Один знакомый белорусский журналист, многолетний оппозиционер к действующему режиму Лукашенко, наконец решил для себя, как ему относиться к Алексиевич после вручения ей Нобелевской премии по литературе. Он дольше всех не считал её белорусской писательницей, и не только из-за того, что она пишет по-русски. В прежние времена, особенно советские, Алексиевич явно демонстрировала свою приверженность русской, а не белорусской литературе и культуре.
Но теперь, решил оппозиционер, все претензии к Алексиевич надо оставить в прошлом, поскольку нынешняя ее политическая позиция четко выражена:она однозначно антипутинская.
В общем, неважно, какой ты писатель, - главное занять "правильную" позицию.
И Алексиевич в преддверии вручения ей премии, не обманывает ожидания своих новых "поклонников". И ясно дает понять, о чем будет говорить в своей нобелевской речи. Она в одном из интервью уже заявила и нечто новое,- Путин строит православный халифат(?).
Вероятно, найдется в её речи и место "героине украинского народа" Надежде Савченко, процесс над которой Алексиевич называет политическим. Уже не один месяц между ними - активная переписка, они не жалеют друг для друга самых "высоких слов признания и уважения", обмениваются книгами(оказывается, и Савченко - "творческая личность").
Перед отъездом в Стокгольм Алексиевич посетила посольство Украины в Беларуси и передала для Савченко новые тома прежних книг, вышедшие в московском издательстве "Время" в дополненном(Алексиевич написала новые главы)варианте, а также письмо для неё.
На этот раз Алексиевич назвала Савченко Жанной д,Арк(не оригинально, не правда ли?), и символом борьбы за свободу(что тоже не оригинально).
О том, какое это всё имеет отношение к литературе, как и присужденная Алексиевич нобелевская премия, не стоит и дискуссировать:понятно и так. Нобелевскому комитету стоило бы учредить отдельную премию:литератору - за "правильную" политическую позицию. Тогда бы всё стало на свои места, и никаких претензий к нему не было бы.
Но такой премии, конечно, не будет никогда:разве Запад когда-либо признавал ущербность своей позиции или её уязвимость?
