике, а тут танки на углу ГУМа!.. Прохожие обалдевшие, спрашивают, а мальчики на танках улыбаются и молчат растеряно... Трамвайчики не работали. Тишина перед бурей и недоумение. Разошлись по домам. Дома также глухо. Если бы кто умер из ЦК КПСС, так уж пора было бы и оповестить народ. Сын был на даче, муж с неделю где-то пропадал, он ведь тоже Академию заканчивал... Я ловила вражьи голоса, а к вечеру прорвался призыв Эха, что на баррикадах у Белого дома не хватает медиков и перевязочных средств, что и побудило меня собрать аптечку, одеть резиновые сапоги, плащ и двинуться на защиту демократии. "Социализм с человеческим лицом" выглядел глупо и пьяно, и то, что хотело ГКЧП сохранить СССР в целости - выразить не сумело, и поезд давно ушел не в ту степь. В августе ночи холодные, после дождя расквашенные газоны, грязь по щиколотку. В автобусах сидели медики и тупо пили, никаких травмированных не было. Мелкое брожение толпы от кучки к кучке, к жигуленкам кооператоров за горячим кофе и бутербродами, рассуждения, что к старому возврата нет. Легкая паника, что танками передавят всех... Волна от зоопарка хлынула к горбатому мосту, но опала. Несколько танков были и вокруг здания - растерянные голодные пацаны. Кто - зачем, кто за кого, - хрен его знает, товарищ майор. Новостей и чего-то внятного в плохо освещенном копошении живой массы не наблюдалось. Выступления Ельцина ночью с балкона было не расслышать, но передавалось по цепочке, что все обойдется, что все будет... Ладно, от усталости и бессонницы люди расходились, в раннем метро ехали чистенькие пассажиры, не смотревшие на мои замызганные сапоги. Это тоже позиция - со стороны наблюдать исторические катаклизмы. Это я сейчас могу оценить, что ночное бестолковое топтание - веха истории. Я больше не слушала Эхо, разобраться - кто у власти, какие силы воду мутят, простому обывателю не дано просто по определению, а участвовать в чужой нечистой игре в роли статиста - наиглупейший самообман, что человек что-то может изменить в стихийном бедствии. Все предопределено свыше. Удобно поставить точку над И, дабы дальше жить своей жизнью - личной, творческой, логически выстроенной в быту, тайной жизнью души, в которую вряд ли кто-то или что-то может вторгаться. Мы жили дальше, с насмешливой улыбкой посматривая в телик на подковерные интриги деятелей, всегда для народа выходившие боком. Комментарии фирмачей в офисе, не выключавших СиЭнЭн, советы - как правильно надо делать - остротой ума не отличались. Офис - две квартиры в дипкорпусе за одной железной дверью, где в помещении кухни шлепались наклейки и тесемки " мейд ин ЮСА" к водолазкам, сшитым в Хакасии, занимался тем, что скупал и продавал. Все. Они хотели нас научить правильно и красиво обманывать? Это и есть трейдинг? Я занималась тем, что подбирала модные тряпки для небольших поставок в наши крупные организации (НИИ, заводы). Мудрить не стоило, в то время советского человека было можно купить на яркие фантики от жвачек. Так русская коллега, вернувшись с запада, установила телефон, хотя очередь была утрачена в связи с их длительным отсутствием. Секретарь все отшивала и отшивала ее, не допуская к начальнику по этому вопросу, Т.В. хотела доказать квиточком, что они имеют на это право, долго рылась в сумке и, не выдержав, вытряхнула содержимое на стол: разноцветная мелочевка, ручки, леденцы, жвачки, финтюльки-заколки-брелки. Секретарша тут же сгребла все это к себе в стол и через пять минут принесла разрешение на установку и квитанцию на оплату. Смех был грустным. Это время я бы отнесла к периоду преодоления серого цвета в мозгах к радужным и опасным контрастам. Много позже мы объяснились с Юрой по поводу его исчезновения и то, случайно столкнувшись на Калининском. Он был в танке, хоть и не танкист, а "просто" офицер. Приказ: ежели чего, - стрелять, ежели чего пойдет не так, получит резонанс, то такого приказа не было. На вопрос Юры генералу, как конкретно и в каких случаях стрелять и как это стрелять в население? Генерал поднял его: "Поглядите на этого офицера, он умеет думать!" Естественно, осознавать себя бараном ему не хотелось, он дал команду - стволом воткнуться в коммерческий киоск - в сникерсы и водку, вызвав техпомощь по рации. Так они и пили три дня всем экипажем. Гибель трех мальчиков - нелепая случайность, пьяная неосторожность и ослепленный водитель. Армия не стала бы стрелять в своих. Много говорилось о том, что первая кровь остановила великую бойню, но... Советскому народу - после пережитой великой отечественной войны, революций и репрессий - претило пролитие даже малой крови и каждое убийство в СССР расследовалось тщательно с докладами наверх. Ценность человеческой жизни была неоспорима в мозгу каждого человека. Была...
© Copyright: Людмила Захарова, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
