Собеседование и полиграфМеня часто спрашивают, используется ли полиграф (детектор лжи) в Корпорации, к которой я имею честь принадлежать? Краткий ответ – да, используется. Но не для того, чтобы выявить неискренность и нелояльность. Это было бы как-то даже пошло для нас. Приглашая кого-то на собеседование (даже на должность уборщика или официанта в кафетерии), мы знаем об этом человека чуть больше, чем он сам, ещё до того, как он переступит наш порог. Поэтому нет нужды выявлять биографические факты при помощи довольно туповатой электронной машины. Тестировать же подобным образом действующего сотрудника, прошедшего все реальные (провокативные) проверки и прозвонки (это когда ему сливается специфическая инфа – и ловится реакция на неё в «прожекторной» точке), - не только оскорбительно, но и нелепо. Ибо, если допустить, что он такой гений шпионажа, что не клюнул ни на какие приманки, - полиграф он тем более обойдёт влёгкую. Но чем полезен полиграф – это, хотя примитивный, но полезный тренажёр, на котором человек учится контролировать свои эмоции и своё сознание. А вот это – действительно полезные свойства для любого из людей, занятых в нашем бизнесе. Ибо оплошность, совершённая по горячке, по глупости – иной раз обходится гораздо дороже, чем целенаправленная деятельность «крота», который, конечно, работает против нас, но всё-таки не собирается доставлять нам такие неприятности, которые могут привести к полномасштабной войне (в действительности же, практика показывает, что внедрённые к нам агенты, даже кадровые офицеры государственных спецслужб с неплохой подготовкой, – уже через пару месяцев сами не знают, на кого работают и на кого больше хотели бы работать). Именно как тренажёр, или даже игрушку, мы и предлагаем воспринимать полиграф. С целью – научиться его обходить. Имея в виду, что все люди врут, время от времени, но надо уметь это делать красиво. При этом, саму по себе привычку к дурацкому и некрасивому вранью – мы стараемся отбить с самого начала, на первичном собеседовании. То есть, когда я вижу, как соискатель начинает мне гнать, изображая из себя пай-мальчика, я осаживаю его очень деликатно, но жёстко. На самом деле, это поразительно, как люди, нахватавшиеся каких-то методичек о «правильном» прохождении собеседований, пребывают в уверенности, что все корпорации живут по этим правилам, выработанным «экспертами по тимбилдингу» и прочими шарлатанами. Нет. В реальности – по этим правилам живут только те, кто проседает в каждый кризис на шестьдесят-восемьдесят процентов капитализации. Не в последнюю очередь – благодаря своей замечательной политике HR, где гнильца и фуфло заложены изначально. Самое забавное – это наблюдать, как пылко (и как глупо) люди открещиваются от какой-то криминальной активности в прошлом. Такой чел пребывает в полной уверенности, что подобная непорочность должна украсить его в глазах работодателя. Хотя на самом деле, по нашим представлениям, если человек, доживя лет до двадцати, не припомнит никаких своих деяний, подпадающих под УК, - он либо склеротик, либо патологический трус, либо всё же непрошибаемо туп, если считает, что, вербуясь в спецслужбу, ему выгодно скрывать криминальный опыт (особенно, когда всё разъяснили). Ещё забавнее – наблюдать, как отпираются от опыта употребления наркотических веществ. Особенно, если при этом сидит и курит сигарету, но: «Нет-нет, я никогда не употреблял наркотиков, что вы, что вы». Спрашиваешь: «Извини, а вот никотин – это что?» «А, ну это ж легально!» «То есть, для тебя важно, как вещество определено в законе? Ну хорошо. Послушай, чел! Мой вопрос не звучал как: «Правда ли, что ты плотно сидишь на гердосе, промутил все ценные вещи из родительской хаты и сдашь кого угодно кому угодно за дозу на ломах?» Если б это было так – уж поверь, я бы сразу увидел. Вопрос был – риторический. Типа, «неужели ты никогда не покуривал траву и не глотал каких-либо колёс на школьных или студенческих вечеринках?» И если ты меня убедишь, что это действительно так, – я поставлю пометку «аномальное развитие личности, возможна клиническая социопатия». Но главное – я буду иметь в виду, что у тебя нет опыта самоконтроля в состоянии изменённого сознания. Что ты – слишком лёгкая добыча. В этом смысл вопроса, если угодно знать». Замечу, к нам на собеседование – неглупые люди приходят. И не то чтобы совсем уж с улицы. Но всё равно, вот настолько прочно сидит у них в башке этот «вирус благопристойности», что требуются усилия, чтобы вывести на «прямой базар». Типа, ты мамочке своей рассказывать будешь, как наркотой никогда не баловался и не тырил ничего по жизни! Мне – не надо. Не то, что тебе обмануть меня удастся – но саму эту моду забудь дурную, пытаться вкрутить мозги начальству. Ибо, когда научишься это делать – уже будешь знать, где можно, а где нельзя. А пока – ни в чём не пытайся. Кроме… Кроме, скажем, проверки на полиграфе. Видишь ли, меня – ты ещё долго обмануть не сможешь. А его – можно начинать учиться обманывать уже прямо сейчас. И таким образом это получается увлекательная игра под названием «наеби детектор». Ну, скажем, у человека спрашивают: «Вы украли эти документы?» - и у него идёт всплеск, хотя на самом деле это реакция не на обвинение в краже, а на слово «документы», которое человек привык слышать от ментов, будучи гастером, и волнуется всякий раз, как слышит его. Чтобы различать такие нюансы – оператор полиграфа должен быть ещё и нехреновым психологом, должен чувствовать сам интервьюируемого (и когда так, машинка вообще не имеет особого смысла, а когда оператор НЕ является хорошим психологом, - не имеет особого смысла вся процедура в целом). Иногда говорят, что хорошая тактика для прохождения полиграфа – привести себя в состояние повышенной возбудимости, когда всякий вопрос – как нож острый. Самая хорошая и профессиональная тактика – это научиться эмулировать «вложенную личность», что не так сложно, как может показаться. Всякий хороший актёр умеет это делать. Главное – настроить себя, что любые эти вопросы – относятся не к тебе, а вот именно к твоей «эмулируемой личности». Но что ещё важнее – нужно принять за данность, что для тебя просто не может быть «неудобных» вопросов. Тебе нечего скрывать. И ты не пытаешься скрыть какие-то факты. Ты – изначально готов признать всё, что угодно. И на все вопросы отвечать довольно-таки безучастным «да, возможно». Это странно? Но это можно обосновать. «Воровали ли вы когда-нибудь у своих друзей?» Подразумевается, что такой вопрос возмущает человека, порождает бурную реакцию в любом случае. Отвечаешь: Тут следует несколько эмоциональная реакция от оператора: «Да, конечно. Как-то я переспал с девушкой друга. Просто ради самоутверждения и ради похоти. А иногда, бывало, «зачитывал» книги, одолженные у друзей. Брал, потом давал кому-то ещё, а потом и след терялся. Поэтому, я не могу отрицать, что брал чужое у друзей. Воровал у них, если вам угодно сформулировать так». «Я вас понял. Следующий вопрос: вы когда-нибудь убивали людей?» «Да, конечно». «В смысле, «конечно»?» «Ну как вам объяснить? Убийство – это ведь не только пуля в голову. Это ещё и множество волнений, которые ты причиняешь другим людям, которые умаляют их жизнь. Разве это не убийство, пусть они и не умирают сразу? Так вот я не могу отрицать, что причинял душевные страдания даже самым близким, и прежде всего им, а значит, я их убивал, как ни крути». Вообще-то, смысл полиграфа (если он вообще есть) в том, что задаётся краткий вопрос – и на него должен быть получен краткий ответ. И если этот ответ отрицательный – то ещё можно замерить какое-то сопротивление в случае намеренной лжи. Но если отвечать на все «неудобные» вопросы положительно, и при этом весьма так отстранённо, безучастно, - то подобный «философский» подход почти неизбежно выводит из равновесия оператора, который тоже человек, которому интересно становится. И он САМ пускается в пространные дискуссии, где ему уже крайне сложно выявить подоплёку ответов на графике. «Вы бывали в Аргентине?» «В каком-то смысле». «Да или нет?» «Мне сложно ответить. Если вы имеете в виду физическое присутствие, то я бывал, скажем, в Курске, проездом в Крым, раз десять по двадцать минут, но ничего не помню от этого славного города. А про Аргентину я столько читал у своего любимого Кортасара, что будто бы реально бывал там куда больше, чем в Курске». «Вы совершали когда-нибудь геноцид?» «Думаю, да. Неоднократно». «То есть?» «Ну, когда я слышал очередную новость о зверствах чеченских боевиков в отношении русских военнопленных, - я, поддаваясь эмоциям, порой думал, что неплохо было бы сбросить на всю эту Чечню одну большую ядрёную бомбу – и конец проблеме. Что безусловно геноцид. Или помысел о геноциде отличен от самого акта? Ну так ведь и не Трумэн самолично сбросил бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Поэтому, да, безусловно, я совершал геноцид в своих помыслах, не единожды. Что, конечно, постыдно, если остыть от эмоций и вернуться в разум. Но факт – отрицать нельзя». Это было реальное моё прохождение полиграфа при устройстве юристом в один банк, наш подкрышный, который мы заподозрили в том, что они участвуют в отмывании денег от наркотрафика. И мы-то, конечно, всей душой за легализацию наркоты, поскольку это одна из самых глупых и вредных затей человечества, война с наркотиками, изначально и вчистую проигранная война, но покуда этот бизнес незаконный и действительно является «грязным», - мы не хотим быть к нему причастны никоим образом. Уж во всяком случае, если б мы хотели торговать наркотой, – мы бы сами торговали наркотой. Но покрывать каких-то хитрожопых банкиров, которые ввязались в этот бизнес и намерены использовать нашу протекцию втёмную, скрывая от нас свою деятельность? Перебьются! Соответственно, возникла необходимость прояснить, что там и как. Вот я и внедрился, буквально «по объявлению». И были собеседования, и был этот экзамен на полиграфе. Где оператор выдал заключение, что соискатель – типа, слишком совестливый парень, испытывающий чувство глубокой вины даже за те неблаговидные действия, которых лично никогда не совершал фактически, но само их допущение в сознании почитает за грех. Честно, я бы – никогда не взял к себе столь «совестливого» и «рефлексирующего» чела. Нам нахер не нужны придурки, склонные к раскаянию (хер знает, чего ожидать от них, и куда башню поведёт). Но вот руководство банка решило, что на этой моей совестливости и рефлексивности можно поиграть (с тем, чтобы, в случае чего, именно меня подставить под раздачу, а я и рыпаться не буду, когда принят «из милости, несмотря ни на что»). И мы поиграли. Уже через месяц у меня были все необходимые факты связи руководства банка с «драглордами», я пришёл к вице-президенту (притом, что президент – там чисто декларативная была фигура) и сказал: Он рассмеялся: Я задумался, покачивая головой: Мог ли и он нам угрожать изобличением в «мафиозности» и «крышевании»? Нет. Но вот как иные деловые мужчины (да и государственные) разглашают направо-налево, по пьяни, действительно важную информацию, – я от этого за голову готов был бы схватиться, когда бы таковая их склонность не облегчала жизнь нам. И при этом, говорят, полиграф даёт какие-то повышенные гарантии лояльности и секретности? В смысле, регулярные обследования на полиграфе позволяют как-то выявлять протечку? Однако ж, как «игровая приставка», позволяющая научиться врать, - полиграф вполне себе годится. © Copyright: Артем Ферье, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
