Экклесиаст
На прогулке говорили о дистанте - минусах и плюсах, возможностях и неудобствах. Всего хватает, но для предпенсионеров, людей малоподвижным и никуда не спешаших, безусловные плюсы.
Можно учиться у кого захочешь. Литература, философия, социология, антропология или психология. Или взять курсы игры на гитаре, фитнес или йога, правильное питание, витамины и бады. Теперь рука дотягивается.
Обойду молчанием бесконечные сервисы - от доставки до музыки.
Вот тибе, бабка, и зримое изменение мира - небо осталось в алмазах, а реальность претерпела.
Разумеется, живой ручеек необходим - непосредственное, личное общение.
Рукопожатия, свет, цвет, вкус и запах, объятия, кровь, пот и слезы трудно обменять на виртуал.
И не нужно, но расширить интеллектуальные горизонты, дотянуться до небес и пополнить облачный атлас, вполне возможно - за счет зума, френдов и подвижников с противниками.
Галерея практически завершена - это эссе о людях, сыгравших значительную роли в моей судьбе.
Отец, мама, деды и родственники, школьные учителя и ребята со двора, культурист Хейман и плеяда ученых, артисты, музыканты, поэты, друзья детства и юности.
Мой Челябинск - узкая полоска земли по обеим берегам улицы Спартака - начиная с Танка и кончая обкомовским дачами.
Кинотеатры, магазины, фонтаны, скверы, дворы, памятники, рестораны, библиотека, институты и школы.
Но главное, Селеби-грани - люди, свои люди, наши.
Такие или сякие, веселые или печальные, умные, смелые, добрые или несчастные, заблудшие, горькие.
Архитектура, дизайн, комфорт, свежесть и чистота, благоустройство и уют не самые сильные стороны вечного города.
Тем не менее для меня он остается единственным воплощением слова город - символом и местом, правда, чуточку расширенный кусочками Ленинграда и Феодосии, Свердловска и Тюмени, парой дворов Москвы и отрезком Ялтинской набережной.
И я, завершая шестой десяток, утверждаю, Челябинск - вечный город, особый и неслучайный, город у которого есть душа, бытие, достоинство и собственное лицо, мало того, всемирная роль и великая судьба.
То, что это не раскрыто до сих пор, или почти нераскрыто, мало, недостаточно, лишь увеличивает силу притяжения.
Город до сих пор полон магии, загадочных символов и неопознанных значений, а проще, волшебства - таит удивительное и скрывает небесное, но если прислушаться можно различить и многое, и многих.
Голос царя Давида и Отче наш, Песнь песней и Оду к радости, Скрябинские палитры и Арсенальные переборы, залпы тысячи орудий и скорбный плач по убиенным.
Увидеть лестницу Якова и загадочную пентаграмму перекрестья на площади Революции, зиккураты и мавзолеи, храмы и расщепленный атом.
Мало услышать или увидеть - где там, важнее ощутить в себе, принять как свое и почувствовать как собственное, органичное, неотъемлемое, и ощутив возрадоваться, ибо это и есть голос единственно подлинного места - тихий шепот собственного присутствия.
Селеби поэтичен и музыкален, и в диспозиции здесь - септаккорд, гармония, а в диагнозе вечность - так было, так есть.
Снизу вверх, отталкиваясь от земли, добро и зло, итоге - правда. Маятник.
Сначала точка, потенция, шорох, а далее прорыв - размах и пафос, но после равновесие, ибо качается от печали до радости, движется вокруг Вечности, то приближаясь, то удаляясь.
И Челябинский строй идет напрямую от Экклесиаста, многие мудрости - многие печали, трагизм вечного цикла от бытия в небыть и обратно.
Так быть или не быть?
Быть, недвусмысленно отвечает божественный текст, быть, обязательно быть, вторит ему Вечный город.
Нет толку в труде, но надо трудится, быть вовлеченным в праведное дело.
Нет смысла в развлечениях, но надо пребывать в радости, печали, грусти или страдании, поскольку не быть означает уныние - бездарное, никчемное существование, унижающее и умаляющее достоинство человека. Вне движения и полноты, все будет суета сует, и человек в высоком смысле не случится, только индивид.
Согласитесь, человек возникает там, где сознание, бытие, мысль и чувство сопротивляется склонению, смерти или унижению.
С днем рождения, дон Селеби.
Другие статьи в литературном дневнике:
