***ДНЕВНИК БАРЫШНИ С УЛИЦЫ АСИНКРИТОВСКОЙ 1. Мартовский ветер За ночь на карнизе над моим окном выросла громадная, свисающая до самой фортки сосулька. А поутру с этого ледяного сталактита срывались капли и с клавесинным звоном падали в лужу. Я ещё спала, но именно благодаря этому я слышала гулкие флажолеты падающих капель, хотя, окна были ещё не распечатаны после того, как на них намерзали льдистые пальмы и кажется ещё вчера в тёмных зеркалах стекол отражались шары-планетки и трепетали свечи рождественской елки, остатки которой уже давно сжёг в печи дворник и домовой истопник Кузьма, живущий в каморке цокольного этажа нашего дома с мезонином. Я проснулась от светящего в щель между шторами луча солнца, он слепил, сверкая на деке скрипки, оставленной мной с вечера поверх нот с "Серенадой" Шуберта на софе, с которой свисала кистями мамина шаль. Рядом со скрипкой на нагретом мартовским Ярилом ложе из козьего пуха нежился наш рыжий кот Арамис, прозванный так за свои мушкетёрские усы и молитвенные мартовские псалмопения в чердачных чертогах, где среди стропил и голубиного помёта солисту подпевали хористки весенних кошачьих концертов. Вскочив с жаркой постели и уронив на пол забытый с вечера сборник стихов- босыми ногами по коврику и паркету-я подбежала к окну.Шторы загремели кольцами по гордине, как якорные цепи снимающейся с рейда каравеллы, паруса шторной ткани тут же вздулись от струи ворвавшегося в отпахнутую мной фортку пахнущего осевшими сугробами и паровозным дымом воздуха. Чирикание воробьёв перекрывал колокольный звон, сзывающий на заутреню прихожан собора, краснеющего кирпичом богатырской кладки чуть в стороне от ажурных переборок железнодорожного моста и насыпи, по которой двигался кажущийся игрушечным паровоз. Солнце дробилось искрами на куполе,рассыпалось игривыми зайчиками по кресту. Ворвавшийся ветерок наделал переполоха, взъерошив страницы тетрадки на столике рядом с трюмо.( Этот дневник я начала писать совсем недавно.)Ах этот ветер! Такой же шаловливый проказник, как и мой братик Лёвушка!Этот неправдашний ураган с шумом распахнул двери из моей спальни в гостиную да так,что разбуженный кот прыснул вон. Теребя страницы читанного братишке на сон грядущий оставленного на крышке рояля романа "Одиссея капитана Блада", он продолжал шуршать стихами упавшего на коврик томика: Будем как Солнце! Забудем о том, Хлопая створкой фортки, ветер отбивал ритм в такт стихам и мне казалось, - я уже слышу голос самого БальмОнта!Неужели! Неужто сегодня вечером я увижу моего кумира?Но это не грёза -это так же реально, как доносящейся с кухни запах рыбного пирога, на который и рванул, разбуженный утренним "бризом", птичьим гвалтом и колокольным звоном Арамис: меж страниц стихотворного томика трепещет от гуляющего по полу воздуха билет на концерт в Деловом собрании. 2. Симфония улиц Когда со скрипочкой в футлярчике я иду по улочкам Новониколаевска,
На сцену вышел тощий мужчина чем -то напомнивший мне Дон -Кихота с гравюры Доре из читанного перечитанного тома Сервантеса."Сервантес из серванта,"- иронизировала мама по поводу подобного рода богемных типов. Те же торчащие по бокам щёк усы, бородка шильцем и космы по сторонам головы.Вместо ржавых доспехов, правда, на нём блистал пуговицами белый костюм -тройка светского денди. Толстячок конферансье в коротком фраке вполне мог сойти за оруженосца Санчо-Пансу. Не хватало только коня с ослом,копья, щита и медного тазика для бритья на голове, хотя, как выяснилось позже, БальмОнт в такую пору, явно перестраховываясь по поводу сибирских холодов, оставил в гримёрной -бобровую шубу и лисью шапку. Это делало его больше похожим на Шаляпина: ведь на фотографиях сборников Константин БальмОнт щеголял в белой шляпе. Копьё для сражения с великанами и ветряками ему заменяла трость. Вначале я не могла понять-зачем он её потащил на сцену-мог бы оставить в гримёрной, на какое-то мгновение мне даже показалось, что это орудие самообороны понадобится ему для того, чтобы если не острием, то набалдашником отбиваться от разочарованных поклонниц, большую часть которых составляли совсем юные обожательницы поэтического гения и дамы бальзаковского возраста, среди которых я увидела много знакомых лиц.Здесь была и Ася с Асинкритовской и её не имеющий никакого отношения к крито-микенской бронзе пытавшийся неуклюже ухаживать за мной её кретин брат. И то, что слово "кретин!", вырвавшееся у меня в момент когда он силой пытался меня поцеловать, как самая маленькая матрёшка внутри больших пряталось внутри названия нашей улицы, не казалось мне случайным. Чего общего было между пописывающей скрипачкой и боровом-купчиком, расчёсывавшимся на прямой пробор, носившим выпускные рубахи поверх шароваров и козырявшим смазными хромовыми сапожками. Ну и что с того, что его сестрёнка училась со мною в одной женской гимназии и даже прекрасно успевала по домоводству! Федя и на этот-то концерт припёрся скорее всего затем чтобы либо насладиться поеданием меня глазами, либо освистать заезжего гастролёра, ежели тот опростоволосится. Вдруг полы его белого смокинга сделались чёрными на месте носа образовался клюв. И вскричал я в скорби страстной: "Птица ты - иль дух ужасный, Мне казалось клюв ворона вонзился в моё трепещущее сердце, его крылья хлестали меня по щекам, когти терзали плоть. И парфюмное облако, колыхнувшись, поплыло в сторону... 4. Самородок и скрипка Бывавшая в юности в Париже, мама говорила: -Мы здесь , как на Елисейских полях! Вот этот железнодорожный мост-та же Эйфелева башня, только не поставленная вертикально, а уложенная горизонтально. В городе постреливали -и мы запирались на ночь на все засовы. Мама вначале приносила со своих уроков то шмат сала, то краюху хлеба с луковицей,-их мы, всё поделив по-справедливости, тут же съедали. Потом она уже перестала давать уроки, потому что не давали ничего, а совали совершенно обесценившие "катеринки". Яков Абрамович продолжал со мной заниматься за чай без сахара,и перепадавший ему иногда хлеб. Ещё мама давала ему керосин и спички.Но иногда, отыграв в ресторане, он сам приносил еды. Мы с Яковом Абрамовичем взялись за "Чакону " Баха из второй скрипичной партиты и уже изрядно продвинулись. Мама с Папой всё чаще запирались на кухне и громко но неразборчиво о чём -то говорили. Я только могла разобрать: Кот громко мяукал и, чтобы не голодать , отправлялся инспектировать сараи на предмет наличия там полчищ крыс и мышей.Но они, как видно покинули чуланы, на полках которых было-шаром покати.Название улицы Межениновская всё чаще прочитывалось мной , как Бужениновская, но этим мясным деликатесом не и пахло на сотни вёрст вокруг. На поредевшей ярмарочной площади мужик принимал из рук тётки самовар за пяток куриных яиц. Лёвушка продолжал штурмовать "Одиссею капитана блада", "Трёх мушкетёров", "Робинзона Крузо" и "Тома Сойера". И однажды юркнув ко мне по одеяло,рассказал о том, что в окнах Коммерческого собрания, со стороны которого накануне доносились выстрелы, он видел много людей в шинелях. -Чехи отбили здание Коммерческого собрания у колчаковцев!- доносился из-за закрытой кухонной двери голос отца.
Уже на следующий день, 27 июля, участники экспедиции погрузились на пароход и отплыли до Барнаула и Бийска, а затем проследовали на лошадях в Горный Алтай и остановились в селе Верхний Уймон. В этом староверческом селе произошла встреча новосибирской художницы с Рерихами. Вот как об этом упоминал сам Н.К. Рерих: ««Приходит заезжая художница. <…> И ходит художница, и зарисовывает старые уголки: ворота, наличники окон, резные балки и коньки крыш, точно последний списочек вещей перед дальним путём. И исчезнут с крыш резные коньки. И пусть уйдут, так же как и узоры набойки. Но чем заменятся они? «Венский» стул и линючий ситец – не вводят культуру. Вот для молодых-то и задача: дать облик будущей жизни» .
Этой «заезжей художницей» оказалась Наталья Николаевна Нагорская, которая по заданию Новосибирского краеведческого музея находилась на Алтае с этнографической экспедицией. Вот как она описывала эту встречу много лет спустя: «Я жила в Нижнем Уймоне, у Железнова. На улице слышу разговор: «Сын повез медвежатину американцам, может, купят…». Я спросила: «Где американцы? Что за американцы?» – «Они в Верх-Уймоне», говорят. Мне интересно было посмотреть на них. Пошла к знакомой женщине, попросила коня. Я была платком повязана, в сарафане, как все в деревне, на плече сумка. Поехала в Верх-Уймон. Во дворе возле столба привязала лошадь. Поднимаюсь по деревянной лестнице на второй этаж. В сенях стоит деревянный резной диван. Стучусь.
- «Кто там?» – слышится голос. - «Здесь какие-то «американцы», я хотела посмотреть». Выходит мужчина с седой бородой, в верблюжьем свитере. - «Не американцы, а путешественники. Я Рерих». - «Рерих! Боже мой! Я люблю Ваши картины: «Строят город», «Заморские гости», «За морями земли великие»... – Я сложила руки на груди, голову наклонила. – Ваши картины воспитали у меня чувство любви к родине, к истории русского народа. Вы вернулись на родину?». - «Я никогда не покидал родины, я путешествую».
Встреча была недолгой. Рерих был болен или устал после дороги, извинился. Вышли две женщины, может быть, Елена Ивановна. Я показала им рисунки из своего альбома» Сэр Писатель.
Намного позднее этой встречи Наталья Николаевна поделилась своими воспоминаниями с искусствоведом В.Я. Кашкалдой, работавшей тогда в Новосибирской картинной галерее (ныне Новосибирский государственный художественный музей), и по памяти нарисовала двух женщин в длинных платьях (Елену Ивановну Рерих и Зинаиды Григорьевну Лихтман). Этот рисунок впоследствии был передан в Ригу для Г.Р. Рудзите.
Также Н.Н. Нагорская упомянула в своих воспоминаниях о том, что в Новосибирске семью Рерихов после возвращения с Алтая на пристани встречали её знакомые из «Сибкрайиздата» и даже побеседовали с Николаем Константиновичем .
Второй раз в Новосибирск участники Центрально-Азиатской экспедиции прибыли на пароходе «Жорес» 27 августа 1926 г. и задержались здесь до 4 сентября. К этому времени экспедицию покинул один из ее участников – слуга-ладакец Рамзана, который сразу с Алтая направился на свою родину. В этом Н.К. Рерих даже оставил следующую запись в своём путевом дневнике: «Рамзана ушёл в Ладак. Не вынес северных низин. «Или уйду, или умру». Конечно, вся жизнь ладакцев проходит на высотах не ниже 12000 футов . Жаль Рамзану. Спокойно оставляли на ладакцев охрану всех вещей. А ойротские ямщики на ладакцев не похожи» профиль удален.
В Новосибирске члены экспедиции остановились в гостинице. Долгое время считалось, что это был отель «Метрополитен» на ул. Революции, 4 (бывшая Дворцовая). Однако удалось выяснить, что в 1924-1925 годах в этом здании находилось общежитие для рабочих и служащих Управления Средне-Сибирского округа связи . Подтверждение этому утверждению нашлось в документах Всесоюзной переписи населения 1926 года, находящихся в Государственном архиве Новосибирской области (ГАНО). В Переписном листе № 25 по Инструкторскому участку № 5, счётному участку № 3 в квартале 23 по адресу ул. Революции, 4 приводятся следующие данные по жилым помещениям: в графе «Наименование домовладельцев» указан ГОМХа (городской отдел местного хозяйства); количество жилых помещений – 20; составлено личных листов – 64; семейных карточек – 23 Сама Ночь.
Также маловерно, чтобы местом остановки была выбрана гостиница «Метрополь» на ул. Коммунистическая, 77 (домовладелец Ходза М.Я.), которую часто путают с отелем «Метрополитен». Оказалось, что в этом деревянном доме было всего 3 жилые помещения, причём плотно заселённые . А вот действительно большая гостиница в 1926 году существовала в бывшем доме Захарова на углу Красного проспекта и улицы Максима Горького и принадлежала она Новосибирскому Центральному Рабочему Кооперативу Ветренная. Из окна этого здания одним из членов экспедиции была сделана фотография с видом на Дом Ленина.
Судя по другим, сделанным в городе Новосибирске фотографиям, Рерихи и их американские сотрудники были у Дома Ленина и строящего здания Промбанка (рядом с Домом Ленина), посетили братскую могилу жертв Гражданской войны, расположенную за Домом Ленина, совершили прогулку вдоль Красного проспекта и увидели недавно построенное здание Сибревкома, каланчу Добровольного пожарного общества (на углу Красного проспекта и ул. Спартака) Роберт Итиль.
Возможно, что Н.К. Рерих встречался и с редакцией журнала «Сибирские огни» Предположение об этой встрече высказывает В.Е. Ларичев Al, ссылаясь на опубликованный в журнале в 1927 году отрывок из статьи Г.Д. Гребенщикова «Николай Рерих». В примечании к статье редакцией фиксируется факт пребывания Н.К. Рериха в Новосибирске летом 1926 года и дальнейший маршрут следования до Монголии Аlex.
Из дневниковых записей З.Г. Лихтман Алекс стало известно, что уже 29 августа 1926 г., в субботу, Юрий Николаевич Рерих отправляется из Новосибирска в Верхнеудинск (ныне г. Улан-Удэ) для подготовки следующего этапа экспедиции, а 30 августа к Рерихам в Новосибирск приехал младший брат Николая Константиновича – Борис Константинович, архитектор, который жил в Ленинграде. Все дни пребывания в Новосибирске Рерихи и Лихтманы усиленно работали над планами развития культурных учреждений, созданных Н.К. Рерихом в Америке.
Уже в субботу, 4 сентября, в 7 час. 15 мин. Рерихи сели на 2 скорый поезд, следующий в Манчжурию, и продолжили свой путь в Бурятию до Верхнеудинска, а затем через Троицкосавск (ныне г. Кяхта) – до Монголии. Американские сотрудники, супруги Лихтман, отбыли из Новосибирска в 11 час. 15 мин. в противоположном направлении на 1 скором поезде в Москву для возвращения в Америку через Париж Доленнарвен.
В память о пребывании в 1926 году на территории России экспедиции под руководством Н.К. Рериха во многих населённых пунктах, через которые пролёг маршрут экспедиции, установлены мемориальные знаки.
В Омске в 1996 году на здании Музея изобразительных искусств им. М.А. Врубеля, который в июне 1926 года посетила семья Рерихов, установлена мемориальная доска, а в 1999 году торжественно открыта алея имени Н.К. Рериха, на которой через год был установлен памятный знак – красивая беломраморная стела, напоминающая одну из вершин гор на полотнах великого художника.
В 2006 году в Барнауле была открыта памятная доска (скульптор М.А. Кульгачёв) на здании Государственного музея истории литературы, искусства и культуры Алтая в честь 80-летия пребывания Н.К. Рериха на Алтае. Первоначально планировалось установить доску на фасаде здания гостиницы «Империал» на Малой Олонской, в которой останавливались члены экспедиции академика Н.К. Рериха, но здание было утрачено в результате пожара.
В Бийске мемориальная доска Николаю Константиновичу Рериху (художник С.А. Морозов) c 2002 года находится на стене одного из главных архитектурных памятников исторической части Бийска – пассажа купцов Второвых. В советские годы здесь располагались номера гостиницы «Деловой двор», где летом 1926 года останавливалась экспедиция, возглавляемая Н.К. Рерихом.
В 2009 году на высоком берегу реки Катунь, на территории особой экономической зоны «Бирюзовая Катунь» торжественно открыт памятник «Рериху от народа Алтая» (скульптор В. Войчишин). Место его расположения выбрано как раз там, где в 1926 году проходил маршрут Центрально-Азиатской экспедиции Рериха.
В Усть-Коксе 15 апреля 2015 г. торжественно открыта новая мемориальная доска (эскиз и работа по металлу – мастер Ф.Г. Путинцев, тонирование меди – В.Н. Лихачёв) на жилом доме по ул. Набережная, бывшей конторе Госторга, где в августе 1926 года останавливались Рерихи и их спутники.
В Верхнем Уймоне в 1974 году на доме, принадлежащем семье В. Атаманова, в котором проживали Рерихи во время экспедиции на Алтай, была торжественно открыта мемориальная доска (бронзовый барельеф Н.К. Рериха – скульптор И. Васильев, доска из искусственного камня – скульптором В. Рублёв). После масштабной реконструкции дома и преобразования его в Дом-музей Н.К. Рериха эта же мемориальная доска вновь была установлена 29 июня 2005 г.
В Новосибирске пока нет памятной доски, свидетельствующей о пребывании в нашем городе Центрально-Азиатской экспедиции, возглавляемой академиком Н.К. Рерихом. Но хочется надеяться, что жители сибирской столицы когда-нибудь сделают это. Поиск следов пребывания знаменитой экспедиции Н.К. Рериха в Новосибирске продолжается.
Широкова Е.Ю., В Новосибирск в эвакуацию отправляли множество артистов. Фигура одного из них до сих пор окутана легендами. Вольфа Мессинга называли гипнотизером, менталистом, иллюзионистом, колдуном, фокусником, некоторые считали его просто хорошим психологом. Он собирал полные залы. Главный конек артиста, демонстрируемый во время выступлений, - трюк по чтению мыслей. Интересно, а ведал ли сам Мессинг заранее, что в 1943 году проедет полстраны и окажется в Сибири? ДВА ПРЕДСКАЗАНИЯ - Вольф Мессинг попал в Новосибирск в эвакуацию по линии Госконцерта. Жил в Доме артистов, который находился на улице Фрунзе, - рассказывает Константин Голодяев, сотрудник Музея города Новосибирска. - Он часто выступал перед рабочими заводов и в госпиталях. Эстрадная программа называлась «Психологические опыты» и производила неизгладимое впечатление на людей. Какие вопросы задавали Мессингу? Конечно же, самый частый: «Сможем ли мы одолеть врага?» Артист отвечал. И если верить легендам, сумел предсказать Победу с точностью до суток, назвав дату 8 мая 1945 года. В этот день Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. - Как это было? - Мессинг выступал то ли в госпитале, то ли на сцене оперного, который тогда хоть и был закрыт для публики как театр, но там часто проходили собрания и концерты, - продолжает наш собеседник. - Его спросили: «Когда закончится война?» И он не задумываясь ответил: «8 мая». Правда, год не указал... И есть другая история: опять же, было какое-то собрание, и Мессингу задали тот же самый вопрос, и он ответил: «В 1945 году», - но не назвал день… Народ уже в уме все сложил - и получилась дата 8 мая 1945 года. Однако все это легенды - каких-то документальных подтверждений этих фактов нет.
Возможно, какие-то данные хранятся в архивах госбезопасности: силовики с особым интересом наблюдали за Мессингом. - То, что он мог предвидеть некоторые события и называть их, - это факт, - говорит историк Владимир Баяндин. - Не случайно Гитлер объявил на него охоту, когда тот предрек Германии поражение, если она пойдет на восток. Известно и другое: к Мессингу с уважением относился Сталин. Думаю, Вольф Мессинг действительно вполне мог предугадать Победу.
- Это было в 1944 году, - продолжает Константин Голодяев. - У Мессинга был концерт, после которого к нему подошла девушка Аида Михайловна Рапопорт - она, кстати, была на 15 лет моложе артиста - и сказала: «Ваш конферансье неправильно ведет себя с публикой, его речь должна быть другой». На что Мессинг ответил: «Хорошо, покажите, как надо. Приступайте к работе!» В итоге она стала у него работать, а потом они поженились и вместе уехали в Москву.
НЕБО. САМОЛЕТ. МЕССИНГ Еще одна легенда связана с подарком иллюзиониста фронту. В архиве Музея города Новосибирска есть черно-белая фотокарточка, на которой изображены Вольф Мессинг и летчик Константин Ковалев. Они стоят возле самолета, на фюзеляже которого краской огромными буквами выведено: «За Победу! От советского патриота В. Г. Мессинга Герою Советского Союза, летчику Балтики К. Ф. Ковалеву».
- Я встретился с ним на вокзале. Я был в морской форме и летном реглане, и он безошибочно узнал меня, - писал Ковалев. - Мессинг стремительной походкой подошел к вагону. Мы обнялись и крепко пожали друг другу руки. И как-то сразу между нами установились самые близкие отношения. Всю дорогу мы горячо и взволнованно беседовали. Все напоминало встречу отца и сына после долгой разлуки. На следующий день утром профессор отправился со мной на завод. Директор гостеприимно встретил нас. Смена только что приступила к работе, и готовых самолетов в сборочном цехе еще не было, но через некоторое время, когда мы снова возвратились в цех, я уже увидел несколько готовых боевых машин. Мессинг тогда прямо на авиазаводе имени В. П. Чкалова произнес торжественную речь, которую Ковалев так воспроизвел по памяти: - Выполняя свой долг, я решил на личные сбережения построить самолет и подарить его Герою Советского Союза капитану Константину Федотовичу Ковалеву. Товарищ Сталин разрешил осуществить мое желание. Самолет построен. Вручаю его тебе, сын мой Костя. Бери его и бей врага, чтобы советская земля и небо были всегда свободными от немецких оккупантов. Гневом к врагам нашим, любовью к родимой Отчизне благословляю тебя на месть, на Победу…
Фото: Виктория МИНАЕВА Есть воспоминания и самого Мессинга о том, что он подарил Красной армии два самолета - по миллиону рублей каждый. За это Мессинг получил благодарственное письмо от Сталина. Но вот некоторые историки готовы оспорить патриотизм гастролера. Мол, Як-9Т Мессинг дарил не от души. - Где-то лет 15 назад в Санкт-Петербурге было проведено журналистское расследование, и оно рисует совсем другую картину. Всем известно, что в фонд обороны страны все жители от мала до велика собирали деньги. Но вот Мессинг с этим как-то не торопился, - поясняет Константин Голодяев. - И вот когда его уже напрямик попросили об этом, он дал всего 50 тысяч рублей. По тем временам это были огромные деньги - для рабочего, но не для артиста такого уровня. Из-за этого с Мессингом встретились представители органов НКВД, после чего у артиста нашелся уже миллион рублей на постройку самолета. Тогда Мессинг был отпущен чекистами. А в газете «Правда» появилась восторженная статья о том, что мэтр советской эстрады подарил фронту самолет.
- После встречи с сотрудниками НКВД Мессинг понял, что все свои средства лучше перевести в ювелирные изделия. Обвешанный всеми этими драгоценностями, он попытался пересечь границу с Ираном. У Мессинга был проводник, но тот сдал артиста, и прямо на границе мастера гипноза арестовали, - раскрывает детали загадочного сюжета Голодяев. - И Мессингу ничего не оставалось, как подарить Красной армии второй самолет. Каждый вечер по будням в конце программы «Картина дня» мы рассказываем о малоизвестных страницах истории Новосибирска во времена Великой Отечественной войны. Слушайте нас на 98,3 FM в 18.35 по местному времени. ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ НОВОСТИ ПАРТНЕРОВ Вот почему дочь и внуки Кириллова не приехали на его похороны Чудовищная находка в Новосибирске: жуткие подробности Что известно о Марковской, ставшей генералом-майором в 26 лет За час упали 3 самолета, столкнулись 99 машин. Трагедии в тумане Главные разносчики COVID-19: от кого нужно держаться подальше Вот это похоже на правду: как появился COVID-19 Прививка "Спутником Лайт": мнение Гинцбурга вас удивит Депутат Марченко исключен из «Единой России» В РФ зафиксировали максимум по числу смертей от COVID-19 за сутки В Ульяновске задержали 2 медиков за подделку 500 COVID-прививок Рекордное подписание «Атлетико» может оказаться в "Челси" Эрнст признался о чем говорил с Кирилловым за 3 дня до его смерти ТАКЖЕ РЕКОМЕНДУЕМ Антон Данилов-Данильян: Новый законопроект о такси может стать консенсусом для всей отрасли. На заседании рабочей группы агрегаторов обсудили новый закон о такси Город для жизни: посмотрели, какие стройки уже начаты и планируются в Москве. Спойлер: жить в столице станет действительно комфортнее Четвертый сезон сериала «Скорая помощь» с Гошей Куценко: история Константина Кулыгина, в прошлом водителя бригады скорой помощи, а ныне квалифицированного врача, и его команды продолжается Читайте на WWW.NSK.KP.RU: https://www.nsk.kp.ru/daily/26371.4/3251384/ Будем как Солнце! Забудем о том, Я буду ждать Глиэр в Колпашево
«Я делаю общественно полезное дело, что требуется сейчас от каждого музыканта и композитора, и приношу пользу там, где еще никто ничего подобного не делал», — писал Рейнгольд Морицевич домой в ответ на тревожный запрос, полученный в Новосибирске от его семьи, напуганной газетными сообщениями о предпринятой им «сибирской одиссеи». В конверт Глиэр вложил фотографию, сделанную во время одного из выступлений. «Это был дневной концерт, — пояснял он, — поэтому я в пиджаке; всюду же выступаю во фраке, и публике это очень приятно». Порой Глиэр чувствовал себя как бы миссионером, несущим людям свет и радость от встреч с искусством. В больших городах прием был не менее радушным, и особенно приятно было, что все билеты раскупались заранее, при первом же оповещении. «Только что возвратился из концерта, — писал Глиэр из Томска. — Театр, в котором 1100 мест, был переполнен, и было еще триста приставных стульев. В этом роде было и в Омске». В Новосибирске, где, как и в Иркутске, проводились симфонические концерты, Глиэр имел такой успех, что, уступая настойчивым просьбам, ему пришлось после Томска снова вернуться в этот город и дать еще дополнительные концерты. В середине апреля, находясь вблизи Иркутска, Глиэр отправил домой такое сообщение: «Сегодня утром на станции Иннокентьевская мы выступали в железнодорожных мастерских во время перерыва. Площадка товарного вагона была превращена в сцену. Втащили пианино. Тут же на глазах у публики, за маленькой перегородкой, одевалась балетная пара». Вечером следующего дня в клубе был дан второй концерт. После турне по Сибири Глиэр дирижировал симфоническими концертами в Твери, Таганроге. Затем он отправился в Ташкент и с оркестром русской оперы провел там два симфонических концерта. А так как, помимо Первой симфонии, сюиты из «Красного мака», увертюры и танцев из «Шахсенем», ему хотелось показать еще и арии из этой оперы, то из Баку была приглашена Шевкет Мамедова. С этой же программой Глиэр выступил и в Алма-Ате. И неизвестно, как долго продолжались бы еще эти поездки, если бы он не получил от Управления по делам искусств Узбекистана предложение взять на себя руководство по подготовке Декады узбекского искусства в Москве, намеченной на двадцатые числа мая 1937 года. Как тринадцать лет назад для успешной работы над «Шахсенем» пришлось Глиэру погрузиться в специфику азербайджанской музыки, так теперь необходимо было, прежде всего, изучить музыкальную культуру Узбекистана. И Глиэр принялся за работу с полным сознанием ее необходимости. Здесь следует отметить, что профессиональная музыкальная культура республики в ту пору (1936) уже находилась в стадии значительного подъема. В Ташкенте уже существовала консерватория, создана была Государственная филармония, осуществлялись первые опыты по созданию музыкально-драматических произведений. Похожие материалы © Copyright: Юрий Николаевич Горбачев 2, 2021.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
