Опус 7 Бабушка Шура, театр и династия актеров

     Театральная династия блистательных русских актеров Трищенковых-Коротковых начинается с бабушки Шуры — в девичестве Александры Давыдовны Трищенковой. Правда, на ней эта блистательная династия русских актеров Трищенковых-Коротковых после её оглушительного нет, не успеха, а - провала, как раз и закончилась, так и нее начавшись. Но об этом грустно-торжественном дне - немного позже.

     Сейчас же, мы поведаем об отпрысках этой так и не начавшейся славной театральной династии Трищенковых-Коротковых.

     Начнем по младшеству.

     Александра Короткова - моя младшая дочь Сашенька, названная так в честь нашей бабушки Шуры. Уже в три года она ярко демонстрировала все задатки драматической актрисы. Когда бабушка Шура не давала сладкоежке конфет, по зову сердца и живота - в самом искреннем, но страстном порыве - кроха театрально опускалась на колени, принимала позу Козетты из 3-го акта «Униженных и оскорбленных» и, прижимая левую руку к сердцу, а вторую, с указующим перстом, -  с мольбой поднимала над собой: «Оню, бабуська, оню».

     Сердце бабушки Шуры разрывалось, потом - таяло от всепобеждающей силы драматического искусства и ребенок - довольный и счастливый - уходил на диван есть свою честно заслуженную сладкую добычу.

     Антон Кузьмин - мой племянник. В четыре годика, сидя на полу, никого трогая, никому не мешая, он играл с машинкой в углу комнаты, где свисала длинная ветвь какого-то особо колючего кактуса, стоявшего на полке выше. Антоша случайно его зацепил, опрокинув себе на детскую головку всё сразу - и колючую ветку, и сам горшок с кактусом и кучу земли.

     Все 7 членов семьи из нашей трехкомнатной квартиры на первом этаже, услышав душераздирающий крик, в котором мальчику гениально удалось передать настоящую боль, неподдельную обиду на кактус и справедливые претензии ко всем взрослым, допустившим такое безобразие, могли сказать Станиславскому, как на духу: «Верим». Впрочем, как и все остальные жильцы нашей многоэтажки, доведенные в тот день до бытового катарсиса всепроникающей силой искусства, многократно усиленного слабой звукоизоляцией современного домостроительства.

     Но это был только первый акт мелодрамы с участием Антоши Кузьмина.

     - Ах, Антон! Что ж ты технику безопасности нарушаешь - каску-то свою строительную не надел? Ведь есть же у тебя каска-то строительная! Самая настоящая. Во-он, на подоконнике лежит.. Вопрошала режиссер этой экстромптной постановки, а по совместительству - мама юного актера.

     Антоша тут же натягивал оранжевую строительную каску, вновь садился играть с машинкой в угол - точнёхонко головой под водруженный на своё место зловредный кактус.

     С этого момента мелодрама начинала медленно перетекать в жанр комедийного триллера. Катая машинку, Антоша легонько, будто поддразнивая, задевал свисающую ветку кактуса все сильней и сильней. При этом он неотрывно смотрел на своего обидчика с таким красноречивым выражением страстно-мстительного ожидания, будто это он, Антоша, должен был грохнуться сверху на злосчастный кактус через несколько мгновений..

     Идем дальше. Георгий Коротков - ваш покорный слуга.

     - Как? И он тоже имел отношения к Мельпомене?

     Удивится внимательный и любознательный читатель, уже успевший ознакомиться с содержанием данного сборника.

     - Он же дворовый хоккеист, музыкант, суворовец, востоковед, журналист, госслужащий, переводчик, расхититель корейских гробниц! Каким боком он имел отношение к театру?

     Увы. Имел и самое прямое. Причем, как и у несостоявшейся основательницы театральной династии наших блистательных русских актеров Трищенковых-Коротковых, карьера его должна была начаться столь же искрометно и даже масштабно. Его, т.е. меня, как и бабушку Шуру, честно отобрали на кастинге, причем, на самом настоящем.

     Я был с мамой на детском представлении в театре, а в антракте и после спектакля мы с друзьями устроили в фойе настоящие половецкие пляски - прыгали, вертелись, толкались, играли, гонялись друг за другом. Это увидела помощник режиссера по набору детей для фильма «Свистать всех наверх!» и пригласила меня на отбор.

     Отбор я прошёл. Но, когда  почтальон бросил в почтовый ящик приглашение на сами съёмки, я был в пионерском лагере на Чёрном море. Прагматизм победил тщеславие: мама не стала срывать меня с уже проплаченной путёвки на море.. Это приглашение в мир большого кино еще долго хранилось среди семейных документов.

     Лена Кузьмина, моя родная сестра. Вот тут всё ну о-о-очень парадоксально. Это единственный человек из всей династии наших несостоявшихся блистательных русских актеров Трищенковых-Коротковых, которая с юности хотела стать актрисой, играла в любительских спектаклях, не попала, куда хотела, но волею судеб, благодаря своем упорству и разнообразным талантам, вопреки всему, взяла быка за рога, т.е. Мельпомену под ручку и чинно и благородно шествует с ней рука об руку в бесконечных творческих лабиринтах московской театральной жизни, работая пресс-секретарем театра им. Вахтангова.

     Наконец, предпоследний член так и не состоявшейся, но порядком уже поднадоевшей нашим терпеливым читателям династии блистательных русских актеров Трищенковых-Коротковых - Короткова Марта Петровна. Моя мама.

     Тут буду краток. Мама играла в любительских постановках. Но мы, её дети, видели это только по нескольким черно-белым фотографиям, где на сцене изображена молодая, красивая девушка в белом бальном платье, с веером в руках и с очаровательной улыбкой.

     Мы приближаемся к гранд-финалу - дошла очередь и до бабушки Шуры - основателя всей этой бесконечно-театральной династии, которая описана выше.

     В 30-е годы прошлого века нашу бабушку Шуру, неграмотную крестьянку из Смоленской губернии, в числе 6 женщин-выдвиженцев отправили на учебу в Москву.
     После её возвращения в родное село Желанья, она становится председателем колхоза и одновременно отвечает за культурную жизнь района, регламентируемую депешами, приказами и постановлениями вышестоящего начальства новой власти.

     И вот однажды - она получает приказ о повышении культурного уровня крестьян постановкой спектакля. Из города прибыл режиссер. Он отобрал исполнителей, доморощенных актеров, куда попала и наша бабушка Шура, и начались репетиции. Одновременно на центральной площади местные плотники начали строить вместительную сцену из подручных материалов.

     Были пошиты костюмы, разучены роли, построена большая, хорошо видная со всех сторон сцена.

     Спектакль был назначен на майские праздники.

     1-го мая, на площади, вокруг сцены - народу собралось видимо-невидимо. Приехали крестьяне не только изо всех дальних деревень, но даже из соседних районов. Весть о «тияндре» с артистами успела облетела все деревни и села.

     Группа загримированных, переодетых в костюмы и нарумяненных до пунцового блеска артистов ступила на площадь. Толпа, замолкая, начала с благоговением расступаться перед одетыми в диковинные красочные костюмы односельчанами. Режиссер, бабушка Шура и другие актеры стали подниматься на сцену и занимать свои позиции. Бабушка - главная героиня, встала в центр, вокруг неё выстроились все остальные.

     Стояла майская жара. Пахло свежеструганными досками. Отчего-то вдруг раскаркались вороны на близстоящих деревьях.

Режиссер, под негодующее карканье чем-то озабоченного воронья, объявил название спектакля и спустился вниз.

     Долгожданное лицедейство началось.

     Бабушка Шура (в то время - молодая, красивая 20-летняя девушка) подняла руку, набрала полную грудь воздуха, топнула ногой и гневно бросила в толпу: «Доколе ж мы..»

     В тот же миг раздался страшный треск. Пол под актерами провалился - декорации, бабушка-девушка Шура и все артисты с грохотом, визгами и криками полетели вниз.

     Это был провал. Полный провал. Оглушительный и беспощадный.

     С тех пор бабушка Шура зареклась играть на сцене, но потомкам своим лицедействовать не запрещала..