406 Сексуально-политический рассказ
Ььььь: литературный дневник Идея открытия особого дискуссионного клуба впервые пришла к Живову ещё в подростковом возрасте. Однажды вечером, бездумно пролистывая телеканалы, он наткнулся на старый советский фильм о вымогательстве, где в ряду хлёстких всепобеждающих фраз прозвучала одна совершенно гениальная: «Обратитесь в лигу сексуальных реформ!»
Сей совсем не потешный призыв, глубоко проник в сердце Живова. Мысль о некоем скрытом родстве политических игр и игр сексуальных каждодневно с тех пор будоражила его ум. Она стала его идефиксом. Вызревая, она подкреплялась мечтами и с годами стала похожей на манию. Новостные колонки в газетах он прочитывал с затаённым дыханием, на протестные митинги бегал как на свидания, передачу «Парламентский час» приравнял к порнографии. Проблема была в том, что секс к политической теме примешивал только он - Самуил Живов. У прочих же почему-то одно никогда не связывалось с другим. Если в его присутствии начинали говорить о политике, то беседа обычно заканчивалась не сладострастным лобзанием, как того ждал Живов, а гневными спорами или даже рукоприкладством. Странные люди окружали его…
Самуил обитал в старой многоэтажке на краю несмешного урюпинска. Из окна его чисто вымытой кухни открывался широкий пейзаж с гаражами, берёзовой рощей и небольшим прудиком. Хрущёвки в этом квартале готовились расселить, а после – снести, чтобы взамен выстроить корпус тубдиспансера. Этажи в предлежащих домах помаленечку стали пустеть. Но решалось всё медленно, кое-как. Никто не горел мыслью кинуть обжитую местность.
И вот - почти случайно - у Живова созрел простой и понятный план. Выйдя раз на балкон душной летнею ноченькой, он охватил взглядом стену соседней панельки и неожиданно для себя осознал вдруг, что уже месяц не наблюдает света в окнах напротив. И в угловой конуре тоже было темно. Живов мигом почуял выгоду, приободрился. Добыв фонарик, он совершил тайный визит в одну из бесхозных квартир. Часа два у него ушло на то, чтоб сменить замок и подать в комнаты свет. Ещё часик – чтоб вымести сор. Вот так Живов нашёл место для клуба. А теперь нужны были члены, участники...
Привлечь единомышленников можно было путём раздумчивой болтологии на острую тему, то есть через пиар в соцсетях. Каждый день Живов просиживал штаны у экрана своего ноутбука: регистрировался на форумах и в блог-галереях, метался по мессенджерам да порталам. Его интересовали политически активные урюпинцы, а равно - жители ближних сёл. И уже скоро нашлись первые страждущие. Живов выбрал средь них самых лучших.
Социалисты
Полуграмотные одиночки из разных районов города, в основном молодые: пятеро юношей, две симпатичных девчули + ещё одна образина (социал-феминистка).
Леваки все казались похожими. Дети обычных трудяг, они одинаково одевались, одинаково балагурили, одинаково возмущались и, казалось, что даже гордились своим гаденьким сходством. Живов свёл их в бесхозной квартире, где изложил свои замыслы, иль точнее лишь часть задуманного. Объяснил, что мечтает о клубе для тайных дискуссий, дабы вскрыть #небанальные_истины. Все легко согласились. И хотя революцьонные взгляды явившихся сильно разнились в частностях, в целом были они солидарны друг с другом, так что запросто сбились в стаю. А тем более, Самуил обещал отыскать настоящих врагов – крайних правых.
Эти шли на контакт неохотно. Кто в начале общения назывался националистом, после пары уточняющих или наводящих вопросов, вдруг оказывался центристом или – что ещё хуже – «зелёным», каковых Самуил всегда считал за дебилов. Живов, впрочем, позвал двух «зелёных» на заседание, но те оба пожаловались, что не рискнут удаляться от дома без разрешения бабушки. И щеночков оставить не с кем. Тогда Живов закрыл путь экологам в коллектив: чересчур инфантильными они выглядели. Спустя несколько дней, наконец, удалось ему разглядеть сквозь туман интернет-чепухи весьма странных молодожёнов. По анкетам в сетях было ясно, что они влюблены в Достоевского, ценят вещи ручной работы, практикуют БДСМ. «То, что надо!» - пропел Самуил. Подбираться к ним следовало с аккуратностью, чтоб не спугнуть. Живов выяснил адрес и начал: то он врал, что ошибся дверью, то искал на площадке свой перстень, то «случайно» встречал у подъезда. Но, вступая в беседу, всегда словно бы невзначай сознавался в любви к крайним правым. Сносил высокомерные насмешки. Рвался прислуживать. Хвастал расовой чистотой. И однажды был принят в доме.
Националисты
В крайних правых присутствовала своя одинаковость, но то было однообразие избранных. Их сближало соседство врага, потому что лишь при наличии внешней угрозы, строгая иерархия, принятая в этой среде, находила себе оправдание.
Правые кучковались по «кланам» – это было естественное их состояние. После нескольких месяцев, потраченных Живовым для того, чтоб узнать расклад сил и втереться в доверие, Самуил привёл на собрание два правых клана. Во главе каждого стоял свой лидер. Молодожёны избрали главою своего клана отца семейства. Другой клан, - группа юношей-музыкантов, - выдвинула в качестве распорядителя высоченного инопланетянина по прозвищу Фердинанд. Лысый, с головы до ног покрытый татуировками Фердинанд ни одного дня не проводил без бутылки, а потому имел склонность к спонтанным выходкам. Живов им восхищался…
Как-то раз в будний солнечный день Живов вышел во двор, волоча на спине два тюка балконного хлама. Листья клёна шумели над мусоркой; птички прыгали с ветки на ветку; в бою раненый кот лизал лапу на кромке вонючего бака. Самуил напугал его, опрокинул мешки, и уже заспешил было прочь, но приметил вдруг розовый фаллос у самых ног. Из игрушки был вырван моторчик. Поразмыслив секунду, Самуил одним махом нагнулся и убрал имитатор в мешок. У него родилась гениальная мысль…
Возвратившись к себе, Живов осмотрел и понюхал находку. Хотя фаллос, конечно, не раз и не два использовался по назначению и смердел похотью, политически он оставался нейтральным. Это даже бросалось в глаза. «То, что надо!» - вскричал Самуил и тотчас же нанёс поверх фаллоса 3 эмблемы партийцев: правых, левых, а также центристов. Затем Живов сгонял в магазин и приобрёл мегафон. Соединив путём нехитрых манипуляций, проводки в фаллосе и мегафоне, он сконструировал фаллофон – первый в мире направленный испускатель сексуально-политической энергии. Тем же вечером фаллофон был торжественно установлен в окне против места собраний.
У Самуила созрел такой замысел: нужно было заставить спорщиков разрешать диспуты через плотские радости, а не в борьбе. Толки, доводы, доказательства Самуил изначально отбрасывал за бессмысленностью, так как знал из истории, что взять власть болтовнёй невозможно. А ведь он, конечно же, жаждал власти…
В первое же заседание фаллофон показал свою мощь. Опоив коллектив, Живов выдвинул следующий тезис: «Кто возьмёт верх в полемике, обретает возможность попользовать оппонента». Все испуганно захихикали, но затем приутихли, задумались. Самуил тогда заявил, мол, «Политика требует жертв!». Ещё выпили и согласились. Состоялся нешуточный диспут. Никогда аргументы сторон не бывали столь изощрёнными, как теперь… Под шумок Живов сбегал домой и врубил фаллофон. К концу вечера пьяные левые потихонечку стали сдаваться: в их рядах было больше девчонок. Со сверкающими глазами Самуил ждал финального твиста. Наконец, Фердинанд дал команду. Тогда, разодрав грязный веник на розги, правые ринулись в бой и разбили противника наголову. Но дальнейшее ввергло Живова в ступор. Дело в том, что сломив вражью волю, правые не возжелали снять пенки, вернее – побрезговали. Уложив левых штабелем, воины Фердинанда приказали им разыгрывать смерть, и устроили оргию поверх спин «покойничков». Жгучий междусобойчик. Самуил шёл домой потрясённым…
Перед сном, чтоб отмыться от этого скотства, Самуил накинул махровый халат и поплёлся на спа. Больше всего он любил лежать в тёплой воде с арома-добавками, или, облившись маслами, онанировал в крошечной сауне под «Парламентский час». Он не представлял жизни без ванной и сауны. Была зона спа милой, чистенькой да просторной, увешанной крупными зеркалами. По вечерам Живову нравилось рассматривать с разных углов отражения своего обвисшего жирного тела. При росте 1,97 Живов весил 105 килограммов. У него была белая безволосая бабья кожа и крошечный пенис. Как истинный либерал, Живов питал к себе страсть, страсть и нежность…
И вот часом позже ему, старательно намыливавшему чресла пред зеркалом, открылся идеологический лозунг правых: «Инцест на трупе врага!» Самуил сразу же понял, как можно это использовать. Решил ждать нового заседания.
Оскорблённые левые хотели реванша. Живов подзуживал их. Центристское подполье замерло в предвкушении. На следующее собрание от крайних правых явились лишь двое молодожёнов. Они ездили в отпуск на Капри, и ничего не знали о произошедшем. Всё состоялось даже без диспута: радетели братства да равенства из классовой ненависти молча сорвали тряпьё с перепуганной девушки и, превратив мужа в куколда, два долгих часа насиловали её в хвост и в гриву. «Отнять и поделить!» - бубнил ошарашенный Живов.
Вернувшись домой, он снял с окна фаллофон, желая насытиться идеологией. Теперь он уж и не сомневался, что вскорости займёт должность мэра…
К концу октября после краткого курса из склок и упражнений в распутстве, Живову удалось сгладить основные противоречия между правым и левым крылом дискуссионного клуба. Место идеологии теперь занял секс, а это значило, что пришла пора лезть во власть. Перед магией фаллофона идеология оказалась бессильна.
На День города Живов объявил участникам, что близится момент истины. И пояснил, что хочет видеть нагими бойцов Фердинанда в 7 часов близ вокзала, раздетые молодожёны должны были взять почтамт, центристам он наказал оцепить думу, а сам с леваками нацелился ехать к мэрии…
30 октября в 18:57 по московскому времени участники клуба в плащах на голое тело вышли к исходным позициям. Машины, оборудованные фаллофонами, поползли сквозь узлы и ветвления улиц. Самуил Живов по рации дал команду, а тогда фаллофоны разом включились, и в один миг таинственное сексуально-политическое поле окутало крыши домов несмешного урюпинска. Партийцы поскидывали плащи, повергнув в шок случайных прохожих. Началось секс-восстание. Молодые фанатики валили друг друга в листву на дорогах, лизались за остановками, бесстыдно носились по городу, дёргая причиндалы. И всем казалось: пройдёт полминуты и окружающие тоже сольются в экстазе, а затем, одурманенные фаллофонами, всей толпой побегут на центральную площадь – слушать речи владетеля.
Самуил горделиво стоял посреди этой площади в окружении верных фанатиков, в круге света от фонаря. Мимо ползали, мучаясь от безделья, глупые обыватели. С жаждою лицезреть всеобщее преклонение Самуил сбросил плащ, оголив белые телеса. Его примеру последовала вся свита. Узрев это, смущённый народ замер. Зашептались… Хохотнула дородная дамочка, возмутился седой господин, и захныкал ребёнок в коляске. Из толпы вдруг выскочил стафф и вцепился Живову в ляжку.
- Аааа! - завыл Самуил.
Ряды товарищей дрогнули. Кому-то уже били морду неподалёку…
Спустя полчаса мятеж был подавлен. Членов клуба скрутили и развезли в отделения внутренних дел. Сидя в клетке, Самуил размышлял о причинах провала, и вдруг со всей ясностью осознал, что пал жертвою заговора.
- Сто пудов эти суки «зелёные» провели людей в думу - цедил Живов сквозь зубы – Как же я не учёл зоофилов?
Укус пса сильно ныл и чесался.
© Copyright:
Ььььь, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
