МетельБанальная ситуация для любой зимы: Самара занесена снегом и почти встала в час пик. Я выхожу с работы домой и понимаю несколько вещей: автобус будет дёргаться в пробке с раздражёнными репликами пассажиров и скандалом, который полноватая тётенька под 60 устроит от скуки и злости. Яндекс-такси по двойной цене приедет не раньше, чем через полчаса, а потом я снова попаду в ту же пробку за другие деньги. Остаётся идти пешком (моим шагом это минут 35-40). В лицо свищет метель, смартфон мокнет на открытом воздухе за несколько секунд, и единственный выход – запрятать его в тёплый карман, врубив музыку через наушники. Эта ситуация не несёт никакого «духовного промысла» или «благодати страданий». Природное явление, привычное для февраля. Данность. Единственный тест – на чувство юмора. Ок, я включаю оптимистичную музыку. А так, я бы предпочёл здесь никогда не оказаться, заменив мнимую зимнюю романтику на тёплую квартиру с философиями о стихиях по ту сторону окна. Мало того, из-за опоздания домой на час неизбежно страдают мелкие дела – порадовать близких, продолжить работу над важным для меня текстом, элементарно отдохнуть. Но вот я и дома, в комфорте, и замечательно, что однажды вьюжный февраль закончится, и через всего-то пару месяцев я буду радоваться первым всходам на даче. О «промысле стихий» чаще высокопарно размышляет тот, кто в такую погоду и вовсе не высунется из дома. Или закажет такси до дверей, предварительно укутавшись с ног до головы. Философии о любом кресте с чайком-с под тенистыми вишнями июня неизбежно отличаются если не лицемерием, то неофитством и всеми признаками симулякра. Есть, конечно, исключения, но они доступны лишь гениям. Пушкин пишет «Метель» в уютном Болдино на вынужденном карантине, и читая её в отрочестве, я дрожу и неумолимо замерзаю. Меня вышвыривают на тот самый экзистенциальный холод бытия, о котором писал Бродский. Без одежды и умных собеседников, согревающих философиями. Одного. Но цикл «Повести Белкина» венчает легковесная «Барышня-крестьянка» в совсем ином антураже: лето, солнце, внешне ветреная красавица-кокетка и влюблённый отпрыск дворянского рода, готовый пренебречь сословными табу. Всё сложится, всё устроится (много ли вы припомните схожих финалов в русской литературе?). «Метель» стоит у Пушкина не в финале, хотя написана чуть позже «Барышни-крестьянки». Вот тебе и свеча, без каких-либо слов. Претерпеть и не замёрзнуть. Верить, и не романтизировать страдания. И христианства (да и просто – ума) во всём этом для меня стократ больше, чем во всех «духовных маятниках» Достоевского.
© Copyright: Константин Жибуртович, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|