Вам и не снилосьВ суде душновато, несмотря на лёгкий морозец за окном. Адвоката у меня нет. Судьи – три дамы. Охранник смотрит на меня с мужской солидарностью. – Эти упаднические новые стихи нельзя публиковать даже самиздатом – произносит статная дама голосом девушки, с которой мы пару раз сходили в кафе в 1994-м (ничего серьёзного не было). – В них, безусловно, ощущается влияние крупнейшего поэта Упадка – Бродского. Его почитание автор даже и не стесняется демонстрировать все эти годы. Дама неспешно снимает очки, берёт со стола рукописи и после мхатовской паузы продолжает: – Но дело не только в этом, товарищи. Вот, третья строфа: И Рим заснеженный угас Я сижу в холодном поту. Не из-за суда, потому что во сне я уже знаю, что это – сон (а так бывает далеко не всегда). Нихрена себе, я написал н е с к о л ь к о новых стихов! И не баловался рифмами-юморесками, потому что ничего более не писалось. Судья продолжает: – Здесь очевидны прямые проекции на власть. Автор самонадеянно думает, что суд не в состоянии провести эту параллель. – Мой идеал – Бродский, мигом парирую я. – Я благодарю суд за то, что он в этом разобрался. Так вот, Бродский не знал в лицо членов Политбюро и путал их с античными политиками. Громкий ропот. Охранник незаметно совершает одобрительный жест в мой адрес. Возмутительная реплика заносится в протокол. Тут я соображаю, что делать. – Я прошу суд передать мне рукописи. Я зачитаю и уточню трактовку отдельных моментов. (Если пойдут навстречу, я мигом запомню написанное и проснувшись, воспроизведу в этом измерении. Дайте мне стырить мои же стихи!!!). Судьи-искусствоведы дружно произносят: Нет! Ходатайство отклонено. Зачитывается приговор. Три года домашнего ареста без Интернета, ежедневно в 6 утра сообщать, что вчера я ничего нового не написал. Я просыпаюсь. 6 утра. Надо заварить чай на завтрак, я ж выходной, высплюсь ещё. Через час – провожать супругу на работу. Стих о Риме остался там, у противных дам.
© Copyright: Константин Жибуртович, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
