Читая ЖаботинскогоДа, я в курсе, что Зеев Жаботинский – один из главных идеологов сионизма. Строго говоря, трудно было бы этого не заметить с первого же абзаца любой его статьи. Но при всём том – человек очень живого ума, яркий публицист, а главное – гордый и совершенно чуждый какого-либо скулежа на тяжкую долю своего народа (многим бы нынешним русским «рыдателям за Отечество» - поучиться этому сдержанному, циничному (в хорошем смысле) тону и чувству достоинства, что национального, что личного; а то, ей-богу, достали уже со своими бабскими причитаниям про то, как «русских людей обижают»). Однако ж, как ни покажется странно, сейчас я намерен сам защищать «русское национальное достоинство» от одного «выпада» со стороны мсье Жаботинского. В этой вот занятной статье Сразу определюсь: сам я не то что бы верил или не верил в «норманнскую теорию», но просто знаю, что Рюрик сотоварищи – шведские головорезы, пацаны с Руслагена. Вернее, сам Рюрик имел и финскую кровь (по мужской линии), но – викингский ярл в нескольких поколениях. Я это знаю, поскольку в своё время был неплохо знаком со многими занятными людьми из этой буйной компашки. Какие, спрашивается, нужны ещё доказательства «норманнской теории»? Во всяком случае, все альтернативные гипотезы, как бы экзотичны они ни были, не имеют и таких доказательств, а норманнская, помимо моих откровений, подтверждается многими-многими фактами, из которых однозначно следует, что ещё и при Олеге под «русью» подразумевался вполне конкретный варяжский клан, отделяемый как от других норманнов, так, тем более, от славян и тогдашней «чухны». А вот в чём Жаботинский ошибается, так это в исключительности и даже «постыдности» такого явления, как призвание вождей со стороны. То есть, понятно, что этого бы никогда не сделали евреи. Они готовы были жить под юрисдикцией чужих правителей, но конкретно во главу своей общины – естественно, не выбрали бы человека иного племени, а значит, и иной веры. Для них это было принципиально. Точно так же, как и мусульмане не призвали бы себе в султаны кришнаита или даже зимми. Однако ж язычники, да ещё и на родоплеменной стадии развития, только-только готовой перейти в военную демократию, на подобные вопросы смотрели проще, незамутнённо. Вождь для них был не деспотом, не живым богом, а, если угодно, «наёмным менеджером по оказанию услуг населению». Заодно – «начальником секьюрити». И квалификация – ценилась выше, чем «родная кровь». Что ещё немаловажно – Рюрика призвал не союз ВСЕХ восточных славян (какового союза тогда просто не было), и не отдельное какое-то славянское племя, а – зыбкая, раздираемая неразрешимыми противоречиями смешанная популяция, состоящая из северных словен и нескольких угро-финских племён. Эти ребята были, очевидно, близки по уровню культурного развития, но языки их были столь различны, что к консенсусу они прийти всё никак не могли. А жили – в одних и тех же лесах, и, видимо, разумные люди во всех этих племенах понимали, что хватит уже тыкать друг в друга стрелами, надо бы создать какое-то единое правление. Но какое? Парламентаризм был им чужд, а вождя выбирать – так из кого? Из словен? Сумь-емь-чудь будет себя считать зажатой. Из «прототурмалаев» этих лесных? Словене не смирятся. Возможно, какое-то время они экспериментировали, как римляне с этрусками, и возможно, не будь варяжских гостей, рано или поздно одна этнокультурная общность подмяла бы под себя другую. Но когда варяги были под рукой – возникло поистине соломоново решение. Кому быть вождём? Славянину или «финику»? А ни тому и не другому! Варягу! Левому парню со стороны. Такому, который не замаран в их затяжных распрях и не имеет оснований для фаворитизма. Ну а дальнейшая уж экспансия руси на юг – это, всё больше, покорение было. Как франки в Галлии, как саксы в Британии, как даны в Шотландии, как норманны в Нормандии. В городах, где уже водились какие-то варяжские военные вожди (директора секьюрити), вроде Аскольда и Дира в Киеве – резали первым делом их. Где славянские племена сами себя в достаточной силе чувствовали, чтобы послать нахуй варяжскую опеку – им вежливо объясняли, как они неправы (см. Ольга и древляне). Это уж, впрочем, история точно банальная. Но само по себе первичное призвание чужаков – было очень мудрым политическим шагом. И Нестор вполне, в общем-то, объяснил в летописи, почему именно это было разумным решением в сложившихся обстоятельствах. Поэтому, до некоторых пор, никому в голову не приходило рассматривать призвание Рюрика как нечто унизительное для славян. Когда это пришло в голову? Когда назревающий национализм пробудил в умах, даже самых светлых, всякие левые заёбы, вроде того, что это западло – выписывать себе из-за моря «эффективных менеджеров». И неудивительно, что критика исторической норманнской теории исходила прежде всего от русских учёных (Ломоносов, да), весьма недовольных засильем немцев в их время. Что ещё важно – к тому моменту монаршья власть оказалась сакрализирована (абсолютизмус!), а потому представлялось, что никак нельзя было бы её терпеть, когда она не «стопроцентно родная» (то есть, «онемчалая», конечно – Германия уже тогда служила племенным питомником Европы – но это как бы не в счёт, это как бы династические браки, а не - «порядка у нас нет, приходи и всем володей») Однако, повторю, на заре феодализма отношение было куда проще. Власть князя вовсе не была сакральной, а скорее – «договорной». И ещё долго после Рюрика городская элита могла запросто сместить своего «законного»(по наследованию) князя и пригласить чужого. Более того, подобное поведение свидетельствовало не о слабости и глупости элиты в том или ином городе, а наоборот, о силе и здравомыслии. Они ж себе не тирана на шею вешали, а – независимого арбитра для своих дрязг и «командарма». Собственно, так было не только на Руси, но и во многих европейских странах. До абсолютизма ещё было очень далеко. Впрочем, навскидку могу привести по крайней мере один пример того, как нация, чьи цивилизованность и независимость точно не вызывали сомнений, с лёгкой душой пригласила на трон совершенно чужого дядю. Причём сделала это ровно по той же причине: свои, «родные» противоборствующие кланы достали в край, и «порядка нет как нет». Только произошло это не в девятом веке, на заре государственности у первобытных лесных племён, а в конце семнадцатого у народа, бороздившего все моря мира стопушечными мановарами. И что вовсе странно – этот народ нисколько не старался скрыть такое постыдное событие, приглашение чужого дяди на царствование за неимением толковых своих, но – обозвал это дело «Славной Революцией». Да, естественно, речь о приглашении Вильгельма Оранского на британский престол после того, как и «почти родные» Стюарты, и «совсем родные» пуритане-кромвелисты, и «скорее родные, чем нет» всякие Монмуты – заебали конкретно. А вот что этот факт может показаться унизительным для исторического сознания – так то издержки мировосприятия человека «националистической» эпохи. Когда главными ценностями (дутыми, напыщенными) становились «мы сам с усам» и «Россия – родина всех хоботных, включая Ганеша» :-) В более прагматичные эпохи – судили всё же по результатам, а не «по понтам». Результат же таков, что с варягами славяне очень скоро стали ходить в шоп-туры на Царьград с завидной регулярностью. А это значит – «ихний тренер угадал с заменой». Вернее, «клуб угадал с тренером». Чисто, как с Гусом Хидинком. В одном же – с Жаботинским безусловно приходится согласиться. Что во всех подобных диспутах речь может идти лишь о сравнении культур, но не о биологическом превосходстве одного народа над другим. Ведь и так понятно, что горилла Коко лет через десять всех нас заткнёт за пояс и будет Чорным Властелином Мира. © Copyright: Артем Ферье, 2009.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
