Сегодня была традиционная ежемесячная встреча под названием «Интернациональное кафе», которая организована гемайндом (махалкомом, органом самоуправления граждан) деревни Элгг. Обычно сюда приглашают иностранцев, и с ними встречаются местные жители, которые хотят помочь в изучении местного языка, восприятия традиций и понимания культуры, то есть интеграции в общество. Из прошлых встреч я видел здесь кубинок, чилийку, перуанку, косоваров, афганцев, африканцев, иранцев (курдов) и других. Кто-то хорошо говорил на немецком, кто-то не очень, но это никого не смущало, все старались найти фразы на английском или общались жестом.
Я почему-то вспомнил историю с Уятменом и спросил одну из администраторов встречи:
- Вы дома говорите на немецком?
- Да.
- А знаете французский, второй госязык?
- Я могу говорить, но не очень, - смутилась женщина. – Так, вести простые разговоры.
- А кто знает итальянский – третий госязык Швейцарии? – продолжал спрашивать я.
Все швейцарцы покраснели. Оказалось, никто не знает. Про четвертый госязык – ретороманский – я и говорить не стал, этот язык вообще малоизвестен.
- Если на немецкоговорящее радио позвонит француз и что-то спросит, то журналист ответит, что не понимает? – поинтересовался я. – И потребует говорить на языке кантона?
- Нет, что вы! В редакции обязательно найдется тот, кто понимает и ответит. Обычно журналисты знают хорошо французский и английский, это требование к теле- и радиорепортерам, комментаторам, иначе они не проходят обязательные тесты. Журналисты должны быть гибкими в языковой среде, ведь за это они получают высокие зарплаты.
- То есть никто не скажет, что синхронный перевод не обеспечивается?
- Нет. Синхронный перевод предусмотрен во всех теле – и радиопередачах, связанных с прямым диалогом с населением, со студией. Никакая языковая дискриминация не допускается. Журналисты легко переходят с одного языка на другой, ведь круг слушателей охватывает все кантоны, и кому-то интересно слушать что-то на немецком, или на французском, или итальянском. Часто бывают вопросы на испанском, английском, сербском, и тогда найдется тот, кто сумеет перевести. Редакция состоит из многоязычных сотрудников, поэтому любой приходит на помощь. Ведь задача редакции – получит больший доступ к аудитории. Ограничение языка – это ограничение аудитории.
Мне кажется, этим моя собеседница все пояснила. Наверное, и в Узбекистане следует быть гибким в языковой среде, и если кто-то желает выступить на русском, то не останавливать под предлогом отсутствия перевода, а позволить высказаться. Ведь выступающий предоставит нужную информацию, перевод можно будет дать позже, отдельными субтитрами. Хотя большинство граждан Узбекистана поймут, ведь важно не то, на каком языке говорит человек, а то, что он важное сказал. Уж перевод – это дело второстепенное.
