Из Тещи
Разговор двух друзей весной 1990 года.
***************
- И не это главное. Судя по всему, что там творится…
Идрисов кивнул в сторону окна.
-…-…Эта страна останется непригодной для цивилизованного существования еще лет двадцать к тем семидесяти, когда тут уже было нечего делать нормальному человеку. В том СССР было плохо, в нынешнем будет еще хуже. По крайней мере, при нашей жизни.
Я о таких вещах не думал, мне верилось, что сумею как-то обустроиться и здесь. Вероятно, Идрисов все-таки был прозорливее.
Но о том, что нынешний СССР черед год распустит человек, чьей физиономией на дворницких лопатах размахивали и красные и белые и зеленые – этого, конечно, не знал даже он.
- Сейчас самое время уезжать.
- А куда, Шавкатыч? В Израиль тебя не пустят, потому что ты мусульманец.
- Если я мусульманец, то ты вовсе евреец…
Идрисов криво усмехнулся.
-…Ехать надо в Штаты. Там есть наука и нет войны с арабами. Только туда, пока пускают.
- В Штаты?
- Да. С языком у меня проблем никогда не было. А ты ведь знаешь, на каком материале я пишу докторскую?
- Если честно – не очень, - признался я. – Знаю, что пишешь, уверен, что защитишь вперед меня, но вот о чем… Мы ведь с тобой, Юрец, по жизни больше о бабах, чем о науке.
- Так вот, докторская у меня произрастает из кандидатской, как прогрессивный паралич из первичного сифилиса…
Я невольно покачал головой.
Радикальность друга восхищала; я такими образами мыслить не умел.
-…Официально - разработка некоей новой статистической модели для «Нефтеоргсинтеза». Тема, ясное дело, локшовая, защитить и забыть – какие нахер модели, надо просто поддерживать производство, а не шляться по митингам. Но для работы я раздобыл статистику – не только по «Оргсинтезу», а по всей нашей нефтянке и нефтепереработке. По всему региону. И по спиртам и по бензинам. И по сырью и по снабжению и по подъездным путям. И даже и по тому, на какую сторону лежит утром хер у каждого начальника цеха.
- Круто, - согласился я. – И за какой период?
- За десять лет, кое по чему даже за двенадцать. Еще до начала всей этой херни, которую вслед за лысым мудаком назвали «перестройкой». Таких данных, ясное дело, статуправление на в каких сборниках не дает, они закрытые. Можно сказать – секретные, почти военные.
Идрисов посмотрел в потолок.
Там зеленело пятно от прошлогодней протечки, факультет не ремонтировался со времен нашего с ним пятого курса.
- Если эти данные продать врагу, пока он не успел все узнать сам, то можно построить фундамент жизни за океаном. А потом стать добреньким профессором в Принстоне, жить спокойно, без талонов на водку, заказывать пиццу по телефону и пипирить по четным дням негритяночек, по нечетным мексиканочек, а в високосный год баловать себя индианками…
- Красиво жить не запретишь, - согласился я. – И некрасиво тоже не хочется.
- Херня, конечно, это. Нужны мы уже там со всеми своими секретами, как неуловимый индеец Джо, которого никто не ловит… Но все равно, Лешка. Отсюда надо рвать когти, пока еще молодые и можно начать почти с нуля на новом месте.
- Так уезжай, - сказал я. – И меня потом позови.
- Хер я теперь уеду. Я невыездной. Алиментщиков на ПМЖ не выпускают, только если рассчитать все по средней и сразу расплатиться за все пятнадцать лет вперед, или сколько там. А откуда взять такие деньги? Заработать в этой стране невозможно, а украсть нечего.
- А не разводиться нельзя?
- Нельзя. Уже нет. Двери закрылись и автобус ушел.
Вздохнув, Идрисов отвернулся к окну.
Другие статьи в литературном дневнике:
