Как янки прошляпили Крым
Виктор Баранец, военный обозреватель «КП».
Возвращение Крыма. Отрывок из документально-художественной повести.
24 марта 2014 года газета «Уолл-Стрит Джорнэл» опубликовала статью, как США прошляпили вторжение русских в Крым. Журналисты Анам Энтус, Джулиан Барнс и Шивон Горман ехидно восхищались Кремлем, который сумел ловко обвести вокруг пальца Белый дом и матерых аналитиков внушительной корпорации американских разведок, следивших за полуостровом и маневрами Российской армии у границ Украины.
В тот же день по пути в Белый дом президент США Барак Обама слушал в машине вашингтонскую радиостанцию. Жизнерадостная дикторша объявила обзор прессы. И ее напарник стал читать выдержки из свежих газет. Начал с цитат из «Уолл-Стрит Джорнэл»:
«Военные спутники США шпионили за накапливающимися русскими войсками в пределах досягаемости Крыма в прошлом месяце. Но аналитики разведки были удивлены последовавшими событиями: ведь они не перехватили никаких сообщений, которыми российские лидеры и военные обменивались бы в преддверии «вторжения».
«Представители американской разведки пришли к неутешительному выводу: российские специалисты, возможно, продвинулись в технологиях и спрятались от американской прослушки».
В этот момент в лимузине президента стал жужжать телефон правительственной связи. Звонил Джеймс Клэппер, директор Национальной разведки США. Просил назначить ему аудиенцию:
- Дело очень серьезное, господин президент. Мне надо проинформировать вас сегодня же, господин президент...
«БАРАК, У МЕНЯ ПЛОХИЕ ВЕСТИ...»
Обама назначил Клэпперу встречу на полдень. Прибыв в Белый дом, президент первым делом стал просматривать дайджест свежей американской прессы (его готовили помощники пресс-секретаря Белого дома Джея Карни). Президент хотел прочитать ту самую статью в газете «Уолл-Стрит Джорнэл», которая попала в обзор радиостанции, - о том, как русским удалось одурачить США и внезапным военным вторжением вернуть Крым.
Обама распорядился, чтобы до полудня его никто не беспокоил. Затем снял пиджак, расслабил галстук и стал читать. Жгучее чувство уязвленного самолюбия и навязчивая мысль о том, что Крым стал его поражением, терзали президента еще с конца февраля, когда среди ночи позвонил госсекретарь Джон Керри и сказал:
- Барак, у меня плохие вести. Мы опоздали. Путин взял Крым.
И вот уже почти месяц Обама пытался понять, как получился этот унизительный облом? Почему не сработал гигантский аппарат американских разведок? (См. «Справку «КП».) Как так вышло, что его, президента, постоянно держали в курсе украинских событий десятки помощников, советников, консультантов, министров, политиков, послов, военных, разведчиков, а в итоге - такой позорный проигрыш русским?
А ведь за последние годы в этом же Овальном кабинете разведчики, армейские генералы и флотские адмиралы не единожды убеждали президента США, что русская армия - это драный медведь с ржавой ядерной дубиной, и надменно - прямо и между строк - давали понять, если что, мы этих русских сделаем одной левой...
А сколько раз Обама в прошлом феврале допытывался и у того же Джеймса Клэппера, и у министра обороны Чака Хейгела - рискнет ли Путин ввести свои войска на Украину, но так и не добился внятного ответа.
«НЕ БЕЛЫЙ ДОМ, А ПРОХОДНОЙ ДВОР КАКОЙ-ТО»
Шелестит под рукой Обамы «Уолл-Стрит Джорнэл». Скользит вдоль строчек президентский палец. Эти журналисты неплохо копнули проблему. Подобрались к знающим информаторам. Вот пишут:
«Любопытно, что некоторые начальствующие представители разведки сказали Бараку Обаме за три дня до крымской операции, что Россия может взять полуостров настолько быстро, что Вашингтон узнает об этом лишь тогда, когда все будет позади».
Казалось бы, откуда им это знать? Но ведь правда. Как же выведали это борзописцы? Ведь брифинг с главами разведок был закрытым... Не Белый дом, а проходной двор какой-то. Следующие два абзаца подтверждали это:
«26 февраля на совещании у Обамы директор Национальной разведки США Джеймс Клэппер, а с ним и другие разведначальники на первое место в повестке дня поставили Крым. По их оценкам, русские военные, скорее всего, готовятся к операции в Крыму. Правда, американские спецслужбы не имели доказательств. Немногие перехваченные сообщения В. Путина и других российских официальных лиц ничего не дали. То ли российские лидеры сознательно избегали темы «вторжения», то ли просто нашли способ сделать это незаметно для США. Другая версия: г-н Путин решил «захватить Крым» в последнюю минуту и не сказал об этом почти никому, кроме лиц, ответственных за операцию. Впрочем, некоторые чиновники из США и Великобритании считают, что план захвата Россией был подготовлен заранее».
Прочитав это, Обама раздраженно, словно эти самые чиновники сидели перед ним в Овальном кабинете, сказал:
- Но если план захвата был подготовлен заранее, то почему же вы, идиоты, ничего не знали о нем?!
А заканчивалась статья в «Уолл-Стрит Джорнэл» вот так:
«Разведчики и военные сошлись на том, что Москва применила сложную тактику и обхитрила простаков-американцев, привыкших, видимо, к своим спутникам, прослушке АНБ и дронам настолько, что пентагоновские головы напрочь отвыкли думать. Подслушать, конечно, проще! АНБ можно посоветовать разработать спецпрограмму по чтению мыслей Путина на расстоянии. Ну а пока конгрессмены и корпорации в очередной раз пилят миллиарды, русские могут оказаться и на Аляске. В последнюю минуту, да, мистер Обама?..»
«У НАС ЗАВЕЛСЯ ВТОРОЙ СНОУДЕН»
Когда президент заканчивал читать статью, по внутреннему телефону ему позвонил пресс-секретарь и сообщил, что Клэппер уже в приемной. Он появился в кабинете Обамы с таким лицом, будто его пригласили в морг на опознание. Клэппер принес президенту недобрую весть - в АНБ завелся крот. Возможно, «второй Сноуден».
- И есть серьезные доказательства, Джеймс?- спросил Обама.
Клэппер ответил со вздохом:
- Вчера наш сотрудник в Берлине получил от своего агента в БНД (BND - Федеральная разведывательная служба Германии, Bundesnachrichtendienst. - Авт.) полную запись вашего разговора с руководителями разведок...
Обама перебил Клэппера:
- Ты хочешь сказать, что меня слушают в моем кабинете?
- Я хочу сказать, господин президент, что вас… Всех нас прослушивали на совещании 26 февраля, где шел разговор про Крым… Вы, господин президент, в тот день особенно сильно отчитывали Александера. (Кит Александер - директор Агентства национальной безопасности и начальник Кибернетического командования США. - Авт.)
- Да, я это помню. И что, по-твоему, Александер и?.. Этого не может быть!
- К великому сожалению, может, господин президент. Ведь кто-то же ваш голос записывал. Вот послушайте фрагмент.
Клэппер достал из портфеля диктофон, включил его и положил на стол перед президентом.
Обама услышал свой голос: «Господин Александер, вы мне еще поплачьтесь, что за Путиным совершенно невозможно следить! Что у него нет аккаунта в соцсетях, что он ничего не пишет в Твиттере, что он не пользуется электронной почтой! Что у него даже нет сотового телефона! Что он не обсуждал с министром обороны Шойгу план вторжения в Крым посреди Красной площади!..»
Обама был ошарашен:
- Что ты предлагаешь?
Клэппер:
- Немедленно начать расследование канала утечки информации через АНБ. Заменить всю систему электронной защиты вашего кабинета и всего Белого дома.
«ПУТИН - ЭТО ВАМ НЕ ЕЛЬЦИН»
В тот же день шеф АНБ Кит Александер был вызван в Белый дом. Обама снова начал разговор с того, что терзало его самолюбие, - почему не удалось подслушать Кремль?
Александер отвечал угрюмо:
- Потому что там сидит теперь не Ельцин, а Путин. Во времена Ельцина нам удалось внедрить своего агента в немецкую фирму, которая устанавливала аппаратуру связи в Кремле.
- Неужели Ельцин был таким простофилей, чтобы допустить немцев в Кремль? - удивился Обама.
- Так и было. Ельцина тогда свои же люди, имевшие бизнес в Германии, и убедили поставить немецкую систему связи. Русские, конечно, немецкую аппаратуру переналадили, поставили много блокировочных устройств. Но наш человек там столько жучков оставил, что АНБ слышало, извините, даже как Ельцин чихает…
Обама:
- Я слышал, что АНБ хорошо поработало в Кремле и тогда, когда итальянцы там ремонт делали.
Кит Александер:
- Во времена Ельцина у нас с прослушкой Кремля и правительства России проблем не было. Я сам в те годы работал в Москве и был поражен тем, что русские разрешили построить еще одно здание нашего посольства прямо через дорогу от здания русского правительства! Там расстояние - метров пятьдесят. Я сидел в наушниках, задрав ноги на стол, курил сигару, пил кофе и слушал русские секреты! Золотое было время!
Обама:
- Но почему же сейчас у нас проблемы?
Александер:
- Проблемы у нас начались, когда в Кремль пришел Путин. При нем всю немецкую систему связи выдрали и поставили русскую. Из-под итальянской лепнины в Кремле все наши жучки выковыряли. А когда Путин стал премьером, русские поставили на стекла и стены мощные антирезонаторы. И опутали «Белый дом» мощным кабелем. Русские поумнели. И наша сладкая жизнь закончилась. Теперь мы прослушиваем главным образом мобильники русских… Сидим в их гаджетах и…
Обама:
- Но неужели ничего нельзя было подслушать, когда русские готовились захватить Крым? Там же были войска, много войск, было же наверняка много такого в эфире, из чего можно было понять намерения военных. Неужели Путин не переговаривался с министром обороны, со своим Генштабом? Не ве-рю!!!
Александер:
- Мы хорошо слышали переговоры русских военных, когда у них были маневры у границ Украины, на западе, в центре России, на Дальнем Востоке, на Черном море. Обычные штабные переговоры. Но наши компьютеры ни разу не зафиксировали слово «Крым». Ни один мобильник не произнес это слово. Ни разу! Русские хорошо замаскировали свою крымскую операцию в эфире. Путин в то время лишь три раза разговаривал по мобильному, который он, наверное, взял у своих помощников. Никаких указаний министру обороны или Генштабу мы не слышали. Я уверен, что они используют такие средства связи, о которых мы еще не знаем…
Обама:
- Я завидую Путину. Его никто не слышит. А вот меня слышат.
Вскоре Кит Александер был уволен. А вместе с ним и еще восемь руководителей различных департаментов американской разведки.
Это случилось вскоре после оглашения результатов расследования, которое проводила в АНБ и других разведорганах США комиссия конгресса. Но как случилась утечка информации из Овального кабинета президента, где проходило секретное совещание по Крыму, - так и осталось тайной…
СПРАВКА «КП»
Разведсообщество США включает 16 служб:
1. ЦРУ.
2. ФБР.
3. Информационно-разведывательное управление госдепартамента.
4. Управление разведки министерства финансов.
5. Разведуправление минобороны.
6. Агентство национальной безопасности.
7. Разведуправление сухопутных войск.
8. Разведуправление военно-воздушных сил.
9. Разведуправление военно-морских сил.
10. Разведуправление корпуса морской пехоты.
11. Управление космической разведки и картографии.
12. Управление спутниковой радиоэлектронной разведки.
13. Управление разведки министерства энергетики США.
14. Управление разведки министерства внутренней безопасности.
15. Разведуправление береговой охраны.
16. Разведуправление министерства юстиции США.
Основной и единственной независимой службой является ЦРУ - служба политической разведки правительства. Остальные 15 членов разведсообщества входят в состав различных федеральных министерств и ведомств.
Годовой бюджет сообщества - около $30 млрд.
Общее количество сотрудников - более 100 тыс. чел.
ДОСЛОВНО
«Это была большая и красивая работа. Классический образец гибридной войны. Войны без выстрелов. Мы сумели добиться успеха на всех направлениях операции - политическом, военном, информационном, гуманитарном. Я бы еще добавил - и интеллектуальном. Наши командиры и солдаты научились современно, нестандартно мыслить. За рубежом состояние нашей армии оценивали, видимо, старыми мерками, а она во многом была уже другой».
(Из рассказа министра обороны России генерала армии Сергея ШОЙГУ военному обозревателю «КП» Виктору Баранцу.)
Вадим Колесниченко, народный депутат Украины V-VII созывов, советник по спорту губернатора Севастополя Сергея Меняйло (Севастополь):
Переломный момент в событиях 2014 года для меня наступил уже 2-3 декабря предыдущего года, когда по просьбе тогдашнего руководства страны я приехал в здание Киевской городской государственной администрации (КГГА) на переговоры. Приехал я вместе с тем самым Александром Онищенко, который не так давно обнародовал пленки по Порошенко. Сейчас я понимаю, что мы прошли буквально по грани. Нас спасло присутствие в здании иностранных телекомпаний, которые вели там съемки. Когда мы поднялись на третий этаж, где составляли списки активистов, раздавали еду, уже понимали: никто не гарантирует, что мы отсюда выйдем. Толпы агрессивных людей, не склонных к компромиссам. В центральном зале мы случайно встретили трех оперативников, которые работали там под прикрытием. Одного из них совершенно случайно я знал в лицо, он мне и сказал, чтобы мы пробивались на выход. Пока мы шли к выходу, они в буквальном смысле прикрывали нам спину. Нас спасли эти ребята и, как ни странно, огромная толчея, она мешала радикалам напасть на нас, не давала им простора для действий. Тяжелее всего было идти по лестнице — я все время думал, если мы упадем, нас просто затопчут.
Все ноги были разбиты в кровь — нас били тяжелыми ботинками по щиколоткам, по голеням.
Как только вырвались на порог здания, бегом двинулись в сторону ЦУМа, только тогда смогли перевести дух. Тогда я уже был убежден, что это не просто митинги, будет проливаться кровь.
Когда вспоминаю 20 февраля 2014 года, в памяти огромная черная дыра. В оцеплении на Майдане Незалежности стоял, в том числе, и севастопольский «Беркут», ребята — мои земляки. У них не было денег на еду, на сигареты, даже денег пополнить телефоны, они почти три месяца ночевали в автобусах, которые подогнали к местам событий. Мы старались им помогать едой, деньгами, организовали доставку обедов из близлежащих ресторанов. Севастопольцы передавали из Крыма теплое белье, новые носки, мед, еду. В ночь на 20 февраля я был у Александра Ефремова — руководителя фракции Партии регионов по просьбе командира севастопольского «Беркута», говорил, что ребята стоят на передовой, у них нет ни боевого оружия, ни настоящих бронежилетов, даже не было резиновых пуль и газовых баллонов, им нечем было защищаться. Их бронежилеты были приспособлены для уличных беспорядков — могли защитить от ножа, от палки, но не от огнестрельных ранений. Я говорил Ефремову, что если мы не вооружим их, то завтра их просто сомнут. Но он мне ответил, что скоро все закончится, готовится мирное соглашение с оппозицией, Янукович сложит полномочия, согласится на выборы, и Майдан разойдется.
Утром 20 февраля на Майдане начался обстрел. Я был там около 8 утра, мне позвонил командир севастопольского «Беркута», сказал, что их обстреливают со здания консерватории: «Мы уходим, нас просто убивают». Они организованно отступили в сторону Администрации президента, там им впервые выдали настоящее оружие. И оттуда уже их, прямо с оружием, вывозили разными путями в Крым. Этот день был для меня последним днем, когда я был в Киеве.
Сложно очень выбирался в Крым. В тот день на Симферополь из Киева вечером улетало два самолета — из Жулян, около 19.00, и из Борисполя, в 20.05, я вылетел из Борисполя. В тот день в Крыму был сильный туман, и оба рейса из Киева долго кружили над взлетной полосой. Наш рейс таки посадили, а рейс, вылетевший из Жулян, покружил и вернулся в Киев. Но вернулся уже в совершенно перекрытый радикалами город. По Киеву стояли посты «Правого сектора», которым были розданы списки так называемых террористов и врагов государства.
Уже 26 февраля эти же списки были обнародованы в Европе, куда был включен не только я, но даже мой четырехлетний ребенок.
Еще до референдума, 5 марта, я собрал политсовет городской организации Партии регионов Севастополя и объявил, что неэтично продолжать деятельность украинской партии на российской территории. И предложил им принять решение о выходе из Партии регионов, о роспуске городской парторганизации и объединении вокруг максимального обеспечения подготовки референдума. Мы шли ва-банк, считая, что Крым и Севастополь — уже территория России, и это за две недели до референдума! Это лишь одна из многочисленных мелочей, о которых почему-то сейчас не принято вспоминать и говорить. Мы максимально работали над мобилизацией населения вокруг главной идеи, и мы победили!
Основная сложность, которая существует сейчас, когда прошло уже больше двух лет после референдума, — в украинские времена Крым никогда не был украинским, но и сейчас Крым не 100% российский.
Крымчане всегда были более русскими, чем жители материковой России. Это связано с нашей анклавностью, с тем, что 25 лет нас давили бюджетом, гуманитарной политикой. Мы всегда были готовы защищать свою идентичность. Вспомните выступление лидера «Свободы» Олега Тягныбока о том, что Крым должен быть или украинским, или безлюдным. Украинские власти, не скрывая, поддерживали радикальное крыло меджлиса, финансировали террористические татарские организации. На все это СБУ закрывало глаза. Крыму пытались перепрошить сознание! Мы как никто понимаем, что такое терять собственную идентичность. Классические русские очень добрые, всепрощающие люди, которые во многом полагаются на авось. У крымчан не было права на такой авось, мы знаем, что такое выживать.
После присоединения Крыма сама Россия изменилась, референдум стал колоссальным мобилизующим, объединяющим фактором. Но нам нужно быть готовыми еще к трем-пяти годам преодоления трудностей.
Никто не написал учебника, как из одной страны перейти в другую, как полностью переделать все — законодательство, банковскую систему, образования, медицину.
Это же не машину развернуть на полном ходу, это переобучить взрослых людей, многих — совершенно новым знаниям, с нуля. Сотням тысяч людей нужно переосмыслить свою повседневную жизнь. Поэтому мы так медленно встраиваемся в новую жизнь. По моим прогнозам, еще полтора-два года будут длиться эти качели. Но когда я задумываюсь, какого огромного горя мы избежали, отстояв свой выбор, я понимаю: это время просто надо пережить.
Крымчанам, как и другим народам, живущим возле моря, свойственна такая расхоложенность, неспешность. Плюс к этому я отмечаю нарастающее сейчас настроение недолюбленности — нам как будто не хватает, чтобы нам хлопали в ладоши. Я на это говорю, что оваций уже достаточно, нужно начинать тяжело и много работать.
Олег Николаев, сопредседатель движения «Служу Севастополю» (Севастополь):
Я никогда ранее не наблюдал такого ощущения эйфории, с которым Крым воспринял референдум 2014 года. Это был совершенно массовый, искренний, народный подъем. Но мне бы хотелось поговорить о том, как Крым живет сейчас, уже в составе России.
В 2014-2015 годах достаточно было сказать, что ты из Севастополя или Крыма — и отворялись любые двери, все хотели помогать и помогали, как могли. Много было победных речей от наших руководителей, к сожалению, большинство пустых. Эйфория закончилась, пришла пора отвечать за слова и действовать.
Сейчас у многих встречается разочарование — не в выборе, а в руководителях.
Мне кажется, слишком завышенные обещания были, из-за этого раздражение. Каждый год нам рапортуют, например, что застройки заповедников и прибрежных зон не будет. Громко так, грозно. А на деле ничего не происходит. Проблема как раз в отсутствии реальных дел. Если бы не федеральные проекты и деньги, местная власть давно бы угробила полуостров.
Если говорить о восприятии со стороны Москвы, то выглядит примерно так: вам деньги дают, что еще надо? Зачем вы тут бьетесь со стройками, мусором — социальные пособия и субсидии есть, значит, успокойтесь. Но мы сами выбрали свое будущее с Россией и пытаемся сделать ее чуть лучше на примере Севастополя, поэтому успокаиваться рано. А субсидии и субвенции нужно вложить так эффективно, чтобы вырваться из ротационной ямы лет за пять-семь и начать самим зарабатывать.
Будущее своей семьи и семей моих детей я связываю с Севастополем. У нас нет другого выхода, кроме как сделать его комфортным и привлекательным местом не только для жизни, но и для работы на территории России.
Я хотел бы видеть его морской столицей, собрать все лучшее из России или проецировать все лучшее отсюда на Россию.
Для этого предстоит многое сделать и в градостроительной сфере, и в образовании, создать условия для развития бизнеса и высокотехнологичных предприятий, туризма и сельского хозяйства. План у нас для этого есть, самое главное сейчас — наладить управление в исполнительной власти, много времени уже потеряно.
Любовь Маркина, член комиссии по обследованию зеленых насаждений при горадминистрации, эксперт общественного совета при министерстве экологии (Симферополь):
Задолго до «весны» мы в Крыму с недоумением обсуждали все киевские странные новости. Помню, на улицах Симферополя карикатурно искаженные фото «троицы»: Яценюк, Кличко и, кажется, Порошенко. Смеялись все! Потом появилось беспокойство. Когда в конце февраля услышали про предстоящий через месяц референдум, очень обрадовались, но была тревога, что за месяц Киев что-нибудь предпримет, чтобы сорвать его проведение. С восторгом приняли известие, что он будет проведен на две недели раньше.
Никаких сомнений в результатах референдума не было ни у кого, с кем бы я ни общалась.
Дни считали, говорили только об этом. Те, кто были против, похоже, помалкивали. Хотя один парень как-то в маршрутке заявил, что он против, мол, у него «хотят отобрать родину». Его хором начали «воспитывать»: «Дурень, тебе хотим вернуть твою большую родину!». Умолк.
На референдум шли, как на праздник, очереди стояли на улице у участков для голосования (они открывались в 8 часов). Мы с мужем были далеко не первыми. Погода была очень плохая: ветер, дождь моросящий, холодно. Но столько народу на участках во время выборов давно не бывало! Я жила уже в Симферополе, но прописана была еще в Алуште, в отличие от мужа. Туда и поехала голосовать. Наш участок там находился в гостинице «Алушта», крутые ступени на входе. Привезли старую женщину-инвалида, почти на руках внесли в зал голосования. Она всех отстраняет от себя: «Своими ногами дойду проголосовать за Россию-матушку!» Все расступились и смотрели, как она очень медленно на костылях шла к столам и потом в кабинку. К вечеру я вернулась в Симферополь и узнала, что после обеда «косяком» пошли голосовать крымские татары, с утра чего-то выжидавшие или боявшиеся кого-то.
Не слышала ни от кого, чтобы из-за референдума распались в Крыму семьи или трудовые коллективы. Да у меня и среди родственников есть украинцы по национальности. Но они тоже имеют в родословной советских солдат, павших в боях с фашистскими захватчиками, так что не хотели бы жить в стране, считающей своим героем Бандеру. А вот на Украине некоторые из друзей, увы, стали бывшими.
Некоторые, обманутые киевской пропагандой, звонили, предлагали помощь продуктами, так как верили, что в Крыму — голод, геноцид и прочие ужасы.
Со всеми украинскими друзьями и коллегами изредка (боюсь за них) общаюсь по телефону.
Крым сейчас? Знаете, градус патриотизма у нас выше, по-моему, чем в остальной России. Это как с потерянной вещью: когда нашел ее, она дороже становится. Бурный восторг, когда незнакомые люди поздравляли друг друга и обнимались, утих, но вот горячее желание скорее все сделать по-российски, осталось, особенно у молодежи. Что мешает нам? Люди, живущие и работающие по украинским стандартам, в том числе, а, может, в первую очередь, в наших крымских властных структурах. Борьба, я думаю, будет долгой и нелегкой.
Крым в будущем? Сложно прогнозировать. Если «вычистить» всю дрянь из власти, все будет хорошо. Но кто это будет делать? Путина на все проблемы страны не хватит. Да и слишком он высоко ценит непосредственных участников «Крымской весны». Пора уже ценить их по современным делам, а тут хвастать часто нечем. Далее: https://news.rambler.ru/world/35787653/?utm_content=news&utm_medium=read_more&utm_source=copylink
Другие статьи в литературном дневнике:
