Последний соблазн 11 набор
черновик романа Последний соблазн
Лючия Ламм в соавторстве с Виллиам
31 мая 1993 года г.Москва - 1 декабря 1993г. Нью-Йорк
Первый конверт
Двое мужчин недоверчиво изучали друг друга. Юноша в кресле напротив согласился.
- Хорошо... Она что - не вернется?
- Я же сказал - собирайся.
- Ма передала что-нибудь?
- Да, там в чемодане, заодно разбери вещи, переоденься и поскорей... Да ты возмужал - вырос, молодец!
- Я о "скучающем привете"...
- Что?.. нет, писем для тебя нет. Поспеши, скоро будут ее гости, я не хотел бы...
- Я знаю... С нею все в порядке? - донеслось из спальни, - здесь ее наряды? - Парень комкал муаровое платье, стоя на пороге.
- Быстренько развесь все в шкаф и по девочкам или к бабушке. Надо же что-то отправить сюда - старые тряпки. Ты - взрослый и мудрый... Документы у меня. Рейс ранний, не забудь.
Он ласково оправлял тонкие фалды, кружева, оборки, не решаясь закрыть дверцу. Родные тона, цвета, цветочки. Ма, случилось что-нибудь?.. Где ты, взбалмошная Ма? Твой Сыч молчит. Всего-то старше на 12 лет, а распоряжается как дома. Она любила его в белом - он одел только эту рубашку, не сомневаясь, что именно Ма выбирала ее. Оглядев комнату, побросал в чемодан какие-то мелочи и, спохватившись, завернул ее портрет в сорванное вечернее плате в котором она была на последнем семейном ужине - год назад. Она не может растолстеть (а вдруг?)- чушь! Не может быть! Ладно, разберемся. Только бы вместе. И черт с ней, этой Ленкой, учебой, барахлом... Асей. Книг не увезти - ладно. Пусть так.
- Я готов. Я упакован. Я - у бабки. Бай-бай и будь счастлив.
Он вертел пачку сигарет в руках, сбегая по лестнице, не замечая внимательного взгляда суховатого поседевшего незнакомца, сидящего на подоконнике. Он отмахнулся от раскрытого балкона, элегантно вырулил на стареньком мерседесе отчима (последнего). Виллиам не таким представлял ее сына по телефону - добрее и моложе. Он знал, что ее нет и не будет, что ему все объяснят, но почему-то подкашивались ноги, когда он поднимался, чтобы оттянуть визит. Пунктуальность и обязательность его убивала. Он уже не мог курить: хочешь или нет, но давно пора объясниться... За дверью - словно поджидали. Мелодия звонка скрасила сдержанные приветствия.
- Будет кто-то еще?
- Нет. Я пригласил только Вас. Коньяк, водка? Что? Только кофе? Жаль.
Чем прельщает женщин скучный спортивный типаж? - размышлял Виллиам, пока тот бряцал на кухне... Уютно. Наверно, так и осталось - как при ней... Было поздно (или рано?) - да она просто была рассеяна или утомлена непривычной пешей прогулкой - забыла пригласить на чай!
- Чай метро рядом, - смеялся приятель в 5 утра, открывая гостю дверь. - Хитрая она - вот что! Рыжая и хитрая, поверь, я-то знаю ее.
Но Виллиам не верил, - он знал ее другой, какой она никому не открылась... Гроздья белой акции, соловьи, стены монастыря и парк - ей никто, из живущих здесь, не мог подарить это чудо! Здесь же близко - полчаса болтовни в стихах.
- Все-таки по рюмочке.
- Извольте, сударь...
Они выпили, безразлично обменявшись взглядами. Потом еще по одной - без тоста и повода, не отводя глаз от ее автопортретов маслом и акварелью.
- Могу подарить - выбирайте! Он вышел. Развязывая узел на прозрачном шарфике, ею любимом (ей все к лицу!), предложил сигареты. Выпили еще и еще. Парень энергично стряхнул пыль с рамы, прислонил картину к стулу напротив. На ее взор, устремленный к звездам, легла тень, - муж расправил ее на аккуратные волны вуали... траурной.
Виллиам налил себе, не отрываясь от нее, забыв о горящей в руке сигарете и не веря ни единому слову: о таблетках, ликерах и прочих забавах, не способствующих его карьере - сохранению репутации... о катастрофе на горном вираже... Они любили ее - вот пьют сейчас вместе - поминают.
- Почему любили! Нет! Не смейте! Замолчите Вы... мальчишка, выскочка... последний соблазн, - он зарыдал несвязно...
- Это Вы погубили нас - всех! - презрительно заметил муж, - Мне трудно достался первый брак - разница велика... Все в прошлом, но, запомните, - эти годы мы прожили очень счастливо, чтобы потом не писали. Я возвращаю Ваши письма, - ваш роман. Я прочел его, - можете печатать. - Он посмотрел на часы, позвонил, все упаковал, вызвал лифт.
- Вас ждет такси. Прощайте.
20/YI-93
Она вернулась к такси в недоумении: почтовый ящик забит, ключей нет. Назвала адрес первой свекрови... Что происходит? Привычно усевшись на кухне - за чаем и телефоном, сначала не поняла вопроса, набирая номер.
- Что значит - где сын? Я хочу Вас спросить, - выглянул одряхлевший дед: " то есть как? Он полгода как улетел к тебе с этим... партнером".
- Вот это да! Браво... Я забыла с кем имею дело. Все О-кэй!.. Есть у вас запасные ключи от моей квартиры?
- Да, конечно, - бабушка сына, волнуясь, что-то прошептала благоверному.
- Ты позвонишь нам? Нужна помощь? Я поймаю машину, жди. - Он оделся и вышел...
- Непременно...
Сгоревшая машина, сброшенная в пропасть, рассыпалась... а он не поверил - вот негодяй! и ведь нашел же приманку для меня, ловкач!
В доме прибрано, - какая, все же, обязательная женщина, - удовлетворенно подумала она о бабушке сына. И, только набирая номер Виллиама, смутилась от яркого квадрата на выцветших обоях: к чему бы это?.. Ответила девушка, она назвалась чужим именем, подозревая неувязку. Шорох в трубке сменился всхлипом в сторону: "Это она - я узнала..." Лючи ясно увидела опрокинутый стул, его строгий окрик: ОНА?! - нажала на рычаг, не желая сцен в его доме... Спокойно, мадам, спокойно... "Дело-то житейское"... - сказала она вслух, чувствуя внезапную усталость. Дорога всегда утомительна... Едва она успела подключить холодильник и поставить чайник, - раздался межгород.
- Ты?!! Бросай все немедленно! Выезжай! Срочно!
- Подожди... я заморена... может...
- Я не смогу быть у тебя, потом объясню...
Не так ей грезился прилет домой... не так... ася?.. какая-то Ася его ждала в такси... совсем девчонка... не знаю ее?
- Пустое... - она опустила безвольно трубку, - все не так, увы, сударь, увы... я поняла и Вы правы: "... из женского молчания родится плач новорожденного"... С девочками всегда все ясно... Глупо быть такой самоуверенной на старости лет? Она хоть талантлива - эта Ася? Иль прельщает готовое положение в их кругу... иль прописка?.. Какой прок в изломанных душах поэтов? Одни убытки - жить с призраками... Она бродила по квартире, роняя пепел, проливая вино, сшибая углы, не замечая ушибов, рассеянно отвечая на шквал звонков чужих и уже не закрывая двери входной. Первым явился второй бывший - г-н Энский с желтыми розами и настороженным любопытством.
Шум стих... первые аккорды на старой гитаре:
- ...Боже, какими мы были наивными, - обожгло до слез и высокий голос Валентины, словно сорвался в пропасть, устремляясь к следующей строчке: "Как же мы молоды были тогда..." - Мужчины, с увлажнившимся басом, крякнули, предлагая выпить и забыть. Сиарая гвардия... забыты обиды, ревности-размолвки, кого-то она не видела три-пять лет... перемирие. Воспоминания до утра, - новые предложения, дела, договоренности (купеческая Москва!). Работа! Сколько в них прежней - забытой - доброты...
- Ну что вы! - Я все еще замужем, как это ни смешно!
- Странно, а все думали... - кто-то замял разговор, поспешили прощаться: день-то будний, еще на роботу, звони, - не исчезай по обыкновению...
Фейерверк погас... Она так и не уснула, отключила телефон, занялась посудой. Душ с дороги - блаженство покоя - мир крутится вокруг кровати, закручивая дремоту в сон. Часы остановились... Кто-то настойчиво звонит в дверь. Господи, все уже были...
- Здравствуй, Ася... А он же в штатах, - она рассеянно пригласила подружку сына...
Другие статьи в литературном дневнике:
