Сенаторы, депутаты, генералы, министры и хокимы стояли над телом вождя, переминаясь, словно на поминках без еды. Никто не знал — молчать ли траурно или сразу договариваться, кому достанется наследство.
Каримов уже не дергался: лежал, как выброшенный на берег осетр. Изо рта капала последняя пена, щека слиплась к мраморному полу, а пальцы по-прежнему вцеплялись в воздух, будто пытались ухватить уходящую власть.
— Так и не дал мне звания генерал-лейтенанта, — протянул один военный с кислой обидой. — К Дню независимости обещал... А теперь что, ждать с того света подписи?
— А меня на Кипр хотел послом отправить! — жалобно всхлипнул другой, почесывая свой отполированный до блеска череп. — Теперь зависну тут, среди этих тараканов?
Третий, нервный как студент перед экзаменом, сгрыз почти половину ногтя:
— А мне орден "Дустлик" обещал. Даже указ черновиком написал... но подписать не успел! Теперь что, без награды сдохну?
Четвертый же, самый практичный, брезгливо ткнул носком ботинка в еще теплую ногу бывшего хозяина:
— Вот на кой черт я вчера чемодан с баксами заносил? Если бы завтра, то себе оставил бы! А так — деньги пропали... Миллионы наличных! Прямо в гроб ему ушли!
Зал наполнился хором стона. Но то был не плач по умершему диктатору — то был вой бухгалтеров, считающих убытки.
Ибо Каримов умел держать баланс: ударом кулака по столу или чьей-то челюсти, угрозой расправы, но и наградой за услуги. Он создал гениальную схему: орден за верность, должность за убийство, офшор за чемодан, почетное звание за тонны хлопка. Государство превратилось в гигантский базар, где всё продавалось — от земли и законов до мест в парламенте и разрешений на грабеж. Коррупция была не побочным явлением, а самой сутью системы.
Теперь, когда диктатор вытянул ноги, все это зависло в воздухе, как несобранный урожай.
В тишине раздался голос, густой и уверенный, как у того, кто давно ждал своего часа:
— Изберёте меня президентом — и я вам всё это сохраню! И даже приумножу.
Фигура не выходила из тени, но все мгновенно узнали голос. Тот смачно плюнул на восковое лицо покойника, как ставил печать на окончание эпохи.
— Это точно? — робко спросил министр, в чьих глазах отражался страх потерять должность.
— Всё зависит от вашей лояльности и того, как вы проголосуете, — голос смаковал каждое слово. — Ваши заслуги я оценю. Врагов — накажу. И всё вернется на круги своя.
Первым не выдержал какой-то сенатор: переступил через окоченевшее тело и протянул руку в темноту.
— Я с вами, хазрат!
За ним потянулись остальные. Они шептались, кланялись, тянули руки, падали почти на колени. Раболепие разливалось по залу, словно трупный яд по венам.
Так в ту ночь, с 26 на 27 августа 2016 года, один диктатор умер, а десятки приспешников моментально нашли нового хозяина.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
