О служенииВ интервью программе «Ещё не Познер» (сейчас все умные беседы мигрировали с ТВ в сеть) священник Алексий Уминский рассказывал об этапах личного «воцерковления». Неофит с горящими глазами, за плечами которого рок-н-ролльная юность, братство хиппи и путешествия автостопом, а затем – педагогика (преподавание французского в одной из подмосковных школ) пришёл к старцу Иоанну Крестьянкину за благословением для поступления в духовную семинарию и дальнейшего рукоположения. Не нужно обладать даром прозорливости, чтобы разглядеть Уминского после пары минут беседы: ум, интеллект, построение речи. Разве не нужны такие пастыри церкви, при хроническом дефиците кадров? Вопрос риторический. Но отец Иоанн спокойно спросил Уминского о профессии. А затем изрёк: Вот и преподавай дальше, в этом сейчас твоё служение. А пожелаешь – вернёмся к этому разговору через несколько лет. Как подлинный старец, Иоанн Крестьянкин прекрасно осознавал, что неофитство в любой форме – дурное подспорье для священничества. Что каждый человек способен служить Творцу на своём месте, безотносительно деления на епископат, священничество, «воцерковлённых», «прихожан», «захожан» и «внешних». Эта иерархия нарисована людьми и феодально-языческим сознанием. И большой вопрос, кто служит лучше и честнее: скромный врач, педагог, напыщенный владыка или даже монах («Сильные спасаются в миру, слабые – в монастырях», как изрёк отец Иоанн). Уминский стал священником только в 30 лет. В зрелом возрасте, с прекрасным светским кругозором и благодатно свободный от розовых очков православия – тех, что часто лопаются стёклами вовнутрь. Именно поэтому, сегодня это один из считанных голосов церковных масс-медиа, к которому хочется прислушаться, безотносительно степени согласия. Было бы интересно, к слову, почитать качественное исследование, откуда в нашем восприятии укоренилось вот это вот примитивное и высокомерное деление по принципу «степени воцерковлённости» и мирской профессии. Его могли бы написать Кураев или Митрофанов, я думаю. Но, полагаю, оба прекрасно понимают, что церковь (тем более, в нынешнем состоянии) просто не готова к столь критичному осмыслению. И недавние нападки на Уминского за письмо в поддержку политзаключённых, участие в деле Миняйло от «бабонек в платочках», тонких манипуляторов а ля Худиев и откровенно воинствующих русославов плана «Русской Народной Линии» тому прекрасное свидетельство.
— Мир не может становиться лучше. Он стареет, истлевает… Он будет иметь свой конец. Его не улучшить ни прогрессом, ни нанотехнологиями, ни законами, ни даже борьбой за права человека. Мне грустно это говорить, но надо к этому относиться трезвенно. Только люди могут в этом мире становиться лучше и во время своей жизни на земле его просветлять. Так оно и есть, было и будет. Каждый в этом мире должен стать человеком, и каждый отвечает за свой путь. — И если мы хотим слышать отца Всеволода Чаплина, мы будем слышать отца Всеволода Чаплина, если мы хотим слышать митрополита Антония Сурожского, тогда мы будем слышать митрополита Антония Сурожского. Выбирайте, чей голос для вас звучит более правдиво. (из интервью отца Алексия «Новой Газете»)
© Copyright: Константин Жибуртович, 2019.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
