15 личных стихов, часть VII(продолжая беседы о стихах с собратом) – Посвящение местам, которые не просто дороги, а часть тебя самого – занятие не только неблагодарное, но и безнадёжное. – Это то, о чём я тебе уже говорила. Созерцание в большей степени несёт отпечаток самодостаточности, чем трансформация переживания в лирику, музыку или на холстах. – Слова обречены на неполноту. – Да. Что не отменяет жажду их произнести. – В этом смысле, очень интересную реплику к стихотворению Вечер (Волжское) дала одна из читательниц: Константин, вам не боязно публиковать свои стихи под такой шикарной фотографией (летний закат у Волги с видом на горы). – Да, потому что две трети стихов проиграют визуальной картинке. – Как в одной любимой поп-песне: Do you think I'm special? Do you think I'm nice? It can be possible that rain can fall, – Ничего себе «поп-песня». Я о тексте. :) – Вот, да. Between the noise you hear/and the sound you like… Иногда между этими вещами – пропасть. И смотри, как строки, которые привычно обращают к возлюбленной, можно в той же степени произнести и о дорогих сердцу местах, напоминающих о Логосе: It doesn't matter what you see. «Я никогда не смогу». Дальше совсем интересно. Вот это ясное ощущение – никогда не смогу – в моём случае означает не безмолвие, а дарует возможность что-то произнести. – Зная тебя, я могу объяснить. Ты как-то формулировал: я – часть нерукотворного мира, которой тоже дозволено здесь поприсутствовать и что-то изречь. Согласна, кстати. – У Чехова жёстче, хотя это не вердикт, потому что, полагаю, он писал это в состоянии жестокой хандры, которую интеллигентные люди никогда не выплёскивают по пустякам и без повода на ближних. Там сказано – «песчинка в космосе». А не часть вселенского замысла, не сотворец и даже не соработник. – В любом случае, это всё обнаруживает полярное несходство с захватившей Мир в ХХ веке сверхидеей о том, что человек – и венец природы, и хозяин стихий, и вкус и мера всех вещей. – Меня это всегда забавляло. Какой хозяин? И мера чего? Попади в саванну и повстречай носорога. Или кабана с медведем в русском лесу. Или окажись с заглохшим мотором в Бузулукском бору в январе при -30. Никто не признает в тебе – ни меру, ни хозяина. Ты даже от комаров – без химии – бессилен. Или вот совсем лайтовый пример: полежи тёплым июнем в траве на деревенском лугу часа два и созерцай. Ты понятия не имеешь, как устроена эта экосистема, какие законы и причинно-следственные связи в ней действуют. И насколько ты сам в ней, вне комфортного дома, органичен и в безопасности. – Параллельная вселенная, многие тысячелетия не имеющая никакого отношения к человеческой. (Я всё хочу написать об этом мини-диссертацию, если честно). – Именно. И когда говорят «хозяин», это подразумевает для меня не столько власть технологий, сколько частицу абсолютного знания. У нас его нет. – Ну, биологи и вообще учёные с тобой не согласятся. – Ок. Ко мне на дачу с началом вечерней прохлады прилетают шмели. Они привыкли к моему присутствию, это такой негласный пакт: мы друг друга не трогаем. Тем не менее. Я могу обратиться к ним на их языке? Под языком я подразумеваю систему поведения, которая позволит воспринимать меня как своего. И то же самое с любой из форм жизни на Земле. Хозяин только один – Творец. Это, не говоря о том, что шмели для экосистемы намного полезней, чем я со всей суммой знаний. И потому, если что-то выскочило о родной Самарской Луке, о которой ты давно знаешь – никогда не был на Босфоре, и уже не очень-то и хочется, это моя Родина – не малая, а подлинная, и я хочу однажды умереть вот здесь, на этом песке у реки… Выход один – восприятие ребёнка. Вечер (Волжское) написано глазами того мальчика, который отдыхал в Заволжье в 80-е. Вся разница между им тогдашним и мной сегодняшним лишь в том, что я сегодняшний могу как-то выразить словами то, что он тогда чувствовал. – У тебя одно формальное противоречие. Природа в стихотворении – мать. А ты говорил о безжалостности стихий и беззащитности перед ними обычного человека. Я ради уточнения, как филолог и немного философ. – Мать может быть и строгой. Иногда даже должна. Она ласкова с теми, кто начинает что-то осознавать. Вот – подлинный смысл посвящений нерукотворному миру, будь то картины Репина или стихи. Стяжание этой ласки и доброты. Как пятёрка первому ученику в классе. – И мы тянем руки (я тоже такая, ты знаешь) – мол, вызовите к доске, я подготовился! – Угу. Такой детский лепет перед непостижимым. Но искренний. И знаешь, что ещё мне хочется произнести: Репину было проще. В Ширяево он приехал как к роскошной любовнице. А сам не из этих мест. – Отсутствие слепого чувства только помогает художнику. – Именно! Он фиксирует, отображает, подмечает, подобно любовнику, неспешно снимающему блузку. Как тебе объяснить… Он знает себе цену, как художнику, и своей «любовнице» – Самарской Луке или Волжской Булгарии, кому как больше нравится. – Можешь не продолжать. А ты – восторженный юноша, у которого всё вечно так, словно впервые. – И каждый приезд я рву эту «блузку», да. Там страсть, а не медитация созерцателя, ты права. И меня оправдывает разве только то, что таких стихов о страсти у меня совсем немного.
****** А если кисти неземные (11.08.2016) © Copyright: Константин Жибуртович, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
