Книги читаешь по-разному:с интересом или со скукой. Эту же - Владимир Соловьев "Бродский.Двойник с чужим лицом" - читала со все нарастающим отвращением. Не к герою книги, а к ее автору.
Бродский и его творчество всегда были мне чужды, именно поэтому я взялась за прочтение этой книги. Ничего нового я практически не узнала, а вот автор просто ошеломил своей низостью. К 50-летию Бродского он написал такой сусальный панегерик, что без тошноты его читать невозможно, а к 75-летию издал эту книгу с эпиграфом "Иосифу Бродскому - с любовью и беспощадностью".
Чтобы показать, каким говнистым человеком был Бродский, да и творчески чуть ли не убогим к концу жизни.
Соловьев прямо-таки упивается сам собой, своим стилем, и, как ему представляется, искрометностью мыслей и выражений, и по ходу повествования выдает всем "сестрам по серьгам", особенно тем, кто сам в свое время был близок к Бродскому и написал о нем воспоминания.
Он их, и особенно поэта Кушнира, прямо-таки пригвождает к "позорному" столбу:как они посмели "выдавать" себя за близких к Бродскому! Вот он, Соловьев, и его жена Клепикова, которую Бродский, когда та в ранней юности напилась до бесчувствия, на руках занес в квартиру, были самым близким его окружением, и только он вправе судить и миловать, и "оголять" Бродского.
Это еще было бы пол-беды. Но еще отвратительнее даже другое:по странному (а, скорее всего, нет) совпадению все, кого поносит Соловьев, - евреи, а если кто-то спрятался за псевдонимом, как Лосев, он сообщает, что его настоящая фамилия Лившиц, а поэт Кушнер переименовал свое отчество на более русское.
Откровенная гнида этот Соловьев:сам еврей, но прохаживаясь по другим евреям, хочет показать, что он выше национальных предрассудков.
У меня же такой соплеменник вызывает не только отвращение, но и брезгливость, как и его главы в этой книге о евреях, иудаизме, а также о еврействе Бродского, который тот якобы одновременно и подчеркивал и стыдился.
Я думаю, что даже антисемиты побрезгуют этой книгой, настолько она пошлая и ничтожная.
Навалив кучу дерьма на Бродского, автор не понял, что Бродский под ней оказался спрятанным, а вот сам он именно этим дерьмом и предстал перед читателем, ведь глазу предстает именно то, что на поверхности. "С любовью и беспощадностью". Получилось - не к Бродскому, - а к себе.
Разоблачил сам себя.
