Я иногда вдруг замечаю...

Константин Жибуртович: литературный дневник

– «Динамик» я услышал на кассетном магнитофоне в 1984-м и вздрогнул. Ничего общего с трендами советской эстрады я не находил: песни вне духовной или патриотичной патетики, внимание к аранжировкам и прекрасные соло – не только на гитаре, но и на флейте, бас-гитаре и клавишных. В т.н. «русском роке» музыка всегда являлась сопровождением к программному поэтическому манифесту, и мне быстро надоело подобное декларирование. Так что я ждал именно музыку, и музыку – о личном.


– «Динамик», собственно, не вписывался ни в один из форматов, будь то комсомольский рок «Землян» или замах на духовные пророчества Цоя. Рокеры считали Кузьмина попсовиком, а попсовики – рокером. Про худсоветы можно не упоминать: петь со сцены полагалось о космонавтах, «отважных лётчиках и моряках», а если о чувствах, то к родине и берёзкам. Никаких «уныло курю и вспоминаю о том, что забыть не боюсь». Ряд стихов для Кузьмина в тот период написала поэтесса Татьяна Артемьева, и я уверен, что её здорово недооценили – а может, она просто не совпала со временами застоя на излёте, тьмы перед рассветом.


– Вся пропасть между мной и сверстниками-киноманами (каждый второй) разверзлась годам к 15-ти: я искал в музыке не бормотание философских истин под синтезатор, а драйв, эмоцию и эмпатию. Для всего иного есть греки, римляне, Камю или Швейцер. «Жёлтая дорога» значила для меня больше, чем все высокодуховные тексты сермяжных рокеров, но понимание, что норма для Руси противоестественна, а естественны перепады от неофитства до богоборчества, пришло гораздо позже.


– Я совершенно нормально отношусь к тому, что для нынешних миллениалов те песни «Динамика» начала 80-х не значат вообще ничего. В эпоху заката застоя они звучали слишком интимно и с кощунственным не упоминанием о главном для советского человека, сейчас в их глазах превратились в банальности для ностальгирующего контента 40+. Мне эгоистично вполне достаточно полного совпадения с восприятием Кузьмина, которое проявилось через пару минут беседы в эфире уже в 2008-м: те песни живы, и совершенно неважно, что за последние лет 20 он написал множество куда более слабых; 80-е всегда со мной.


Cпасибо за прекрасную юность, Владимир Борисович.



******



Я иногда вдруг замечаю,
Как уплываю в далёкую грусть.
Я спать не ложусь и, подлив себе крепкого чаю,
Уныло курю и вспоминаю о том, что забыть не боюсь.

Нас свёл только случай, но ты неслучайна.
Узнал ли я счастье, судить не берусь.
Ты смотришь в окно с улыбкою нежно-печальной,
Неистово дождь барабанит по стеклам весь день, ну и пусть.

Какой прекрасный ливень, летний ливень.
Смятенье прохожих и тучи зонтов.
Быть может, мы могли бы быть и счастливей,
Но в чём наше счастье, не знал бы никто.

Я, шторы задвинув, меняю пластинку,
Любимые песни звучат для двоих.
Зачем же мы с грусти невольно сдуваем пылинку
И мнём свое счастье, и рвём, словно искренний стих?


Какой прекрасный ливень, летний ливень.
Смятенье прохожих и тучи зонтов.
Быть может, мы могли бы быть и счастливей,
Но в чём наше счастье, не знал бы никто.



Другие статьи в литературном дневнике: