***
ВОСПОМИНАНИЯ ВОЛЬФГАНГА КРЮГЕРА, ТАНКИСТА ДИВИЗИИ СС " МЁРТВАЯ ГОЛОВА" ****
1. Образ
Очнувшись,я увидел образ Богородицы. Солнце бликовало на её потемневшем лике.Трещина доски делила нимб и руку, удерживающую младенца. Икону обрамлял изузоренный по свисающим краям рушник с фантастическими птицами славянских сказаний. Дымила только что погашенная лампадка. Чуть в стороне на той же полочке рядом с книжицей Псалтиря и пучком восковых свечек из сероватого прямоугольника фотографии, пристально щурясь, смотрел в даль Сталин в застёгнутом на все пуговицы кителе, с погонами генералиссимуса на плечах, с гладким зачёсом седоватых волос и пушистыми усами, под которыми, казалось, прячется лукавая улыбка восточного человека.
- Проснулси! - услышал я напевный голос. Врывающийся сквозь отворённое окно луч солнца золотил выбившийся из под белой косынки завитой локон склонившейся надо мной голубоглазой женщины с выгоревшими на солнцепёке бровями и белесыми ресницами.Добродушно улыбаясь из- за чего слегка морщился её тонкий нос в канопушках с изящно "вырезанными" ноздрями и складывались в малиновое сердечко некрашенные губы, она одной рукой прижимала к моему лбу компресс, другой качала подвешенную на кольцо в потолочной балке плетёную из ивовых прутьев корзину.
-Баю баюшки баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок и укусит за бочок, - напевала она.
И колыбелька с блаженно прикрывшим глаза, запеленатым младенцем, раскачиваясь маятником, заставляла скрипеть продетую сквозь кольцо верёвку. Отполированное трением о "стропы" уносящего мальца в страну сновидений вверхтормашечного парашюта кольцо поблескивало, напрочно ввинченное в дерево поперечного бревна.
Только потом я узнал, что это , поддерживающее доски потолка пузатое бревно зовётся у русских "матицей" или "маткой", а тогда мне приходилось днями созерцать на нём сучки и продольные слои, представлять, как в бытность деревом стояло оно в лесу, скрипя под ветром ветвями, шелестя листьями и пряча в кроне гнёзда птиц, в дупле -пчёл, а под корой - личинок короедов. Я живо представлял -как нарастали годичные кольца в стволе этого дерева-ровесника Наполеоновского нашествия, проросшего из желудей деревьев-свидетелей беспощадных татаро-монголов. Сто, двести, триста лет - эти созданные самой Природой мини-машины времени переносили меня и в эпоху сталкивающихся с русскими витязями тевтонов, и в темные , как вода в замшелом колодце, времена грабивших городища с идолами Перунов и Велесов - викингов.Порой мне казалось, что эта самая "матка" - и есть сточившийся о речной песок и камни, спущенный вниз по течению чернорясными миссионерами идол. И мне казалось, что сквозь бревно проступают насупленные брови, резанные боевым кинжалом усы, "очервлёные" кровью жертвоприношения губы.
-Ты бредил всю ночь!Но теперь похоже, жар спадает! -улыбалась моя сиделка.- У тебя много ожогов. Но ты, слава Богу, не сгорел в своей железяке...
И она перекрестилась на образ в улу.
Тёплый ветерок колыхал чисто стиранную занавеску.
-Веня!Принеси -ка воды в ковшике!
Из- за перегородки возле похожей на зевающего приземистого тролля печи вышел желтоволосый отрок. И тоже голубые глаза.И опять- канопушки.Он сделал шаг от этого кирпичного гнома-великана, подавившегося "чугунком"-подобием немецкой каски вместилищем для варки картошки, каш и "щей". Пересекая световую черту луча света, он прошлёпал босыми ногами по дощатым половицам к ведру на лавке, с негромким звоном и скрежетом зачерпнул ковшом с изогнутой ручкой - и передал матери вместилище добытой посредством вращения деревянного ворота с ручкой похожей на пусковое рукоять -"заводилку"- танка воды.Эта недоступная для палящего зноя дневного светила влага, не только утоляла жажду. Её животворящий холод-успокаивал, умиротворял, заставлял реже биться сердцу, останавливал скачущий поток мыслей...
Губы ощутили край металла, того же , как видно, из которого русские ковали и броню своих танков,железа, выкопанного и выплавленного на Урале, распределённого по формам для выплавки, выковки, выточки деталей тех самых Т-З4, из пушки которого подбили кажется вчера или позавчера мой "Тигр". Вода потекла по пищеводу,как бы изнутри остужая пылающее от ожогов тело. Было такое ощущение, что я заливаю смазочное масло в охладительную систему машины, чтобы остудить, смягчить облегчить вращение деталей моего раскалённого, пышущего жаром двигателя и нагретого трением снарядов внутри ствола танка.
-Danke!-вернул я ковш своей сиделке.Она передала его сыну. И тот повесил ковшик за крючок ручки, зацепив его за край ведра.
-Вот! Вот! Всю ночь ты поминал эти проклятые танки!-вот и теперь: танки, танки!
Танк твой стоит за поскотиной -каюк ему...Тебя вот кое-как выволокли с Веней с опушки-на телегу -и сюда...А командира твово, што пёр тебя на себе до лесу, пуля настигла-там он и лежит. Остальных я не видела. Но от танка горелым мясом несёт. Подходить боязно...
Я не все понимал в её скороговорке, но всё же общий смысл до меня доходил. В нашем доме в Весфалии нанялась служанкой женщина из эмигрантов -фольксдойче. Она была из тех немцев, которые ещё во времена Петра I приехали на Русь искать лучшей доли, но вынуждены были после революции бежать от террора большевиков. И я худ-бедно, брал у неё уроки русского языка.
-Как вас зовут!?-выдавил я из себя русские слова с усилием.
- Валька!-кокетливо откликнулась женщина, продолжая качать зыбку.
-Значит Валькирия?
-Ну хошь и так называй,-пожала она плечами и, встав с табуретки, выпустила из рук край колыбели, взяла в руки прислонённый к печи ухват-рогач, и сунула его в пасть "троллю", произнеся.
- Сейчас обедать будем! Я тут затирухи* наварила из мучки! И курочки снеслись. Да и Звёздочку подоим. Чем богаты -тем и рады...А ты отлёживайся да помалкивай. Силы береги для выздоровления. А то вон как рот разеваш, будто рыба снятая с крючка. Контузия у тебя.Из ушей-то кровя шла...
Вот о том, как эта самая Валька -Валькирия с разновеликими крылами двух ребятишек вынесла меня из пекла Курского сражения не в Вальхаллу, где за столом пируют мертвецы -берсёрки, а в мир живых, я и хочу поведать...
2. Танк
Дело шло на поправку. Выходя из избы, шлёпая босыми ступнями по тёплым доскам крылечка, чтобы, покрутив "заводилку" колодезного ворота, набрать воды -я всё ещё не мог отделаться от путаницы в голове:то ли я поднимаю из глубины замшелого бревенчатого сруба ведро с выплёскивающейся водой, то ли , вставив в отверстие устройство, напоминающее зигзаг руны ,силюсь запустить заглохший двигатель моего PanzerkampfwagenА. Вагина моего wagenА скрипела и скрежетала, и вдруг машину начинало трясти - и она принималась хлебать карбюратором свою солдатскую похлёбку - высокооктановое горючее из румынской нефти. До бакинской, которую нам сулил фюрер, надо было ещё добраться! Я лил ледяную воду на мою контуженую голову, я фыркал, как морж в Берлинском зоопарке, я не мог отделаться от навязчивых мыслей о ребятах из нашего экипажа-неужто обугленные, они заживо похоронены внутри "гроба на катках и гусеницах", как говорил радист Ганс? И кто дотащил меня до опушки леса? Командир экипажа-Фриц, стрелок-Фридрих,заряжающий - Людвиг? У моих ног грызла продолговатую кость собака с хвостом кренделем.Стоило мне присесть на крылечко, как тут же появлялся сытый, рыжий, как радист Ганс,кот и тёрся о штанину прося, чтобы ему почесали за ухом.Я задавал сена коню и корове- и шел прилечь под образами. Слаб я был, потому даже взяться за тяпку, чтобы помочь Валентине окучит картошку пока не было сил...
Луна освещала дорогу, ведущую на опушку леса, она едва просматривалась в дебрях,полукольцом охватывающих остров посреди болотистой впадины. О том, что моя робинзонада разворачивается на таком острове, я догадался в первые же дни.По словам Валентины, по её рассказу -как она везла меня на телеге через гать. "Тутока -кругом болотА! Вот мы и отсиживаемся целёхонькие. Травы здеся на лужайках для коровёшки и коня- скока хошь.Картохи, лук, чеснок сажаю.Хлеб пеку из старых запасов муки. И стараюсь поменьше ездить за гать, штобы колесами колеи не нарезать. По тем колеям хоть чужие, хоть свои заявятся-и всем жрать подавай!А то и пристрелят.Как в гражданску. Што красные, што белые-один леший!"
Вначале Валентина отговаривала меня от затеи наведаться к танку, но потом согласилась и даже посоветовала взять с собою сына.
"Так там трупы обгорелые, похоронить надо!"-хотел я отказаться от помощи подростка, хотя в Германии к 1943 оду такие подростки уже могли стрелять по танкам из фаустпатронов.
"Ничо он привычный-за трофеями ходить.А то откуда бы у нас - те консервы и сыр в тюбиках!"
Во времена затишья между боями мама с сыном отправлялись «по трофеи». С этих вылазок у них и образовался запас тушонки - этакими рядами противотанковых мин вылёживающими на полке в погребе, пачки галет, которые в темноте подземелья можно было принять за упаковки динамита , не нужные ни маме, ни сыну, но запасаемые впрок сигареты и несколько бутылок шнапса."Это на чёрный день! -говорила Валентина.-А пока у нас есть что на стол поставить!" Кроме того мальчишка собрал целую коллекцию знаков различия и нашивок- тряпичные и металлические черепа и орлы в жестяной коробке из- под индийского чая со слоном на крышке. Умываясь, я пользовался душистым немецким мылом, чистил зубы щёткой мёртвого соотечественника, которому она уже была без надобности.
Мой обгорелый комбинезон Валентина бросила в печь. В хайле кирпичного тролля канула и моя пилотка с кантом, орлом и черепом дивизии «СС» «Мёртвая голова». Достав из выдвижного ящика комода с резными филенками по бокам, моя спасительница произнесла: «Вот тебе одёжка мово старшего сына Володеньки. Ровесник он твой. И ты на него похож. Чуть не точ в точь. Похоронка на него пришла.Ещё запрошлый год. Под Харьковом он в танке сгорел. И на мужа тож полгода назад похоронку прислали. Сразу после побывки. Я тогда и забеременила Любашей, - смахивая слезу и дрожа губами, сказала Валентина , доставая из шкатулки две бумаги.- Вот они! Федор и Владимир.Муж мой на мине подорвался, когда в атаку ходил, по кусочкам собирали, штоб похоронить.» Рядом со шкатулкой из выпиленной лобзиком, проалифленной рамки , смотрели на меня сквозь стекло отец и сын, сфотографированные не в военной форме, а «по гражданке». «Вот что от них осталося!- хлюпнула Валентина носом, нянча на руках малышку. И достала со дна шкатулки медаль «За отвагу» с танком в степи и самолетами в небе. И две звёздочки - одну яркую, а другую закопчённую, померклую.
Малышка протянула ручонку к «игрушкам» и, ухватив их, уже норовила поточить о них дёсна прорезающихся зубов.
Я разглядывал фотографию. С неё в самом деле смотрел очень похожий на меня паренёк. Светлые, почти белые волосы, вытянутое бледное лицо, за что меня в политехническом звали -Бледнолицый.Болтающаяся в вороте рубахи шея. Взяв фанерную виньетку рамки в руки, я увидел в стекле свое отражение. Лицо Валентининого сына и моё совместились. Чёрно белая фотография ожила, обретя цвет и даже объём , бледно-розовым окрасились губы, светло синим -радужки глаз. Образовавшийся на левой стороне лица рубец от зажившего ожога перекочевал с моей щеки на щеку погибшего Валентининого сына. «Это удивительно! - поставил я фото на место между шкатулкой и фарфоровой вазой со свежими ромашками и васильками.- В самом деле мы как будто близнецы!» - «Вот и я том! Ни сегодня завтра сюда заявятся из деревни.Председатель сельсовета , участковый, аль ешшо кто. Я буду говорить, что ты мой сын. Выжил. Вернулся, мол, а похоронка была ложной.»
Эта идея Валентины не показалась мне бредовой. Хотя и не совсем уж мне нравилось выдавать себя за русского покойника. В то же время и статус военнопленного эсэсовца меня не очень-то прельщал. Ко времени выздоравления мой ломаный русский, которого я поднабрался на нерегулярных уроках с горничной -эмигранткой, настолько усовершенствовался в общении с Валентиной и смышлённым Веней, что я мог вполне сойти за не сосланного по какой то причине В Казахстанские сепи волжского немца.Поэтому, может быть, и не обязательно было выдавать себя за погибшего сына Валентины.
Выйдя с Веней на опушку леса, я увидел в свете луны свой PZ. Хорошо освещённый Луной, он выглядел поверженным тевтоном с опущенным копьём для рыцарских турниров.Башня-шлем.Копьё 88-милиметровое орудие. Напомнил он мне чем -то и печального всадника без головы из читаной в детстве книжки. Сделав шаг вперёд,я на что -то наткнулся .Уперевшись головой в комель серебрящегося в лунном олове ствола берёзы на меня смотрел уже выклеваными птицами глазницами - лейтенант Фриц. Руки его впились когтями имперского орла в чужую землю. В предсмертной судороге он даже успел вырвать клок травы,чтобы хоть этим ещё раз досадить врагу вполне в соответствии с русской поговоркой « с паршивой овцы хоть шерсти клок». В системе представлений диких племён американского Дикого Запада, такой пучок мог означать снятый скальп - и был ждя индейца трофеем более ценным, чем золото , бисер, шкурки бобров или огненная вода, потому чт овладев скальпом, воин овладевал силою убитого война-она переходила к нему по законам переселения блуждающих духов. Не знаю, передалась ли Фрицу сила русской земли, смогла ли Валькирия вознести его отяжелевшую душу до Вальхаллы, пил ли он теперь сому за варяжским столом Ётунхейма из кованого кубка-черепа вместе с заряжающим и радистом, но то что он смог дотащить меня до этой опушки оставалось фактом неоспоримым. И призрачная Луна , и танк-тевтон на фоне её диска -щита-все это было вполне реально. Как и вынутый из кобуры командирский пистолет , и пухленький планшет, с содержимым котрого я решил ознакомится по возвращении.
Труп уже полуразложился, но я взялся снимать прямоугольник дерна, не обращая внимания на невыносимую вонь. Роя яму , чтобы предать земле фронтового соратника, я удивлялся сколь невозмутимо мальчик Веня обшаривает его карманы и срезает трофейным перочинным ножичком нашивки и знаки различия для коллекции. Я рыл яму из рассчёта, что туда надо будет поместить ещё трёх покойников.
-Веня! Жетон сними!-прошептал я.
И мальчишка , расстегнув ворот гимнастерки трупа, тут же выполнил мою просьбу. Сунув жетон в карман штанов, я подхватил тело моего командира под мышки -и опустил его в могилу.
Короткими перебежками подобравшись к танку, мы смогли убедиться, что аварийный люк открыт. Как и верхний. Через какой же вытащил меня Фриц? Веня, а следом за ним и я пролезли внутрь танка, где из-за полной Луны тоже было довольно светло. Внутри не было никаких обгорелых трупов. Светло было до такой степени, что, сев в своё кресло мехвода , я мог разглядеть все тумблеры, приборы и ручки. Руль просился в руки. Внезапно ожил мотор, зажглась подсветка. Веня сидел на месте командира в его пилотке с черепом и орлом на лбу - и с наушниками на голове.
- Поехали! -крикнул пацан.-Зададим им жару!
Тигра зарычал, мявкнул и двинулся стремясь , форсировать край поля, чтобы проехаться по лунным кратерам. На фоне лунного круга нарисовались три чёрных силуэта. Навстречу танку, как -то механически-неуклюже двигая ногами и руками , приближались Людвиг , Фридрих и Ганс. Формы на них не было. Их голые тела в свете Луны и курени тумана напоминали вытащенную из золы костра печёную картошку...
Я понял, что что-то не то и, очнувшись, обнаружил себя по образами и портретом ухмыляющегося Сталина. Голова Вени виднелась на печке и свесившаяся рука словно бы проверяла содержимое загнетки.
В колыбельке мерно сопел носиком малыш. Валентина бугрилась на лавке под одеялом. Заходились в стрёкоте кузнечики. Мерно тикали ходики. Напевно булькали лягушки. Тянуло сыростью болотного тумана. Заглядывающая в окно Луна бросала блики на кольцо в матице и образ Богородицы.
3. Планшет
Валентина продолжала меня откармливать из содержимого чугунка, подкладывая на тарелку рядом с парящими картофелинами и кусочки хорошо пожаренного мяса.На первое -щи. На второе котлетки или что-то вроде шашлыка, с гарниром из "толчёнки" и нередко-грибами.На третье травный чай, куда кудесница кулинарии кроме душицу и зверобоя обязательно добавляла "духмяный", как она говорила, смородиновый лист и дающие густой коричневый навар листочки брусники. Иногда она заваривала чагу, приговаривая:"Пей! Все раны затянутся , как на собаке!" В пору когда зрели красными капельками крови земляника с клубникой моя спасительница начинала варить варение. И я наслаждался его вкусом, зачерпывая изящной серебряной ложечкой из деревянной плошки. Потом, постоянно сетуя "Эх, сахаринчику маловато!А то бы я...", Валентина варила -малину, красную и чёрную смородину и наконец -парила калину, рубиновые гроздья которой свисали прямо к окну в резном наличнике.И опять -грибы. После первых заморозков, когда на болотных "закрайках" уже подмораживало и появлялся ледок, старые пни взрывались полчищами коричневых шляпок. Эти коричневорубашечники маршировали по упавшим замшелым стволам мимо похожих на старинные готические замки гнилых пней. Они веселыми сборищами пьяных "наци" громоздились на трибунах култышек спиленных берёз с орбитами годовых колец. И мы с Веней -резали и резали их*. Я тесаком "трофейного" штыкножа, служившего в хозяйстве Валентины кухонным ножом для чистки картофеля, разделки мяса и нарезки грибов, мальчишка -перочиным ножичком с красивой перламутровой ручкой. Его он "позаимствовал" у мёртвого фельтфебеля -пехотинца вместе с губной гармошкой "HOHNER ", на которой Веня просил меня научить его играть...
Корзинку полную подберёзовиками в коричневых "касках", похожих на тропические пробковые шлемы и блестящими пуговицами с кителя -маслятами после каждого дождичка Веня приносил и ставил на крылечко. Пёс с котом заинтересованно обнюхивали содержимое найденных под рябыми берёзками и мохнатыми, напоминающими о Рождестве сосёнками, притворившихся грибами гномов окрестных полянок - и обижено удалялись. Собачонок в свою комфортабельную конуру, кот - на филенчатое перило крылечка-излюбленное его место с котрого он наблюдал за происходящим во дворе и за его пределами. Он , конечно же, мог видеть, как я махал литовкой у края лесочка, а затем сгребал уже высохшее сено июльского разнотравья в стожок, к которому уже присоседился конь. Захватывая бархатистыми губами засохшие былинки, он уплетал их вместе с венчиками для гадания "любит"-"не любит?"ромашек, голубыми брызгами васильков и победно салютующими о катящемся дальше Солоновороте фиолетовыми зонтиками тысячелистника. Валентина таскала травы из леса корзинами, их пучками она обвешивала стропила на чердаке и второй этаж сарая, называемый "поветью". А как-то она принесла полную корзину грибов красноголовиков с белыми пятнышками на шляпках."О! Вот это улов!"- прицокнул я языком- "И куда их? "-" В хлев, мух гонять! На то и мухоморы они!"-"Викинги варили из мухоморов сому- и пили её перед боем! Тогда они видели Тора с Одином и , если погибали в сражении, уходили в Валгаллу!"-" Тю! И ты веришь этим сказкам? И чего только в ваши дурьи бошки не понапихали? Мухомор -он и есть мухомор.От него -мухи дохнут!Ну а хошь так попробуй, может и сразу в твоей Вальгалле окажешься?"- протянула она мне гриб, лукаво улыбаясь. И я увидел, что это вовсе не гриб, а смеющийся маленький гном в красном колпачке с белой меховой оторочкой, малиновом тулупчике, опушённом заячьей шкуркой(высушенные, такие шкурки рядами висели в сарае, на повети и когда туда задувал ветер, гремели, соударяясь друг о друга под шелестение берёзовых веников). Гном смотрел на меня из -под мохнатых седых бровей сквозь усы и бороду видна была белозубая улыбка.Свесив обутые в пимы ноги с края Валиной ладони, он болтал ими, дурачась. Так начинались чудеса, которые вовлекли меня затем в водоворот галлюцинаций -и я уже не мог отделить видений от реальности.
В разбухшем командирском планшете я обнаружил две книжицы карманного формата, обгоревший по краям блокнот бортового журнала и карту местности.Походная библиотечка лейтенанта Фрица состояла из книжицы Фридриха Ницше "Антихрист. Проклятие христианству" и приключений Венету и Олд Шеттерхенда Карла Мая. На обложке одной был отпечатан силуэт перепончатокрылой, оскаленной, оснащённой загнутыми когтями на лапах горгульи вроде тех, каких мы мальчишками оседлывали взбираясь на кровлю , карнизы и норы над органом Кёльнского собора. Особенно мне нравилось страшилище с завитыми назад рогами и рядами острых клыков в пасти. На титуле второй книжки я увидел "Старину Твёрдая рука"( Old Shatterhand)- истинного белокурого арийца в замшевой куртке с бахромой оторочки в духе одежд индейцев сиу. Шеттерхенд сжимал в руках верный винчестер и всматривался в даль василькового цвета глазами- не появился ли на горизонте отряд всадников в перьевых коронах , вооружённых проданными им за огненную воду ружьями,изготовленными ими самими луками и копьями? За его спиной на фоне гор красовался в индейских одеждах по полной выкладке вождь апачей Вениту.
- Смотри , Веня! - твой тёзка, напрасно иронизируя над таким совпадением имён , протянул я мальчишке заинтересовавшую его книжку.-Его зовут Вениту...
-Зови и меня -Вениту! - серьёзно произнёс паренёк.
-Ну тогда я буду Стариной Шеттерхендом!- ухмыльнулся я.
Так началась наша игра в индейцев.Та самая , которой нас, новобранцев и уже стрелянных воробьёв дивизии SS "Toten kopf" обучали, натаскивающие нас вожди.
"Вы не должны бояться смерти!- вещал оберштурмбанфюрер превращающийся в этот момент в горгулью -Монаха на карнизе над трубами грохочущего органа .- Героически погибнув, вы вознесётесь в Вальхаллу!"-" А там будет так же хорошо , как в Галле, каламбурил нахальный Фриц,- Пиво. Девочки?" -"Балван! ты должен понимать- служение Третьему Рейху твой священный долг! И кроме того, что ты будешь пировать с асами в Етунхейме***, ты реинкарнируешь в нового бойца!"-" А можно я реинкеарнирую в прямо в танк -у него хер, майн херц, вон какой! И с набалдашником . Как и положено великану Ётуну ". И оберс влеплял Фрицу три наряда вне очереди. И чистя картошку на кухне в полуподвале нашей пэобразной, охватывающей полуподковой плац казармы, остряк должен был радоваться, что он ёрничал в присутствии тупого пропагандиста, а не однажды посетившего нас с инспекторской проверкой оберштурмбанфюрер СС Теодора Эйке.
Дубовые листья на воротнике, рыцарский крест под кадыком, леденящий взгляд из -под воронова крыла козырька, фуражка с тульей верхний край которой тащил выше и выше вцепившийся в неё, размашисто раскинувший крылья орёл, оскаленный череп на околыше поверх барабанных палок двух косей.
Эйке шёл вдоль строя и сверлил нас взглядом, будто подкручивая электродрелью недотянутые на сборочном конвейере гайки, проверяя натяг гусениц, выверяя шахматный порядок обрезиненных катков. А что там с топливным насосом? А надёжны ли соединения трубок и патрубков маслопровода? А в порядке ли проводка и плотно ли прилегают к переходникам клеммы аккумулятора? Что с лампами в и антенной рации?Исправна ли гарнитура радиотелефона и "коромыслице" ключа для передачи в эфир азбуки Морзе. Для этой горгульи, под фуражкой которой обнаруживались набриалиненные волосы с боковым пробором мы были только машинами с шестерёнками, карданными валами и ременными передачами внутри. И посмей Фриц шутить в присутствии командира дивизии- он бы не то что на кухне драил каустиком алюминиевые тарелки -кружки-ложки, елозил квачем швабры по кафелю в сортире или надраивал мастикой паркет в казарме, - ему бы пришлось шутить уже глядя сквозь проволоку , усеянную "хвоей" колючек. Но не такой уж он был дурак, наш Фриц! И поэтому, как и все вытянувшись по стойке "смирно" , прижав ладони к швам галифе, он провожал "банДфюрера" подобострастным взглядом , съедая его влюблёнными радужками голубых-голубых до самых костей.
"Нам не нужны мушкетёры!- орал Эйке, подражая самому фюреру.- Благородные рыцари, отыскивающие в каждой пейзанке Дульцинею...Вы-беспощадные убийцы! Мышины для беспрекословного выполнения приказов. Тотальная -зачистка!Не оставлять ничего живого! Фюреру нравится Шеттерхенд, уничтожающий всех кроме апачей и их вождя Винету. Я видел в библиотеке Адольфа Гитлера тома Карла Мая...Это вам не бородатый отпрыск раввинов - Карл Маркс! Пространство на Востоке должно быть очищено от славян, как в Америке -от индейцев. Нашими апачами будут лишь - Русская освободительная армия Власова, казаки Шкуро,хлопцы Бандеры и басмачи-дервиши Туркестанского легиона...Остальные пойдут в газовые печи Дахау и Освенцима. В лучшем случае мы понаделаем из их кожи абажуров, волосы сгодятся- набивать матрасы в лагерных бараках. А золото коронок из челюстей евреев и цыган на покрытие военных расходов. Переплавляем -и в Швейцарские банки..."
Все эти речи ожили, пока я смотрел на обложку книжки.
-А у нас тоже есть ружье!- разглядывая обложку, сказал Веня-Винету.- Папкино.Охотничье. И даже патронтаж с патронами. А немецкое оружие-то я не собираю. И мне кажется ты зря ночью взял пистолет-выбрось его в болото!
-Почему?
-Потому что ты теперь мой брат Володя. А он русский танкист Советской армии и у него не должно быть "Вальтера"!
Позже я спросил у Валентины про ружьё. Она вынесла из кладовки видавшую виды двустволку.
-Стрелять -то я опасаюсь. Потому как услышат выстрелы-нагрянут картели из ваших или анкавэдешники.Одним "русиш партизанен", другим "враг народа","кулак-мироед"- хрен редьки не слаще.Вот я и не шумлю, а петли ставлю- потому всегда с зайчатинкой..."
4. Мадонна без Младенца
Как и в самое первое утро,я проснулся от бьющего через открытое окно солнца.Оно светило мне прямо в лицо. Как всегда, я проснулся позже Валентины. Приспустив лямку сарафана, она кормила голенького малыша.Он блаженно причмокивал губами. Бродя когда -то во время моего памятного паломничества в Париж по залам Лувра, а затем в в Дрезденский Цвингер и Венский музей, я видел много Мадонн.Мадонн Рафаэля, Тициана, Ван Дека и Рубенса. Как и фюрер, мечтавший поступить в художественную академию, я баловался и акварельными, и масляными красками...Я грезил карьерой художника. Но отец отговорил.
"Какие художества, Вольфганг! - накручивал он руль нашего новенького "VolkswagenА" , увозя меня за город,туда, где Рейн точит Стланцевые горы, чтобы посидеть у костра, поудить рыбу.- Страна выкарабкивается из кризиса. Надо искать денежные места. Давно ли мы почти что голодали, а с тех пор, как я поступил на службу в управление лагерями, мы на бутерброд мажем не только маргарин, но и масло -и сверху укладываем пластики бекона. На десерт можно и яблочным джемом полакомиться. И бисквит в кондитерской заказать!А вчера мы с мамой, сидя у камина пили французское вино!"-"Но папа! выходит, я должен похоронить свой талант? "-" Твой талант от тебя никуда не убежит.Рисуй!Но не всем же быть Дюрерами, Питерами Брейгелями и Босхами!Но прежде -научись зарабатывать деньги!"
В тихой заводи, над которой мы разбили палатку , неплохо клевало. Пробуя уху из котелка,откуда выглядывал хвост форели, отец продолжил:
-В Вольфсбурге, где собран на конвейере наш "Фолькс", требуются рабочие руки. Ступай туда.Потом можно будет о переводе в цеха, где строят танки-там и платят хорошо. И ума наберёшься. Будешь знать каждый винтик машин, которые Фернан Порше планирует производить в астрономических количествах. Фюрер готовит Drang nach osten, чтобы уничтожить коммунистическую заразу в её логове... Пробуй уху! Картошка уже сварилась. Лаврового листа и перца горошком я положил.Ну и посолил , разумеется...
Высасывая мозг из выпучившей белые бусины варёных зрачков рыбины, я уже видел себя в синем комбинезоне на сборочном конвейере. Сыпались бенгальские искры электросварки, пели свою заунывную песню гайковёрты.Пахло металлической стржкой. Глядя на то , как по посеребрившей малахитово-зелёную траву рыбьей чешуе снуют муравьи, я почему-то представил их рабочими сборочного конвейера, которым из "комплектующих" - чешуинок ещё не догоревшего в костре кишечника , хребта,рёбер, плавников и наголо обсосанного хвоста предстояло собрать -нет не танк, а мини-субмарину. Механическую рыбу, управляя которой муравьи одного муравейника могли бы повоевать с муравьями -другого. К муравьиному пиршеству приседенился жук-жужелица. Вот он - да!Он куда больше походил на танк или бронетранспортёр. Отбиваясь от воинственных мурашей, закованное в броню хитина насекомое овладевало своей частью добычи.Но тут же с еловой ветки слетела желтопузая синичка- и, долбанув жука, остановила его напористую атаку. Глядя на дергающего лапками, металлически поблескивающего жука, я произнёс, ещё не уверенный, что делаю правильный выбор:
-Хорошо, папа! Я согласен!
К осени, когда я уже набил мозолей на сборке, мы с отцом отправились на утиную охоту. Теперь рулил я. Отец настоял на том, чтобы я сдал на права. И оторвавшись от холста на котором я рисовал Вестфальские , поросшие дремучими елями увалы, замок на дальней горе, малиново-оранжевое пламя костра, котелок над пламенем, нас с отцом, машину-жуком приткнувшейся у края поляны, зеркальные воды Рейна с отражёнными в них облаками, - я отложил кисточку. Из рук отца мне в руки перекочевало новенькое ружье с гравировкой на цевье: озеро, камыши, летящие утки, охотник в тирольской шляпе с пером целится.Вещь - фантастической красоты. Хотелось гладить блестящий воронёный ствол и прижавшись щекой к прикладу, поймать на мушку судорожно трепыхающую крыльями птицу.
-Это тебе подарок на девятнадцатилетие, Вольфганг!И ещё вот что! Эйке объявил набор в танковую дивизию СС "Мёртва голова". Ты матчасть изучил не по теории , а прямо на сборочном конвейере. "Тигры" , которые ты собирал вскоре отправятся на Восточный фронт. К весне там планируется решающее наступление. Это твой шанс! Я замолвил за тебя слово, нужно собрать документы. Но вначале немного помаешься в охране концлагеря... Посмотришь как мы там занимаемся перевоспитанием непокорных и очисткой арийской расы от примесей...Сам -то ты хоть согласен?
-Согласен!-чуть ли не вытянулся я по стойке "смирно" и не поднял руку в нацистском приветствии.
Но папа не знал причины моего такого лёгкого согласия.
С охоты мы привезли двух пеганок и селезня...
_-Ба! прям как у нас под Орлом дичь!- всплеснула руками кухарка.-Ну щас я их быстро обработаю, голубчиков.
Пока кухарка ощипывала с птиц их вполне годящееся для короны вождя ирокезов сверкающие разноцветные перья , среди которых были и огненно-оранжевые, как отблески зари или костра на воде, и сизовато голубые, словно безоблачное небо, я набросал акварелью на листах ватмана всё, что с нами произошло в этот день. Получилась раскадровка - по эпизодам. Вот наш "жук" мчится по шоссе меж горных увалов. Вот мы на берегу озера, поросшего камышами, затянутому малахитом ряски. Вот мы подкрадываемся к плавающим по озёрному зеркалу птицам и стреляем- дым, кувыркающиеся в воздухе птичьи тельца. И вот мы позируем с ружьями и трофеями в руках.
- Ну ты прям в мгновение ока целую галерею создал! А это у тебя что?
Из вороха коллекции моих акварелей он выхватил несколько. На одной, стоя в тени виноградника у прохладного источника, иудейский царь Саломон любовался набирающей в кувшин воду Суламифью. На другой- Мадонна кормила младенца. На третьей - Венера выходила из воды, стыдливо прикрывшись ладошкой, на четвертой и пятой опять были в разных ракурсах и на разных фонах-лазоревых гор, белых облаков, изумрудных далей- Мадонны с младенцами.
-Это, пап, библейский сюжет, парафраз на тему Венеры Боттичелли и Модонны Леонардо, Рафаэля , Тициана с изменёнными лицами...
-Странно на всех твоих рисунках-этих мифических женщин лицо одной и той же еврейки...Кажется я её где-то видел. Все евреи бредят мировой революцией, опутали Германию ростовщичеством,развращают молодёжь бредовыми коммунистическими утопиями...
И бросив разлетающуюся пачку рисунков в общую кучу так, что они посыпались, словно пух с подстреленных, валящихся в разбиваемое на осколки зеркало воды уток, он пошёл на кухню проверять степень готовности утиного жаркого.
Отец ещё не догадывался,что я согласился надеть эсэсовскую форму лишь потому, что намеревался организовать побег моей Суламифи. Её перечёркнутое колючей проволокой лицо маячило передо мной.Скорбно опущенные уголки губ.Безупречной чистоты лоб, обрамленный траурной каймой волос.Бархатная птица сросшихся над тонким носом дивы восточной сказки бровей. Печальные, миндалевидного разреза глаза Мадонны без Младенца.И на фоне - вместо облаков, гор в голубоватой дымке,лазорево -аметистовых далей- угол серой стены барака, расставивший ноги эсэсовец со шмайсером -чёрным муравьём на лагерной вышке вдали.
5.Воплощения Мадонно-Венеры
Свою галерею Мадонн я продолжил на пустых страницах обгорелого по краям бортового журнала.Сразу после кривыми буквами накарябанного карандашом Wir verbrennen!** следовало слово M;dchen***, дальше шли непонятные каракули каббалистических символов. Скорее всего эта запись была сделана тогда , когда Фриц уже вытащил меня из танка. Внутри башни тратить на эту канитель драгоценное время возможности не было.Вначале я не понял -какую "девушку" вспомнил Фриц, вытянув меня из крематория пылающего "Тигра". Потом кое-что стало проясняться, но так и не прояснилось до конца. Обращался ли он за помощью к Деве Марии или призывал не оставлять его душу блуждать над трупами людей и изувеченными машинами поля сражения?
Тем же карандашом из планшета я набрасывал на незаполненных страницах ракурсы моей Кормящей Малыша Мадонны. Я вырисовывал каждый локон её растрепавшихся по плечам волос, выводил линию ушной раковины, прочерчивал контуры её совершенных лба, носа, губ и подбородка, наносил штрихи теней возле нежно смотрящих глаз в обрамлении ресниц под коромыслицем брови и на поддерживающих младенца руках. Я осторожно прорисовывал припавшего к груди мальчика с пухленькими ручками и ножками в "завязочках". Я не мог налюбоваться красотой материнства.
Но заметив, что я рисую, Валентина прерывала кормление и натягивая лямку сарафана на плечо, прятала сочащийся млеком розовый сосок.
-Ну ушто подглядывашь! - притворно строжилась она , укладывая мальчика в колыбельку.- Пошёл бы лучше воды принёс или дров наколол. И меня то молоко ручьём текёт. А вот коровки нашей вымя пересохло. Из за боёв осталась она ноне сухостойной. Прошлый год покрыла, так и бычок был и молочко. Потом бычка прирезала, штоб мясцо к столу было. Ох, грехи наши тяжкие...Теперь вот кормилица в холостую сено переводит. Уж подумываю-не прирезать ли к зиме-то? Где сена напастись? Да и курей половину перерезать надоть. Два петуха-дерутся.Это ни к чему...Опеть же летом -то они сами кормятся.А посля Покрова -чем кормить оглоедов?
Видел я мою Мадонну и с топором над чуркой, отмахивающей головы курам и петуху-дармоеду, и обдирающей попавших в петли зайцев, чьи натянутые на пяльца-треугольники шкуры сушёными абажурами выветривались на повети.
Не столь мрачно выглядели наши походы на рыбалку. Иногда мы садились в дощатую, просмолённую плоскодонку втроём, а чаще вдвоём с Веней. По протокам мы отправлялись к обозначенной на карте из планшета командира речке -и не высовываясь за пределы лесного массива делали забросы снастей. Особенно экзотичными снастями были изготовленные Веней из металлических орлов и черепов снятых с убитых солдат вермахта и СС. В концах крыльев имперских "птиц" смышлёный малец проковыривал отцовым шилом отверстия, чтобы приладив к ним самодельные якорьки из проволочных обрезков "колючки" с лини обороны и колечки получить великолепную "колебалку". "Вращалки" и мормышки отлично выходили из эсесовских черепов, кучей сгрудившихся в жестяной банке из под чая. Из них же с помощью молотка плющил Веня на наковаленке разной формы грузила.
Первую свою щуку на речке Глазихе я поймал как раз на блесну-орла. Зубастая хищница так заглотила импровизированную блесну, что пришлось, разрывая жабры, вынимать её с помощью штык-ножа.Каково же было моё удивление, когда в желудках пойманных щук и сомов мы стали находить рыцарские кресты, медали "За отвагу" и другие, как немецкие так и советские награды. Сколько экипажей танков и самоходок поглотили на переправах река и болото! Того никто не знал. Солдаты молот о молот ударивших моторизованных дивизий заканчивали свой кармический путь на дне реки, где из обгладывали, общипывали, обсасывали рыбы и раки. К зиме мы навялили и насолили столько рыбы, что она уже не лезла в горло. Да и мысли о том, на чём эти ихтиозавры нагуляли жирка не способствовали обострению аппетита. Зато собачонка и кот обжирались от пуза.
В нашем бортовом журнал я вместо записей делал рисунки. И к Рождеству у меня накопилась целая коллекция "веселых картинок". На одной мы с Веней выдёргиваем из лунки гигантскую щуку, на другой - вытаскиваем из петли зайца. На третьей - пилим дрова на козлах и , поколов, складываем в поленницу. На самых последних. потайных для мальца и моей Мадонны, страницах я изобразил Валентину в бане. Это был ещё один переиначенный сюжет Венеры Боттичелли. Вместо морской раковины моя Венера стояла в банной шайке. Вместо волос в ладошке она прикрывалась веником,очертания надувших щёки эолов я придал поднимающемуся от каменки пару.
6. Побег
Темны ночи в баварском Дахау. Темны как глаза Ирмы. И только блёстки звёзд прокалывают звенящими серебряными иголками эту бархатную темноту.Да первый декабрьский снежок ткёт серебряную парчу поверх изумрудных елей и чёрных дубов.Тихо в лесу. К запахам прелых листьев и гнили подёрнутых мхом павших стволов примешивается тошнотворный запах дымящего крематория для утилизации неарийцев. Стоишь на посту -и вот -вот блеванёшь. Так что перед тем , как заступать, лучше не набивать брюхо жратвой, а идти на службу натощак. В одну такую ночь мы со слесарем -сборщиком участка сборки блоков двигателей "Пантер" Гюнтером, чёрными кошками в белых, скроенных из простыней масхалатах, подкрались к лагерному забору. Колючая проволока хруснула под нажимом кусачек. Скользящий по пятнистой леопардовой шкуре первопутка луч прожектора сверкающим тесаком резал чернягу темноты,минуя нас. Минута -другая-и мы уже крались вдоль стены барака. Моя Суламифь ждала меня не в тени отягощённых гроздьями виноградных лоз, а под нарами между бесконечными рядами которых болтались две -три экономно выключаемые на ночь лампочки в жестяных тарелках-абажурах.
-Беги, Ирма, беги!-зашелестели голоса, словно листва на ветру.-Хотя бы ты спасёшься!
Схватив за руку оборачивающуюся на эти голоса девушку, и накрыв её полосатую робу с пятиконечной звездой на спине маскировочной простынёй, я поволок узницу на выход. У громко заскрипевших дверей ждал Гюнтер. Прижав указательный палец к губам, он кивнул мне в сторону бегущих на нас двух овчарок. Их я прикормил во время дежурств -и когда кинул каждой по половинке баварской??? сосиски, они дружелюбно виля хвостами, тут же принялись пировать. Охранник на вышке стоял к нам спиной. И это было неудивительно. Ему я отвалил увесистую пачку новеньких рейхсмарок с изображением художника - неудачника из венской богемы, который зиговал , мечтательно глядя в даль. С его рукава готова была сорваться бешено вращающаяся шестерёнка свастики, под уточкой его носа торчали усы вымазанной в черной краске кисточкой из свиной щетины.
Через пять минут мы уже мчались в папином "Фольксвагене" по дороге,вьющейся в дебрях сказочного леса. Подскакивая на ухабах, мы с Гюнтером ржали, как кони. Ирма-рыдала. И я ощутил на дрогнувших губах солёный вкус её слёз, когда уже в Гамбурге, на причале, она прижалась ко мне, чтобы ступить по трапу поджидающего катера - и растворилась в мерцающей тени виноградника, чтобы вечно оставаться со мной в воспоминаниях и снах, и вечно ускользать в багетовые рамы картинных галерей. Многие годы спустя, в посетившей колхоз имени Карла Либкнехта в Барабинской степи израильской делегации,помогающей программе возвращения фольксдойче на историческую родину, я увидел седовласую женщину с печальными глазами Суламифи. "Ирма!" -Окликнул я её. "Нет , вы обознались!" -ответила она.
-Ну что съездил к другу -художнику в Гамбург? - переключив голос на "нейтралку", спросил отец отец моё отражение в зеркале, когда я отворил двери, вернувшись из моих дальних путешествий. Он стряхивал с кителя несуществующие соринки.- Пока ты отсутствовал, у нас стряслось ЧП: из лагеря сбежала еврейка -коммунистка. Подозрение пало на тебя...Охранник, стоявший в ту ночь на вышке раскололся. -сделал отец паузу, каменея скулами и примеряясь надеть фуражку с блямбой подавившегося костями черепа на околыше и дохлой вороной имперского орла на задравшей нос,хлебающей кормой подбитого эсминца тулье.До гестапо дело не дошло. Я замял всю эту канитель. Завтра же отправляешься в учебный танковый центр! А эти вещдоки!- понижая голос почти до шёпота, кинул он к моим ногам пачку моих Суламифей,Мадонн и Цариц Савских. -Сожги в камине. Рождество на носу. Армия Паулюса замерзает в Сталинградском котле. А к осени, глядишь, ты у нас станешь героем какого-нибудь танкового сражения. Весной готовится наступление. Фюрер намерен взять реванш и надрать краснозадым задницу.
И не глядя на блудного сына, папа почти что строевым прошагал мимо меня и с треском хлопнул дверью.
7. Бортовой журнал и Карта
Продолжая делать наброски в бортовом журнале, я знакомился со сделанными командиром записями. Между твёрдой обложкой с надписью готическим шрифтом и первой страницей я нашёл засохший, сплющенный цветок "сон-травы", называемый на немёцком "Schneegl;ckchen" , буквально "снежный колокольчик". Когда так никем и не потревоженные, мы перезимовали с Валентиной и Веней в нашем лесном убежище, такие белые и фиолетовые колокольчики, подступая к самому крыльцу, раскрасили поляны вокруг подворья нежно-акварельными красками. Первая запись была сделана Фрицем ещё в танковой школе под..., где и был укомплектован наш экипаж.Пролистнув эту страницу, я остановил взгляд на записи, сделанной убористым каллиграфическим почерком.
"7 мата 1943 г. Сегодня мы приняли участие в боях под Харьковом. Наша бронированная "киса" проявила себя лучшим образом. Первые же выстрелы увенчались успехом. Взяв под прицел , выскочившего из-за холма "слонёнка" с его выставленных торчком хоботом, мы надавали ему по ушам. Всё благодаря цейсовскому!!!прицелу с его безупречной градировкой. Известно, что наша оптика лучшая в мире. От удара снаряда башня хвалёной "тридцатьчетвёрки" отскочила и пропахав по полею борозду, словно это был плуг, и остановилась. Стрелок -радист добил из пулемёта чёрных термитов в шлемофонах...Вечером группенфюрер поздравил нас с почином..."
"18 марта 1943 г. Попали в засаду около деревни Шопино. "Слонята" спрятались в сараях хутора и затаились в ближнем лесу. Неожиданно выскочив из укрытий, они устроили нам цирк. В итоге несколько наших "кошечек" откинули хвосты. Нам удалось улизнуть от преследования...Мы движемся на Обоянь."
"20 июня 1943 года. Мы готовимся к наступлению. Жара. Вот тебе и сталинградский Генерал Мороз! Солнышко так припекает, что мы ходим раздетые по пояс, купаемся в речке, чтобы охладиться. На раскалённой броне вполне можно жарить яичницу или выловленных бездельничающим личным составом из речушки серебристых "чебаков" и полосатых, как наши подопечные в Дахау, "окуней". И тем самым проверить -насколько легендарны рассказы участников африканской операции генералы Роммеля...От безделия перед наступлением , кто строчит письма в Германию, кто рыбалит, кто фотографирует. А кто и пытается приударить за местными крестьянками или фроляйн из медсанбата.Хотя чего тут фотографировать? Холмы, степь, перелески с засевшими в них партизанами , изрытая окопами и воронками земля передовой. А амуры с дикарками из здешних "скво" иногда вылазят ребятам боком. То есть либо -вилы в док либо, как здесь говорят "серпом по яйцам". Впрочем, яйца, куры и кролики из сараюх аборигенов составляют ощутимый приварок к нашему столу из сухпайка и котловой каши. Вольфганг принялся разрисовывать башни танков. "Тигры", "Пантеры" , "Фердинанды" беспрерывно прибывают прямо со сборочного конвейера. Разжившись в раздолбанном снарядами сельском клубе масляной краской мой механик-водитель нарисовал на боку башни , рядом с порядковым номером оскаленного тигра в прыжке. Получился , как живой. Он скалился , цепляя нашу цифру 665 и когда мехвод прогревал двигатель казалось он рычал и дыбил шерсть на полосатом загривке, вкакивая на защитный щиток гусеницы, я трепал его по холке, чесал за ухом и он мурлыкал. Экипажи других танков сбежались смотреть на это чудо. И просили разрисовать и их броню, предлагая деликатесы из сухих пайков и дойчмарки. От гонораров Вольфганг Крюгер отказался, сказав, что он свободный художник и творит только по вдохновению.Но вначале нарисовал пятнистую кошку на "Ягуаре" , затем тевтонского рыцаря на коне с разящим копьём на "Фердинанде", потом стал малевать на боках танков и самоходок гербы городов , по "заявкам" заказчиков. Для дрезденцев - шит -с одного бока которого были чёрные полосы на желтом поле, с другой - вышагивающий на задних лапах, растопыривший когти и воинственно задравший хвост чёрный лев.Для уроженцев Лейпцига почти такого же , только более тощего льва с языком как пламя зажигалки "Зиппо" и синими полосами на жёлтом поле. Красный марширующий орёл Брандербурга был последним шедевром художника. Прибывший с инспекторской проверкой ...Эйке осмотрел художества и велел всю эту неуставную живопись смыть. Тигра он назвал "лагерным полосатиком" , пантеру "плюшевой жакеткой",рыцаря "бронированным велосипедом", орлов - "ободранными курицами". "Здесь вам не богемные люфтваффе!- заключил он.- Они пусть малюют на фезюляжах хоть орлов, хоть ястребов. Американцы с англичанами и голых баб с оскаленными акулами рисуют, а мы-не будем!Панцирьваффе эс-эс- это вам не картинная галерея, по которой водят экскурсии очкастые искусствоведы,
это беспощадная, не разменивающаяся на сантименты и лирику армия убийц! Хакйль Гитлер!"
И вскинув к небу львиныц коготь, он расправил крылья кожаного плаща и взмыл ввысь, откуда, паря над нами и наклювив вездесущий нос продолжал слндить за нашей мышиной возней с тряпками и щётками, обмакивая которые в бензин , мы смывали с наших бронированных монстров созданную Вольфгангом красоту.
На что-то надо было убить время - и Вольфган продолжал рисовать. Тогда -то после портретов бравых эсесовцев в его трафейном альбоме стали появляться стилизованные под Венер с зеркалом, обнажённых Мах Гойи и прочих знаменитых ню обнажённые. Он оказался удачлив в амурных похождениях , из которых возвращался с былинками сена в его соломенных волосах. Он отводил глаза и отмалчивался в ответ на наглые вопросы. "И всё только за букетик белых ромашеке и синих колокольчиков?"- подначивал я его? "Да ну тебя!"-краснел Вольфганг, как девушка. "Так она же не арийка!" -"А ты не ори!И вообще много ты понимаешь в женской красоте!" -огрызался он, вырывая у меня из рук альбом. Ребята покатывались со смеху. Клочки растерзанных белым львом ню- сыпались нам под ноги. А вот ребятам из других экипажей везло куда меньше, когда они пытались разыгрывать с местными "скво" мизансцену Рыцарь и Прекрасная Дама. Деревенские Брунгильды не желали снимать с себя своих поясов девственности, а попытки взломать эти неприступные крепости без ключа, который был заброшен на дно замшелого колодца кончались либо полным конфузом, либо того хуже. Заряжающий жкипажа "Пантеры" вознамерился зарядить дуло крепкобёдрой бабёнке, что носила нам молоко. В букет сирени , наломанный возлё колхозной конторы с выбитыми стёклами он вложил несколько бумажек дойчмарок -и в итоге был отхлёстан сиреневым веником по щекам. На том он не успокоился и вознамерился овладеть богатыршей пока та сия на чурке доила Пеструху- в итоге напился молока из ведра оказавшегося у него на голове и неделю маялся от ушиба в пах коровьим копытом. Командир "Фердинанда", увалень Граббе облюбовал зад крестьянки, скирдовавшей сено. И , как говорят русские , "наступил на те же грабли", что и воздыхатель молочницы. Повалив зазнобу на стожок, охальник получил граблями по лбу. Взбесившийся боров разрядил в тётку свой "Вальтер". И она лежала возле стожка и по ее выглядывающей из разорванного платья титьке ползали, шлёпая лапами в крови, мухи. говорили что Граббе всё же овладел ею пока она была ещё теплая и поэтому пиршество мухам было и между её ног..."
8. Германский дух. Бортовой журнал
" 22 июня 1943 г. Среди танкистов прошёл слух о инциденте на станции. К линии фронта продолжали подтягивать бронетехнику. Эшелон с новенькими танками, замаскированный соломенными скирдами, подожгли партизаны, но ребята успели сбросить с машин брезент с пылающей соломой -и не дали машинам вспыхнуть...
Что касается любовных историй среди танкистов, то горе -рыцаря, которому молочница надела ведро на голову, прозвали Тевтоном, потому как оцинкованные вёдра, используемые на советской территории не только для переноски воды на коромыслах, горючего для заправки автомашин и танков, но и в качестве помойных вёдер и ночных горшков очень походили на рыцарский шлем с обломанными рогами. Их русские витязи рубили , как дрова, в трофейном фильме про Александра Невского и ледовое побоище.Его , тайком от командования мы крутили, используя вместо экрана простыню походного госпиталя. После фильма о Зикфриде, искупавшемся в крови Дракона это кино казалось особенно забавным.Интересно - обломают ли русские и нам рога? На карикатуре из ходившего у нас по рукам журнала "Крокодил" было написано:" А это новые доспехи,но ждут их прежние успехи!" Имелись в виду наши танки.На карикатуре из поверженных творений вдохновения Фернана Порше наши скелеты торчали подобно костям тевтонских рыцарей скалящихся черепами из ржавых шлемов с прорезями для глаз на дне Чудского озера.
Пока мы вполне упитаны. И даже не прочь поразвлечься с крестьянками. Правда эти сублимации не всегда полезны для поднятия боевого духа. Толстяка, расстрелявшего непокорную славянку, разжаловали и перевели в пехоту как непригодного для управления "Элефанта" не потому , что он убил неарийку, а за допущенные им некрофилические сексуальные извращения, о которых доложили наверх наблюдавшие за ним его подчинённые.
В пехоте садизм поощряется. После того , как вслед за бомбёжками люфтваффе мы проутюживаем населённый пункт снарядами и гусеницами, входящая в деревню, село или город пехота отделяет "козлищ" от "овнов" , коммунистов-"каманчей" и их вождей -комиссаров от остальных.Строчат автоматные очереди на краю ближайшего оврага- и наступает тишина.Тогда радист...вылазит из люка и свесив ноги с брони, наигрывает на губной гармошке. О чём? Не том ли как лунной ночью разжалованный боров с черепом на пилотке, тащит из ямы ещё неостывшую русскую Венеру, чтобы загнать патрон в патронник?"
" 5 июля 1943 года.Сегодня , наконец, приняли первый бой. Каша заварилась будь здоров! Заряжающий только успевал толкать в казённик??? снаряды. Гильзы со звоном отлетали в лоток. Мы сожгли штук пять "слонят". Но и они подпалили шорстку нескольким нашим кошечкам, отплевываясь из хоботов болванками. Их много и они быстрые. Это мне напоминает виденное в детстве: жук падает в муравейник -и его облепляют вездесущие насекомые.Суёшь в муравейник соломинку, чтобы облизать, а на языке горечь вместо приятной кислинки: муравьи ещё не успели переварить жука! Вот и этот бой. Наши броненосцы подобно неповоротливым навозным жукам носорогам - вязли в полчище контратакующих "тридцатьчетвёрок". Шустрые "жужелицы" "тридцатьчетвёрочек" набрасывались на "Тигров", "Пантер " и "Ферденандов", сворачивали им скулы башен и зажигали, зажигали, зажигали наши бронемашины.Говорят, в сибирской тайге существует такая мучительная казнь: приговорённого привязывают к дереву возле муравейника. Через какое -то время муравьи заедают жертву и даже обгладывают до белых костей.Может быть, это и поэтическое преувеличение, но похоже на то , что происходит сейчас с нами.Участвовавший в Африканской экспедиции, сумевший вырваться из окружения под Сталинградом танкист звал русскую пехоту термитами. Белыми-в масхалатах, зелёными-без, танкистов- "чёрными термитами".Эта энтомологическая терминология пошла гулять по немецким танковым войскам. Прижилась она и в нашей дивизии. В самом деле, разбомбленные нашими люфтваффе и артиллерией, отутюженные бронетехникой города походили на термитники с разбежавшимися из них таракано-муравьями.Они расползались по лесам и сбивались там в партизанские банды. Эти насекомые способны были превратить в труху бревно любой толщины, обрушить подпоры и балки нашей веры в победу. Сияющего Храма на Вершине, тщательно возводимого нашими пропагандистами с полубогом Геббельсом в его алтаре.
В Танковой школе мне представлялось, что наши бои будут походить на рыцарские турниры или дуэли. Куда там! Проигрывая в дальнобойности,но выигрывая в маневренности и скорости, русские бесстрашно сокращали расстояние, разъярёнными быками они шли на таран. И тореро с его красной тряпкой приходилось туго.Не по -дуэлянтски вела себя и русская пехота.Замаскировавшийся в окопе солдатик пропускал над собой наш танк и, поднявшись, забрасывал медлительного монстра гранатами или -того проще бутылками с зажигательной смесью, зовущейся у них "коктейлем Молотова." (Того самого Молотова, что делил с Риббентропом Польшу). Бензин в бутылке с торчащим из неё лоскутом заношенных кальсон против шедевра технического гения Фернана Порше!Бросок- и 260000 дойчмарок -" как корова языком слизнула".PzKpfw VI Ausf. H1 «Tiger» обходился бюджету Фатерлянда -не на один раз баварского пивка попить или прошвырнуться по девочкам!В него перевоплотились фантазии корпевших у кульманов "технарей", вдохновение дизайнеров,пот и мозоли слесарей-сборщиков; к его гайкам, тракам, шестерням и трансмиссиям прикасались тысячи рук, на него возлагалась особая миссия. И вот-он горел после колокольного звона о его борт разбиваемой в хмельном угаре сражения символа русской пьянки-бутылки. И летели, вонзаясь в наши сердца, льдинками Снежной Королевы осколки. И со слезами на глазах - Кай, которого ждала в мансарде с геранями в горшках на подоконнике малышка Герда, видел, как горит его детство, его вера в победу, его надежда на тихий яблоневый садик на высоком берегу Волги. Затраты русских на такие поджоги были практически нулевыми.Из захваченных нами окопов наши пехотинцы приносили инструкции для бойцов РКК в отдельных книжицах и газетах. Я просил Вольфганга переводить. В этих советских методичках давались советы забрасывать бутылки с зажигательной смесью в наиболее уязвимые места – под погон башни, на крышу моторного отделения, в жалюзи воздухозаборов. Гранаты рекомендовалось швырять под гусеницы, из бронебоек, винтовок, автоматов стрелять в прицел и по смотровым щелям. А в те прицелы и смотровые щели смотрели мы. Вот почему среди нашего брата-танкиста было немало рож в духе Джона Сильвера перечёркнутых повязками с кожаной нашлёпкой на глазу. Это был как бы возвращённый из детства символ - кожинка и резинка, прикрепляемая к рогатке, орудию убийства воробьёв- чтоб не клевали посевы, сорок, чтобы не таскали фамильное серебро из буфетов, влетая в открытые окна, скворцов -ради забавы. Лично я бы, будь я даже самим пиратским главарём, всех этих пташек усадил бы на плечи рядом со своим оранжево-зелёным попугаем. Но один пехотинец из лагерных вертухаев, разоткровенничавшись насчёт необходимости уничтожения "жидов" во время выскабливания ложкой котелка, - в красках расписал этот эпизод своего детства. "А в Дахау, - гремел он алюминием по алюминию, я этих птах отстреливал, стоя на вышке, когда они летали туда-сюда над колючей проволокой, норовили вить гнёзда под стрехами бараков и крематория, чтобы лакомиться тем, что недогорело в печи, слетаясь на промороженные штабеля ждущих сожжения. Воробьи, вороны и сороки вились тучами, запах их привлекал. Вот тут они -совал он полную с верхом ложку в пасть бульдожьей морды с эсэсовским черепом во лбу и жирной вороной над ним на пилотке.- И выклёвывали из глазниц "очи чёрные, очи жгучие"! Губы выдирали до оскаленных зубов,золотые и платиновые коронки с которых мы уже давно поснимали ещё во время "медосмотра".И когда подходила моя очередь не на вышке стоять, а таскать к печам "хворост" , "дровишки" были уже не только босыми и голыми, но и без глаз , губ и ушей. Трупы отстрелянных птиц не успевали сожрать лагерные собаки,кошки и выходившие по ночам на пиршество из своих нор под бараками и нашей столовой крысы. Их мы сгребали лопатами и тоже отправляли в печь. А весной я по старой лагерной привычке, уже здесь,в России, застрелил скворца, оравшего свою песню в чудом уцелевшем скворечнике развороченного снарядами двора так кот -тут как тут- и цап царап- изобразил он свободной от ложки пятерней с грязными ногтями в заусеница кошачью лапу. Так я и его шлёпнул.Славянскую рожу!Гляделки, уши , усы, сущий Пётр I. Хоть -он то нас привечал.На кукуй к Монскихе бегал да и Катька его была из ганзейских немочек-маркитанток..."
Так мы набирались "немецкого духа" уже не от начитавшихся Ницше и Вирта демагогов-идеологов а от сынков бауэров и лавочников, щеголявших эсэсовскими нашивками, эмблемами, а позже и рыцарскими крестами на ленточка.Этот дух витал повсюду- над раскалёнными ильским солнцем танками,-запахами смазки и бензина,дымком паршивых сигарет, вонью гуталина и до тошноты приевшихся консервов, он поднимался паром из котла полевой кухни, в чане которой ворочал черпаком с длиннючей ручкой немолодой, похожий на Бормана ефрейтор. Этот дух мы несли в своих сердцах, головах и желудках.Он вырывался газами из выхлопных труб, он портил воздух внутри танка, становясь последней фракцией работы кишечника, перегоняющего подвозимое из тылов продовольствие с присадками мяса пристреленных гусей, кур, сметаемых с деревенских грядок укропа, лука и петрушки, а с полок магазинов даже и чёрную икру с изображением волжского осетра в баночках. Русские пока не понаклепали двухкамерных холодильников. Но производящие зачистку пехотинцы "ставили на котёл" всё что находили, обследуя однокамерные - городских квартир, деревенские прохладные погреба и чуланы, овощехранилища и уже оснащённые рефрижераторами продовольственные склады, манящие запахами мороженных мяса и рыбы... Но ничто не могло сравниться с запахом, доносившим ветерком до нас ночами с поля, где оставались сгоревшие танки.Это был запашок крематория Дахау, к которому примешивалась вонь потревоженных бомбами и гусеницами окрестных болот и добавлялся смрад сгоревших резины, бензина, моторного масла. От этого запаха выворачивало. От него крутило кишечник. И каменеющими горгульями с фасадов старинных соборов Европы мы разбредались по кустам. И из нас лилось и спереди и сзади, словно внутрь кто-то вставил водосточную трубу для слива низвергающихся с неба, стекающих с островерхих шпилей испражнений. И германский дух в последней его ипостаси витал над унавоженными нами русскими полями."
9. Заклинило. Бортовой журнал.
"6 июнь ...Сегодня мы вышли из боя с поломкой. Это было не "разувание", когда брошенная под звездочку привода граната ломала шплинт соединения траков -и приходилось под музыку посвистываемы пулек натягивать разползщуюся шкуру нашего дракона на катки вставлять в совпавшие гнёзда металлический палец-и вколачивать его туда кувалдой. Много ребят из других экипажей полегло за такой вознёй.
Хотя , казалось бы чего проще! Ведь это что-то вроде слетевшей с шестерёнок, зазевавшей штанину велосипедной цепи.На раме того велосипеда я катал мою хохотушку сокурсницу по политеху. А потом уже на двух мы , накручивая педали, колесили по Берлину, шныряя между "Фольксвагенами", "Порше" и "Мерседесами"...(виды довоенного берлина...Ели мороженное в кафе ...Разглядывали...в музее...Картинная галерея...
Однажды мы уколесили с тобой за город, остановились у какого-то идиллического стожка. И там рули и звездочки наших великов, слились в одно целое. И звёзды роились, крутясь в небесах серебристыми шестерёнками, и ...
Меня заклинило на тебе, Эльза! И я писал тебе письма со всех фронтов. И ты отвечала мне. И твоя фотография лежала в кармане моего комбинезона???И если бы я сгорел в моем Rz, то вместе с той фотографией , на которой ты улыбалась, пряча лицов в букете сирени.
...Мы дотащились до ремонтной стоянки с заклинившей башней. Нас подбил русский артиллерист, без сомнения, хорошо проштудировавший методичку. В ней были указаны самые уязвимые места нашей машины.Они были обведены красными кружками и указано красными стрелками- куда бить из пушки. "Целься в щель между башней и корпусом танка! Так ты заклинишь башню и враг станет вдвойне уязвимым!"- наставляла окопная газета. Её обрывки-следующая фаза использования идеологического оружия, наряду с мятыми, прилипшими к заокопным коричневым кучкам клочьями!- вместе с недокуренными самокрутками с рассыпавшейся махоркой пехотинцы СС находили в русских окопах. И неведомый мне Иван, Семён или Фёдор с лейтенантскими звёздочками на погонах, полуоглохший от грохота орудий, хорошо прицелился. Снаряд угодил прямо в щель между корпусом и башней - и нас заклинило. Со свёрнутой набок поцелованной в щёку крестом ????"башкой" и дулом смотрящим на пятнадцать минут первого мы ретировались с поля боя.
Вытащить металлический клин оказалось не так то просто.Он засел занозой в пятке спартанского мальчика, на состязаниях первым добежавшего до цели, превозмогая боль.* Снять с 55 -тонного "Тигра", для перевозки котрого укреплялись железнодорожные платформы,башню вне заводских условий не представлялось возможным. Удары кувалдой ничего не дали.Пришлось прибегнуть к помощи подключенной к электрогенератору дрели,сверла, напильника. Прожигать дыру для троса газовой горелкой мы не решились: танк был начинён патрубками с маслопроводами да и горючее сливать не хотелось да и было без толку,-где-то останется бензин -и перспектива собственными руками поджечь машину -не прельщала.Расковыряв все же болванку, вставив в дыру ломик и зафиксировав всю эту конструкцию тросом мы подцепили его к другому "Тигру". И , рыкнув, он вырвал из щели большевистский подарочек.
-Вот тебе -этот огрызочек сигары!- бросил к моим ногам снаряд-гирю с воткнутым в него ломиком пришедший на подмогу лейтенант.- Считай что зуб мудрости выдрали! И вы стали опять похожи сами на себя. А то с этой прикушенной сигаркой походили на хитрюгу Черчилля. Хоть и не коммуниста, но гуманиста.Жирный чёрт выжидает -кто кого? Пока не открыл второго фронта. Но нам всё же придётся самим расхлёбывать эту кашу. Подкрепления не будет. Да и партизаны в тылу взрывают мосты и пускают поезда под откос. Этот Орёл - не птица с тульи нашего оберса, а осиное гнездо.Курск-не курица. И, как видишь, они дают нам прикурить эти сиу!И Сталин, хоть в перьевую корону апача его обряди, хоть в индейские макасины вместо сапог переобуй-не с станет курить с нашим фюрером трубку мира. Его , набитая нашими сгоревшими в танках ребятами трубка, как видишь-сущий Везувий. И это предпоследние дни нашей Помпеи...
Он , конечно тоже таскал в планшете стратегически значимое произведение Карла Мая. И до него тоже доходило диссонирующее несовпадение наших теорий, планов и пропагандистских штампов с грубой реальностью. И про переобувания из чоботов в макасины он съязвил не даром. Ему уже не раз приходилось чинить из-за разувшийся от подсунутой в гусеницы гранаты танк, что называется "переобуваясь в воздухе", ели переходить на слэнг политиков.
В самом деле -от сопоставления героики Карла Мая с нашими фронтовыми буднями
изрядно веяло маразмом.Этот пойманный на кражонках часов и шубок сын ткачей ткал паутину своих комиксов, отсиживая срок -тюремным библиотекарем.Он накрапал тома комиксов про хорошего белокурого завоевателя Американского контитента Старину Шеттерхенда, в пику плохим англосаксам и французам помогающего воющим и с теми , и с другими, апачам, никогда не бывая в Америке. Тем паче -в России, уже рифмовал я , уподобляясь нашему радисту...И с какого бодуна этого графомана-саксонца включили в круг идеологических наработок специально для СС? Из ща того, что "Разящая рука" уделал в драке индейца племени кайова -и дружил с хорошим индейцев Виннету против плохих? Один востоковед оголтелее другого втемяшивал в наши бошки, что коммунисты те же каманчи из созвучия "ком"-"кам", что хороший индеец- мертвый индеец, а мёртвый комиссар хорош вдвойне. В то же время мы должны были уподобляться бесстрашным, верующим в магию неуязвимости воинам - и подражать апачу Винниту. Это было столь жк искусственно и надумано, как и поведение наших викингов-тевтонов с женщинами, когда они набирались мудрости у сумасшедшего сифилитика* Ницше, чей не лишённый мрачной поэзии, написанный от лица восточного пророка Заратустры** трактат носили в ранцах их служившие в Кайзеровских войсках отцы со старшими братьями и передавали по наследству.
"Если идёшь к женщине-бери плеть",- повторял мой заряжающий Людвиг. И то и дело после каждой неудачи с женщинами порывался утопиться подобно своему тёзке, создателю Нашванштайна и меценату Вагнера, королю Баварскому.
"Есть женщины кошки, есть женщины-птицы и есть женщины коровы!" - бормотал мой радист Ганс - и предметы его поклонения то чуть не выцарапывали ему глаза, то клевали, а то бодали попутно отхлёстывая по мордам букетиком фиалок, как метёлкой хвоста. Тогда он фантазировал себя средневековым Рыцарем, воздыхателем Прекрасной дамы. "Ты в стрельчатом окне у самых облаков, твой облик дорог мне, как звон златых подков коня, в седле его отправлюсь на турнир-и пусть на склоне дня ..."-декламировал Ганс. " Мне принесут гарнир! -продолжал ёрничая Фридрих с Фридрихштрассе.- Поджаренного в танке - подонка комиссара. Скажу я данке, данке- и рассмеётся Сара!"- закруглял он четверостишье. "Ну и не смешно!" - краснел миннезингер и совал в рот губную гармошку.
Вот у стрелка с медхенами, фроляйнами и фрау всё шло как по машинному маслу.Он знал, что им нужно от него. Они знали, что ему нужно от них.И мишень падала на спину с первого выстрела. Рослый красавец с ухмыльчивыми губами Фридрих с одинаковым удовольствием мог разрядить во вражеский танк наше поставленное на гусеницы зенитное орудие и рожок автомата в выставленных в качестве живых мишеней комиссаров их "скво". Он брезговал неарийками. И поэтому весь его горе-гарем умещался в наборе фотографий , среди которых были -и Ольга Чехова, и Мэрлин Дитрих.В ту же колоду были понапиханы открыточные порнодивы в чулках в сеточку, в намётки которых рисковало попасть сердце любого арийца.
Не знаю-настолько ли были опасны для нашего выживания в этом пекле поломки луков и стрел лукавых Амуров, а вот огрехи конвейерной сборки-да. Фюрер спешил с наступлением. Ему необходимо было взять реванш после сталинградского провала. И сколько его не отговаривали тасуемые , как колода карт генералы, он ударил молотом германского Тора по советской наковальне...
Может быть наш мехвод слишком много времени посвящал своему ватманскому альбому, карандащу и акварельным краскам и лучше бы он позаботился подкрутить недотянутые а конвейере гайки и соединения патрубков. Но у нас постоянно что-то выходило из строя. А вспыхнув, мы обнаружили, что в огнетушителе нет пены - пламя удалось сбить благодаря дружным действиям Ганса и Фридриха, нарывших огонь имевшийся у нас , притороченным сбоку рулоном брезента. Они равернули его - в одно мгновение.
Было дело- лопнула у нас на катке резиновая окантовка. Как оказалось заводской брак и недогляд проверяющих. Глох мотор . Хотя до прихода на помощь русским Генерала Мороза было ещё, как до Китая пешком...
А главное -что-то рушилось в душе. Осколками стекла. И хрустело под сапогами молодчиков СА.Как в ту ночь 1938, которую так часто вспоминал Фридрих..."Из той разгромленной синагоги я вышел настоящим сверхчеловеком!Вот почему я пошёл в персонал Дахау и согласился на службу в дивизии СС "Тотенкопф!"- говорил он каменея лицом и его улыбчивый рот по-обезьяньи выпячиваясь вперёд трансформировался в пасть горгульи."
Рождество.
Письма Эльзы.
Рождество
PzKpfw VI Ausf. H1 «Tiger». Тигр - немецкий тяжёлый танк, производился с 1942 по 1944 год.
Стоимость 260000 РМ или 546000 Рублей
PzKpfw V «Panther». Пантера - немецкий средний танк. Производился с 1942 по 1945 год
Стоимость 130000 РМ или 286000 Рублей
термиты и термитники мураши...
8. Курский соловей в Магадане.
9. Реинкорнация.
Вольф Ганг - Вольф-волк, Ганг-священная река в Индии, впадал в лингвистический транс папа.
каббалистические знаки и руны
10 ++. Полёт горгулий.
11. Танки идут на Восток.
Баня.Веники - скальпы, матрасы волосами-скальпы...Звала сына- Веник...Вениту...
моя скво...
банд -банда-баня
Тина Валентины. Нижний Тагил...- скво- башкирка.
* Герой-рассказчик намекает на события "Ночи длинных ножей"... года.
Мальчик, вытаскивающий занозу
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Перейти к навигацииПерейти к поиску
0 Spinaro - Palazzo dei Conservatori, Musei Capitolini (2).JPG
Мальчик, извлекающий занозу. ок. 50 г. до н. э.
Spinario
бронза. Высота 73 см.
Капитолийские музеи, Рим
Логотип Викисклада Медиафайлы на Викискладе
«Мальчик, вытаскивающий занозу», «Мальчик, извлекающий занозу» (Spinario; Fedele, Fedelino) — римская бронзовая скульптура сер. I в. до н. э., копия эллинистической греческой статуи III в. до н. э. Находится в Риме в Капитолийском музее (Зал торжеств, MC 1186). Изображает обнажённого мальчика, вытаскивающего шип из своей левой ноги, сидя на камне, что, вероятно, является отсылкой к сельской атмосфере, идиллии, известной по эллинистической поэзиипрофиль удален. Автор неизвестен.
Содержание
1 Название и сюжет
2 История
3 Копии
4 Примечания
5 См. также
6 Литература
Название и сюжет
В XVIII веке её называли «Верный» (Il Fedele), увязывая со следующим историческим анекдотом из римской истории: будто бы Марций, пастух из провинции Виторкиано недалеко от Витербо, был послан, чтобы предупредить римлян о наступлении врагов. Страдая от раны в ступне, вызванной занозой, он не остановился, пока не достиг Капитолия, после чего он скончался от спазма, вызванного раной.
Мифологические толкователи выдвигают версию, что изображённый мальчик — Локр, сын Зевса и Маэры (дочери Протея), который является предком локрийцев. Согласно преданию, он получил ранение вблизи будущей Локриды, увидел во сне пророчество и основал город.
В Средневековье шип являлся символом первородного греха, так что мальчик аллегорически толковался, как грешник, пытающийся спастись.
По одной из версий, спартанский мальчик во время состязания в беге занозил ногу, превозмогая боль продолжил бег и первым прибежал к цели. Только после этого он вытащил занозу
Другие статьи в литературном дневнике:
