Опус 41 Храброе сердце

     Во всех поколениях нашей семьи кто-то обязательно был или до крайности застенчив и робок, а кто-то энерджайзил, как на атомных батарейках.
   
     Деликатной, доброй ко всем, - была наша бабушка Шура.
«Тихоня, мухи не обидит» - говорили про моего папу.
   
     Старшая дочь - Даша - получила в наследство полный набор с генами застенчивости, деликатности и стеснительности. Младшей дочери - Саше -  достались безразрядные атомные батарейки.
   
     В детстве Даше немало пришлось помучиться из-за своей стеснительности. Но она быстро сообразила, как выходить из трудных положений.
    
     Когда мама посылала её в магазин за молоком и продуктами, она брала с собой Сашу. Как только до неё доходила очередь обращаться к продавщице, она выставляла вперед Сашу и та, никого не стесняясь, без запинки выпуливала тексты любой сложности и длины со списком и количеством продуктов.
    
     И вот однажды я стал свидетелем сценки в нашем дворе, которая меня изумила, заставила взглянуть на собственного ребенка другими глазами и до сих пор является предметом отцовской гордости за свою дочь.
   
     Лето. Выхожу из дома к припаркованной у подъезда машине и вижу Дашу и Сашу, играющих на детской площадке неподалеку. Даше лет 6-7, Саша на 2 года младше.
   
     Вдруг к ним подходит ватага пигалиц их возраста или чуть постарше  - с бойкой атаманшей во главе. Девицы наезжают так конкретно.
    
     - Чё вам тут нада! Катитесь, откуда взялись! Это наш двор и наша песочница! Мы здесь вас не видели никогда. Нечего здесь играть! Пошли отсюда!
   
     А я стою за машиной на дороге. И наблюдаю. Ни дочери, ни маленькие задиры меня не видят. 
   
     Первой на пути воинственно настроенной малышни стояла Саша. Как только ватага начала на неё напирать, она пискнула, как мышка, и юркнула за Дашину спину.
   
     И вот я вижу, как моя кроха — маленькая, тоненькая, как стебелек, Дашенька, всегда застенчивая, робкая и тихая, - вмиг превращается в разъяренную тигрицу.

     Она каменной стеной вырастает между всей ватагой и сестренкой, бросившейся к ней за защитой. У Даши даже меняется голос. Он звенит, становится уверенным, наливается силой, с которой приходится считать уже любому, кто смеет обижать её младшую сестренку и её саму.
   
     - А вы сами кто такие!? Я здесь живу - в этом доме и тоже вас не видела. Мы здесь играли и будет играть!
    
     Одна против всех!  Не испугалась никого.
    
     В её словах и позе была такая сила и решимость, что вся гурьба забияк вмиг попритихла и отступила.