Кошка на раскалённой крышеИли о том, как я «ходил в театр» два года назад.
– Сага о дележе многомиллионного наследства – беспроигрышная тема для американской беллетристики. Уильямс искусно вписывает в неё секс, спортивную драму и пропасть между восприятием разных поколений, но нитевидный вопрос един: кому достанутся деньги? Здесь я начинаю зевать. Мне безразлично, кому. Цельных и просто симпатичных персонажей в этой истории нет. – Исключая, быть может, Мэгги (бенефис Аллы Балтер) – да и то, в определённые моменты. Безотносительно суммы корыстных устремлений, когда понимаешь, что если бы не перспектива миллиона, никакой Мэгги в этой семье и близко не было, знание о состоянии американского социума в 50-е годы ХХ века (когда и писалась данная пьеса) многое искупает и объясняет. Вопросы минимальной социальной реализации женщины до замужества в том обществе – прямой вызов устоям. Ум и красота сглаживают удар осуждения, но не меняют восприятие. Мэгги, будучи не в силах полностью сопротивляться среде, принимает её циничные правила и действует в личных интересах. И разумеется, Уильямс подчёркивает унизительное положение Мэгги через бисексуальность её мужа Брика. – В этом нравственном дурдоме эпизодическое сочувствие Мэгги в том, чтобы она получила миллион и по-английски ушла от всех. Это не безнравственно – напротив, компенсация за ежедневный ад семейства Большого Па. Уже встретил множество реплик, что красавица Алла Балтер чуточку переигрывает. В самом деле, когда в каждом новом эпизоде кипят страсти, такому драматургу и актёрам, невзирая на их имена, перестаёшь верить. Драматургия для меня – не в швырянии денег в камин у Достоевского, а в тихих монологах героев Лермонтова и Чехова. Но Алла Балтер уловила всю суть этого водевиля: в семейке Па суетное и низменное отчаянно рядится под мудрое и насущное, а человечное и человеческое давно затоптано. Партию банальной битвы за наследство предстоит отыграть громко – в этом смысле Уильямс вполне себе постмодернист. – Америка всегда уважала людей калибра Большого Па. История успеха на скрижалях демократии – пускай только для мужчин, и только для избранных. Но у меня дедушка Па вызывал бы пиетет лишь в одном случае: преуспев, он не унижает и не подчиняет личным прихотям ближних. В пьесе Уильямса всё по рецепту Цицерона: раб мечтает стать хозяином, чтобы заполучить своих рабов, вне размышлений о любой форме свободы, являющейся для него болтовнёй теоретизирующих философов. Токсичный старикан, прекрасно воплощённый Арменом Джигарханяном. – Тенесси Уильямс, как и его британский коллега Томас Стоппард, вызывает послевкусие, близкое к состоянию шизофреника. Драматургия и конфликтология для меня банальны, персонажи не задевают душу – подозреваю, будь на месте Балтер просто симпатичная актриса, постановка бы провалилась, невзирая на всю советскую плеяду театра им. Маяковского. Но эти пьесы рождают гамму мыслей – вне всякого желания их пересматривать. © Copyright: Константин Жибуртович, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
